Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

— Не вижу связи, — лицо Элеоноры стало вдруг серьезным. — Для этого не обязательно спать с ним.

— Ох, Нэлли, ты отстала от времени, мужчинам нужны тигрицы, — Шейла прошлепала по холодному полу, забираясь под покрывало на кровати.

— Но ты — девушка... — Элеонора поджала губы, чувствуя, что стучится в закрытые двери. — У тебя должна быть гордость...

— Она есть, но я ловлю удовольствие от секса. Я давно не девственница, я сделала это еще полтора года назад, переспав в машине с Максом Тори, — Элеонора замерла, но потом не выдержала:

— Старшим братом нашего Алекса?! Ты с ума сошла! — ее щеки залила пунцовая краска.

— Нет, — отрезала Шейла. — Нэлли, тебе просто необходимо избавиться от невинности, лучше это сделать с нелюбимым человеком, после этого с твоим возлюбленным все будет просто идеально.

— И упрек, с кем ты спала до этого! — Элеонора оборвала Шейлу, не дав ей договорить и закончить свою уродливую мысль. — Мужчины не любят исписанные листы, дорогая!

— Это было когда-то, а сейчас времена изменились, — протянула Шейла. — Что ж, я просто дала совет.

Элеонора и не подумала последовать этому глупому совету. Она по-прежнему жаждала большего чувства, от которого бы у нее все замирало внутри. Ей хотелось, как и любой романтической натуре, верить в настоящую любовь, вечные чувства и в необходимое ожидание. Поэтому-то она и избегала студенческих вечеринок, внимания парней, соглашаясь роль на милой подруги. Она находила прелесть в общении и совсем не хотела узнавать, что же происходит, когда мужчина в тебе. Это все не для нее. С Шейлой они как-то больше не говорили на эту тему, да и не могли. Однако Подруга перестала водить любовников к ним домой, и споры сами собой закончились.

— Дай свой синий жакет, — попросила Шейла, которая всегда ярко красилась, подражая французской кокетке Брижит Бардо. Она была высокой брюнеткой, не то что хрупкая Нэлли, тоненькая, хрупкая фея. — Мы с Бобби идем сегодня гулять, ты с нами?

— Конечно, нет, — отрезала она. — Ты знаешь, Кросс — зверь, я не могу не работать.

— Я тебя вообще не понимаю: у тебя богатый, так к чему все это? — Шейла нанесла на скулы румяна.

— Я хочу быть независимой, что в этом плохого? — Нэлл пожала плечами, вновь уткнувшись в конспект.

— Истинная феминистка, — заключила Шейла. — Ну, я пойду, — схватив свою черную сумочку, Шейла направилась в холл, надевая черные туфли-лодочки. — Я взяла зонт, а то дождь обещали, — крикнула Шейла, хлопая за собой дверью.

Нет, Нэлли была не склона необдуманным поступкам, она во всем старалась быть прагматичной. Ее начальник даже и не думал повышать на нее голос. Она всегда была исполнительна, а, самое главное, пациенты, сидевшие в приемной, были довольны, поддерживаемые ее добрым словом, и всегда говорили доктору Кроссу о его молоденькой секретарше. Элеонора старалась сохранять хладнокровие во всем, именно так она могла со своей ранимостью выживать в мире мужчин, который еще не до конца открыл свои двери для женщин. «Ветер переменился...», — шептала Элеонора.

***

Лето 1953.

«Требуется натурщица, желательно блондинка. Кендалл-стрит, д. 3, кв. 6. Р. Полански. Оплата после работ.»

Полански ищет себе натурщицу! Блондинку! Флер ликовала. Ей скоро исполниться восемнадцать лет, да и никто ей больше не сможет диктовать, как жить, в том числе и Джулия. Флер одела свое самое красивое голубое платье, у которого она расшила подол бисером, тем самым сделав простой сарафан самым красивым в ее шкафу. Флер слегка подкрасилась. «Славу богу, что отец сегодня торчит в госпитале, а Джулия со своим благоверным в Брайтоне», — подумала Флер. Если она решилась, то обязательно доведет все до логического конца, и если она хочет быть на полотне Полански, то ее никто не остановит.

Флер доехала на метро, потом прошлась пешком, этот город она еще плохо знала, намного хуже, чем Джулия или Элеонора, но все же он не переставал ее удивлять и покорять. Флер поднялась на второй этаж, позвонила в дверь; открыли не сразу. Ришар распахнул старую дверь, окидывая ее с ног до голову.

В последний раз они встречались несколько лет назад, на выставке у Джулии, и вряд ли он вообще ее помнит. Ришар молча кивнул, показывая жестом, чтобы она заходила. У него была достаточно большая гостиная, где ложился правильный свет и где он, неверное, работал допоздна. У маленькой софы стояли два пустых бокала бутылка с недорогим вином, и вообще здесь был форменный беспорядок. Джулия — тоже творческая личность, но ее дом всегда чист и аккуратен.

— Как тебя зовут? — он наконец-то подал голос, и Флер немного расслабилась.

— Флер, — протянула она.

— Что ж, Флер, давай начнем. За неделю я сделаю наброски, а потом еще полмесяца я буду наносить краски, — объяснил он. Боже, как же он красив, этот француз просто создан для любви и обожания.

— Мне раздеваться? — ее голубые глаза дерзко сверкнули.

— Да, — не отрываясь от нее, произнес Ришар. — Раздевайся, — Ришар стал ставить мольберт, подбирая разбросанные по полу чертежные карандаши, при этом не забывая посматривать на новую натурщицу. Та спустила толстые бретельки, платье голубым озером расплылось на полу. Флер стала медленно снимать лифчик, трусики, ее взгляд встретился с Ришаром. Он смотрел завороженно. У Флер была персиковая атласная кожа, интересно, какая она на ощупь? Золотистые волосы ложились на округлые плечики, маленькую упругую грудь; Ришар опустил взгляд пониже, на кустик светлых волос ниже плоского живота. Ее ноги тоже имели приятную округлость, как и бедра; Флер нагло на него смотрела, нисколько ни стесняясь наготы.

— Что мне делать? — хрипло спросила она, ловя себя на мысли, что смотрит так же, как недавно смотрел на нее Роберт: голодно.

— Садись сюда, — он указал ей на табуретку с широким сиденьем, замотанную белым полотном. — Сядь ко мне спиной.

Флер выполнила просьбу, сделав это как можно грациозней. — Обернись ко мне, чтобы на меня смотрела только часть твоего лица.

— Все? — Флер замерла.

— Пока все, завтра будет видно, что добавим в твой образ, — ответил он.

Полтора часа она сидела, как каменная статуя, не смея задать вопрос или изменить позу. Все это время она одним глазом наблюдала за ним, пристально изучая, как он смотрит на нее: как художник. За окном шумел дневной город, гудели машины, слышался смех, перемешанный с дуновением летнего ветра и июньским зноем. Ришар неожиданно все отложил в сторону. Это означало, что их работа завершилась.

— На сегодня все, завтра, в это же время, — проговорил он, исподтишка наблюдая, как она одевается.

На следующий день Флер пришла в белоснежном юбочном костюме, напоминая ангела с грешными мыслями. Художник снова усмехнулся: как легко этот ангел обнажился перед ним, принимая все ту же позу. Флер снова полтора часа наблюдала за мужчиной, Ришар снова зарисовывал ее.

После работы Полански подошел к ней, всматриваясь глаза. Потом он попросил ее одеться и прийти на следующий день. Она искушала, ведь уже до беспамятства любила, как ей казалось. Вместо недели он работал две, постоянно что-то менял: то приколол цветок в волосы, то одевал украшения и шелковые платки. Чего он добивался? Как художница, Флер прекрасно понимала, что Ришар ищет подходящий образ, что-то показывающий. Такое Флер находила у Джулии или у других молодых художников, скульпторов или фотографов; Йен Фергасон называл это «битьем по чувствам». Вот чего Ришар искал — чтобы эта картина била по всем чувствам.

Как-то Флер встала со своего пьедестала, подходя к мольберту Ришара, он критично вглядывался в набросок. Флер увидела грешного ангела, не такой ее видели все — милой, доброй, сердечной. Здесь на лице читались грешные мысли, что одолевают ее и с которыми она пытается бороться. Неужели она такая? Флер присела на диванчик рядом, она была завернута в простыню, но близость девушки взволновала Ришара.

— Сколько тебе лет Флер? — спросил он.

— Сегодня исполнилось восемнадцать, — прошептала Флер.