Тень любви - Констанс Хевен

– Хорошо, не горячись так. Гарет, пожалуйста, отведи Кристину домой, объясни леди Клариссе, что у меня дела, и я вернусь поздно.

– Папа, я хочу с вами, – сказала Кристина.

– Нет, девочка моя. Это не для тебя. Пойдем, Дэниел, нельзя терять ни минуты. Возьмем кеб.

Когда они ушли, Гарет спокойно спросил Кристину:

– Экипаж еще ждет?

– Наверное, Фрэнк собирался ожидать папу. Скажи, чтобы уезжал домой. Я хочу немного пройтись пешком.

Гарет сделал, как просила девушка. Они медленно пошли в сторону дома Уориндеров, почти ничего не говоря друг другу.

Наконец они спустились к реке, и тут Гарет тихо сказал:

– Так вот, значит, какой ваш знаменитый Дэниел Хантер… Очень впечатляюще – герой, пострадавший в борьбе за справедливость!

Кристина оборвала его.

– Прошу тебя, Гарет, не издевайся! Это легче всего – насмехаться. Тебе не идет эта ирония.

– Я не смеюсь, поверь, – сказал Гарет, горя от ревности и обиды за свои чувства. – Я лишь пытаюсь понять, какой волшебной силой он обладает, что сумел тебя увести от меня. Знаешь, что сказал дядя Давид в тот день, когда мы приходили смотреть новый дом?

– Неужели, Гарет, ты все ему рассказал?

– Зачем? Он догадался еще после Рождества, проведенного в Брамбере.

– И что же он сказал об этом?

– Он считает, что все так получилось, потому что ты чувствуешь, что нужна Дэниелу, что ты хочешь ему помочь, хочешь вернуть ему все то, что он никогда не имел. И все же мне не нравится этот Хантер… У парня гордый и независимый нрав. У него, может быть, нет денег, карьеры и всех тех вещей, к которым стремится большинство мужчин, но, по крайней мере, нельзя отрицать, что, живя в суровом мире, он привык к самостоятельности. Хотя он сейчас использует тебя, как привык использовать все, что ему попадается в жизни, он все равно на первое место поставит свою борьбу, свою независимость…

Кристина как-то отрешенно посмотрела на Гарета.

– Я не согласна с тобой. Ты ошибаешься и говоришь так лишь потому, что не хочешь признать правду, свое поражение…

– Нет, и еще раз нет! – с отчаянием воскликнул Гарет. – Я много передумал, и считаю, что я прав. Мне очень хотелось ошибиться, поскольку я знаю, что тебя ожидают впереди лишь боль, разочарование и горькие страдания. Как ни грустно, но это так…

Кристина быстро пошла вперед. В глубине души она понимала, что Гарет отчасти был прав. Бывали времена, когда Дэниел внезапно исчезал, погружаясь с головой в свой незнакомый для нее мир, где ей не было места.

Гарет взял Кристину под руку, ему очень хотелось восстановить их прежнюю дружбу и всегда существовавшее доверие.

– Если мистер Уориндер выиграет процесс, – мягким тоном сказал Гарет, – а я думаю, что так и случится, что ты станешь тогда делать?

– Не знаю… Думаю, папа теперь иначе относится к Дэниелу.

Гарет тяжело вздохнул.

– Знаешь, Крис, иногда у меня бывает непреодолимое желание взять тебя, хорошенько встряхнуть и закричать: «Да опомнись же! Посмотри, как глупо ты себя ведешь!».

– Я знаю, Гарет. Извини меня…

– А иногда, – устало улыбнулся Фрайзер, – я чувствую, что еще могу стать для тебя тем человеком, с которым ты свяжешь свою жизнь…

– О Боже, я ведь ломаю жизнь и тебе, и себе… Гарет, пожалуйста, прости меня и пойми!.. Тебе, наверное, лучше забыть меня и не строить никаких планов.

– Бывают моменты, – сказал Гарет, – когда я хотел бы, чтобы кто-нибудь научил меня, как правильно поступить в этой ситуации…

Очень скоро Эверард Уориндер понял, что и с Ником, и с Джеком Райдером не так-то легко разобраться. Самое большее, чего от них можно было добиться, – это признание, что взломанная в комнате Кейт дверь – дело их рук. Они прямо-таки гордились своими способностями и «геройской» работой.

– Джек – настоящий волшебник! Если надо, он вскроет даже дверь самого главного банка Англии! – рассуждал на суде Ник.

– Жаль только, что он не нашел лучшего применения своим способностям, – сухо заметил Эверард Уориндер. – Вы ведь осознаете, что взлом квартир – преступление, которое карается законом?

– А-а, брось, начальник. Мы же не взяли там ни одной вещички. Просто помогли тому франту, который хотел сделать приятный сюрприз для своей девчонки.

При обыске жилища, где обитал Райдер, был найден черный кожаный кошелек, несомненно, принадлежавший Раймонду Дориану, хотя Джек клялся, что нашел его где-то на улице.

Очень скоро Эверард Уориндер смог составить ясную картину всего происшедшего в тот вечер, но заставить парней признать свою вину было очень сложно, они находили мыслимые и немыслимые оправдания своим поступкам.

В этот день удивленным судьям были представлены живые прототипы изображенных на рисунке Карла Ландовски парней. Вызвали мистера Кенеди, и он на Библии поклялся, что это был именно тот человек, который напал на Карла.

– Вот этот, конечно же, – указал он на Джека. – Его лицо трудно позабыть… Он даже приснился мне неделю назад.

– Да разве вы не видите, что он лжет! – закричал Джек.

– Прошу тишины! – твердым голосом сказал судья. – У вас еще будет возможность высказаться, только попозже. Мистер Уориндер, мы готовы выслушать вашего второго свидетеля.

Джека увели, и в зал суда в сопровождении конвоя вошел Ник, которому раньше не приходилось отвечать перед судом за свои мелкие воровские дела.

Уориндер стал задавать различные вопросы. Парню даже понравилось рассказывать о себе, и при этом его подкупало то, что все эти люди, сидевшие в огромном зале, затаив дыхание, внимательно слушали его, будто он был каким-то мудрым оракулом.

– Итак, объясните нам, где вы повстречали мистера Дориана? – спросил Уориндер.

– Ну, в общем это было так. Однажды вечером мы сидели в баре Нэда, когда туда пришел Дориан и попросил нас помочь ему таким же образом, как и когда-то раньше. Ну, мы с Джеком не увидели в этом предложении ничего сложного и, конечно же, согласились, тем более, что вознаграждение должно быть солидным.

– А вам не пришло в голову, что если мистеру Дориану понадобилось вскрывать дверь мисс Хантер, то это означало, что она не жаловала мистера Дориана?

– О Боже, разве вы не знаете этих женщин? – презрительно сказал Ник. – Все беды, ей-Богу, только от них… Никогда, право, не знаешь, что у них сейчас на уме, они то любят, а то вдруг ненавидят и становятся такими фуриями! Уж я-то их хорошо узнал…

– Сколько заплатил вам Раймонд Дориан?

– В тот вечер – пять Джимми Гоблинов.

– Джимми Гоблинов? – переспросил судья.

– Гиней, милорд.

– Понятно, продолжайте.

– И десять после сделанной работы, – добавил Ник.