Темные Знамения - Андрей Коробов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Леший ещё дышал, несмотря на чудовищные раны.
Шатун привык видеть чужую смерть. Легко сеял её сам. Но то, во что судья превратил его товарища, отваживало его даже одним глазком посмотреть.
Нащупав знакомые черты рассеивавшимся зрением, застрельщик вцепился в край куртки. Агония жгла его изнутри, постепенно прибирая к рукам. Леший тяжело дышал. Губы дёргались. Он пытался что-то сказать.
Пересилив наконец слабость, плюнув близившейся смерти в лицо, заговорил. На языке, понятном только им двоим:
— Вернись… в Башню…
Застрельщик хрипел. В горле будто бы застряла фальшивая нота.
— Сделай… что… должен…
В его глазах угасал огонёк жизни. Сознательность покинула их.
— Они… ждут…
Кондотьер и не заметил, как пальцы Лешего разжались, а рука его опустилась на пол. Застрельщик перестал дышать. Он покинул сей бренный мир.
Его товарищ вздохнул тяжко. Пальцы потянулись прикрыть ему веки. Дело было сделано. Он положил руки на колени, стал размышлять. Ему хотелось побыть ещё немного с безжизненным телом Лешего, прежде чем он уйдёт навсегда.
В гуще событий Шатун и впрямь позабыл неволей, ради чего они вообще рискнули записаться в ряды Инквизиции. «Легионеры» были хорошими бойцами. Определили их сообразно способностям. Только вот кондотьеры не могли и подумать, сколько проблем и как часто им придётся претерпевать. Изначальный план растворился на горизонте.
Наёмник в гробу видал отдел персекуторов. Постоянные рейды. Выезды за Город. Зачистку окрестных лесов от нечисти. Лишения. Военные сборы. Никчёмные правила. Бессмысленную идеологию. Эфемерные деньги — куда меньше, чем в кондотте. Он видел достаточно. С него хватит.
Просто. Хватит.
Ещё это плавание в проклятый Тропик Водолея — тем более. Совершенно неоправданные риски помереть, всё потерять в миг. Да и к тому же, темпами такими к цели не придёшь. А между тем, действительно, часики тикали.
Теперь Шатун остался один. Один в стане людей, которых презирал из целого ряда убеждений. Один на один с судьбой, которая не спешила идти ему на попятную. Казалось, она только отводила его всё дальше и дальше от намеченного ориентира.
Что бы ни происходило. Плевать на участь остальных персекуторов. Пусть хоть весь Равновесный Мир пропадом пропадёт. Не его это война. И уж тем более не та жизнь, которую он хотел или, по крайней мере, вытерпел бы. Пора и честь знать.
Он должен был выжить во что бы то ни стало. Довести дело до конца. Иного выхода для него попросту нет.
Рука кондотьера потянулась к цвайхандеру…
Глава 25-3. Знамение
Чародейка отреагировала мгновенно. Заклинание пришлось прервать, и кровь невинно убиенных пала к её ногам. Она развернулась лицом к Зальцу. Такого поворота застрельщик не ожидал. Рена Ламбезис чуть подогнула колени и с разворота ударила его, цепляя за ребро, загнутым кольцом.
Атака исподтишка посыпалась. Гаркнув, Рутгер пал на пол. Из одной руки выпал при падении нож. Сестра архонта резко выдернула крюк из лура. Брызнула кровь. На ребре образовалась трещина. Застрельщик поплыл от боли.
— Жалкий червь, — бросила ему по-дельмейски чаровница.
Тут же подлетел Джакомо, не давая ей ничего наколдовать. Он уже оказался в выигрышной позиции перед магом, раз подобрался так близко. Но давать Рене пространства для манёвра не собирался. Постоянно бил мечом, натыкался клинком на древко посоха, но не сдавался, продолжая ковырять оборону.
Плевать Зальц хотел на ранение. Шипя от боли, ощупал пол рядом с собой и нашёл недостающий нож. Подогнул не без труда ноги и выбросил вперёд, вставая в полный рост. Рутгер крутанул на пальцах клинки, чуть подался вперёд и бросился на язычницу.
Дельмейка легко парировала любые нападки, обладая каким-никаким опытом в обращении с посохом. Управлялась она одной рукой, тогда как второй проводила некие манипуляции. Лишь Свет и Тьма знают, что готовила инквизиторам безумица.
В какой-то момент застрельщик подошёл слишком близко. Чародейка только того и ждала. Время было на её стороне. Рена Ламбезис чуть отстранилась. Ударила посохом Колонну по спине. При соприкосновении с латунью по куртке распространился огонь, порождая мелкие взрывы, как от петарды. Спину зажгло. Джакомо вскрикнул, сгибаясь.
С разворота язычница обрушила посох ему на шею, ошеломляя. Капитан распластался на полу вниз лицом. Перед глазами всё плыло. Спину жгло, намекая на ожоги. Через латунь аристократка пропустила столько эфира, сколько хватило бы для разрыва нитей из инквизиторского сплава. Командир завыл волком, не спеша вставать.
И как раз подлетел Рутгер, замахиваясь для удара. Чародейка легко увернулась. Каждое движение было преисполнено кошачьей грации, несмотря на просторные одеяния. Она вынесла вперёд руку. Между пальцами скользили не то молнии, не то просто концентрированная энергия.
Казалось, она хотела схватить Зальца. Но нет. Лур посмотрел на её ладонь. Это последнее, что он видел в этой жизни. Вспышка света накрыла всю сетчатку глаз. Боль.
Сначала стало белым-бело. А потом в миг опустилась тьма.
В ушах у Рутгера зазвенело. Он потерялся в пространстве, зашатался. Кричал надрывно, да только сам себя не слышал. Споткнулся одной ногой об другую. Выронил ножи. Схватился за глаза, задёргал ногами. Он выл, отчего у всех персекуторов, кто его слышал, стыла в жилах кровь:
— Не вижу!.. Я не вижу!
Поблизости не было никого, кто осмотрел бы его и вынес неутешительный вердикт: зафиромантией Рутгеру начисто выжгли хрусталики в глазных яблоках.
Рокки и Пепе были ещё далеко. Как бы ни подгонял их Нико, баргесты и так ломились к чародейке очертя голову. Сам боевой алхимик уже выдохся. Мимо пронеслась Марго, спеша на помощь. Слишком далеко отошёл.
Укротитель смотрел по сторонам, но не мог во тьме увидеть ни Шатуна, ни Лешего. Они будто испарились. Зато труп второго судьи лежал.
С луром аристократка ещё не закончила. Она прошептала:
— У твоих ворот ещё один страждущий, Отче всея усопших. Прими же от меня сей скромный дар. В руки Твои…
Рена Ламбезис крутанула посохом, собирая воедино кровь из близлежащих багровых луж. Струи сплетались над бесновавшимся Зальцем, образуя своего рода клинок. Он затвердел. Чародейка повела его оружием вниз.
Меч пробил бренное тело застрельщика. Тот дёрнулся, как вдруг затих. Окаменевшая кровь пустила по полу вокруг трещины, забитая в него, будто огромный клин. Пухлые губы аристократки изогнулись в улыбке:
— Приюти его в царствии своем… И пусть сослужит он тебе добрую службу.
Колонна к тому времени уже начал вставать. Он замер, пронаблюдав, как Рена Ламбезис убила ослепшего Рутгера. Лура Джакомо не жаловал, однако они трое — он, Зальц и Озорио — были
