Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев

За прилавком стоял вовсе не старик, как говорил Сардо, а худой и болезненно бледный юноша, с большими мутными глазами и вытянутым лицом, которое покрывала россыпь лоснящихся прыщей. Мицан заметил, что его длинные пальцы были кривыми и узловатыми, с многочисленными следами неправильно сросшихся переломов и несколькими уродливыми шрамами, уходившими под рукава серой засаленной рубахи, подпоясанной таким грязным кушаком, что можно было подумать, что уже не раз и не два он заменял половую тряпку.

– Чем могу п-помочь? – слегка заикаясь, проговорил юноша, уставившись на Мицана немигающим взглядом рыбьих глаз.– У нас есть снасти, с-сети, крючки, приманки. Все что нужно для рыбной ловли.

–А двести пятьдесят ситалов? – нагло улыбаясь, спросил молодой бандит, подойдя к висевшему на стене длинному гарпуну.

– Что? – опешив, переспросил продавец.

– Двести пятьдесят ситалов,– повторил Мицан, проведя пальцем по морскому оружию и попробовав его на остроту.– Такие круглые кусочки серебра. У них ещё на одной стороне тайларский бык отчеканен, а на другой – всякие буковки разные. И мне нужно таких двести пятьдесят штук. Да и вообще, где хозяин лавки?

– Я тут х-хозяин.

– Ага, а я наследник династии Ардишей, чудом переживший венценосную резню. Где лавочник Беро Гисавия, парень?

– Я-я Б-Беро Гисавия,– мутно-белесые глаза паренька стали ещё больше, а уродливо скрюченные пальцы застучали костяшками по доскам, из которых был сколочен прилавок.

– Слышь, парень, ты хоть и выглядишь как говно, но как говно молодое. А я точно знаю, что владелец этой лавки старый. Говори где он, а не то я тебе в жопу вот этот гарпун запихаю и буду прокручивать, пока тебя тень Моруфа не накроет. Я человек господина Сэльтавии, сука,– добавил юноша заветные слова, чуть понизив голос.

– Так это, вы к деду, что ли? Так п-помер он. Два шестидневья уж как схоронили.

Мицан застыл в растерянности. Умер. Вот так вот. Первый же его должник успел сбежать в Страну теней, и спроса с него теперь не было. Да и по обычаям полагалось не трогать родню усопшего по его делам хотя бы месяц, дабы дух спокойно пересек три сумрачных реки и четыре пепельных поля и не смог навести на живых порчу.

Эх, не добрые слова услышал бы он сейчас от Патара, окажись рядом с ним ученик пекаря. Он бы точно, схватившись за один из своих амулетов, запричитал о проклятьях и гневе богов. Но Патара тут не было. Как не было и Ирло и Кирана. Вся его мальчишеская «банда» осталась там, в прошлой жизни. А новая жизнь требовала действий.

Проклятье, и кто только потянул его за язык сегодня утром? Ведь у семьи покойника, судя по состоянию лавки и одежды нового владельца, могло и вовсе не оказаться такой суммы. И что тогда ему было делать? Брать долг сетями? Или возвращаться назад с пустыми руками, выставив себя на посмешище перед всеми клятвенниками?

Ну уж нет. Такое он себе позволить не мог. Не для того он ножом отпиливал голову чужеземного бандита и отрекался от старых друзей, чтобы покрыть себя позором.

Собравшись с духом, Мицан постарался придать себе грозный вид.

– Так значит в могиле старик, а ты его лавку в наследство получил, да? – наглым голосом проговорил он.– Ну так я тебя поздравляю Беро Гисавия. Вместе с лавкой ты унаследовал и долги. Твой дед задолжал господину Сельтавии деньги. Настало время их возвращать.

– Побойтесь б-богов, господин. Сейчас же время утешений…

– Сейчас время платить долги,– грубо перебил его юноша.– И если тебе и надо кого-то бояться, так это гнева господина Сэльтавии. Я смотрю, тебе уже ломали пальцы. Хочешь, сломаю их ещё раз, а заодно и руки в придачу?

Мицан снял со стены гарпун, наставив его на торговца. В тайне он надеялся, что этого хватит, но рыбоглазый так и стоял, раскрывая рот словно вытащенная из воды рыба.

– Так это, нет у нас столько, господин… все ж на похороны потратили…

– Что?! Что там такое Беро,– раздался скрипучий старушечьей голос.

Дверь за прилавком распахнулась и из нее показалась фигура согнутой горбатой женщины, одетой в грязное серое платье. Прихрамывая и волоча ногу, она подошла к Беро Гисавии и уставилась на Мицана полуслепым взглядом.

– Ты что это за гарпун схватился, окаянный. А ну повесь, ежели покупать не собираешься! – прикрикнула она на Мицана, погрозив ему кулаком.

–Баб, он говорит, что за долгами пришел. Говорит, дед назанимал. Д-двести пятьдесят ситалов, баб.

– Что, сколько? Да в жизни у нас столько денег не было! Ты что же это на покойного то брешешь, а, негодник? А ну пошёл отсюда! Пшёл, кому сказала! Людей не боишься, богов хоть побойся!

– Я пришел за деньгами господина Сэльтавии! – только и смог выдавить заветное заклятье обескураженный Мицан. Вот только голос в этот раз его подвел и вместо спокойного и угрожающего тона, получился неуверенный выкрик. Старуха захлопала глазами, открыв рот из которого торчали гнилые зубы, а потом схватилась за голову.

– Во деловой какой. Имя какое вспомнил. Только все одно – нету у нас таких денег. Нету. И на что старик их брал и брал ли вообще, мне неведомо.

– А мне плевать, есть они или нет,– юноша стряхнул с себя оцепенение и собрался с силами.– Не найдете деньги сейчас же – лавку отдадите, а не то вместе со своим внучком отправишься следом за муженьком, старуха. Я человек господина Сэльтавии.

Сам уже не понимая зачем, добавил он ещё раз.

– Баб, это что же, б-бандиты у нас лавку отнимут?

– Да ты глянь на него внучок, какой он бандит. Так, задохлик уличный. На страх нас взять хочет, вот и грозит страшным именем. Нету у нас денег. Н-е-т-у.

Вот и все. Заклинание, которое безотказно работало весь последний месяц, дало, таки, сбой. Старуха оказалась либо слишком тупой, либо слишком пуганой за свою долгую жизнь и слова на нее не действовали. А значит, нужно было поступать по-другому.

Размахнувшись, Мицан ударил гарпуном в маленькое мутное окно, впустив яркий свет в это пещёроподобное помещение. Следующим взмахом он сорвал сразу несколько сетей и связок с грузилами и поплавками, а ещё одним опустил свое оружие прямо на прилавок, сломав одну из досок. Старуха и ее внук отпрянули. Теперь в их глазах был виден страх. Они что-то верещали, махали руками, но Мицан их уже не слушал. Он лишь размахивал гарпуном, с каждым новым движением превращая в хлам сети, удочки, грузила и прочую рыболовецкую утварь.

Железная палка с крюком превратилась в