Юная Венера (сборник) - Леви Тидхар

Наши похитители провели нас по улицам, по которым могли пройти четыре или пять мужчин в ряд, и мы очутились на центральном рынке. Там толклись местные торговцы, предлагающие куски мяса, какие-то бесформенные овощи непривлекательного цвета. И даже специи, запах которых мы ощущали, когда проходили мимо складов. К нам приблизился низенький венерианец со шрамами на лице. Мы отпрянули, но он действовал быстро, разрезав нашу одежду и выбросив ее прочь.

– Черт побери! – в бессильной ярости вскрикнул Хестон, стоя голый, как в день своего рождения, и пытаясь прикрыться руками.

Венерианцы окатили нас из ведер, чтобы очистить от дорожной грязи, и отвели к каменному помосту.

Мой желудок сжался, когда вокруг нас стали собираться глазеющие венерианцы.

– Мы инопланетяне! – крикнул им Шеппард. – Гости с другого мира! Вы понимаете? Вы должны торжественно приветствовать нас!

– Шеп, – тихо сказал Эрик, посмотрев на меня, – я думаю, что Чарльз прав. Они никогда не видели небо выше облаков. Они не знают о существовании других звезд и планет. Они считают нас необычными венерианцами.

– Но мы прилетели на корабле! – возразил Шеппард.

– Это что-то вроде дирижабля? – спросил Эрик, указывая в небо над нашими головами.

Мы посмотрели вверх. Большой летательный аппарат, наполненный газом, скользил со стороны океана к городу, медленно снижаясь.

– Венерианцы, что поймали нас, возможно, о таких вещах не знают, – ответил Эрик. – Они живут в горах и не умеют делать оружие. Они продали нас за винтовки. И даже не стали объяснять этим парням, откуда мы взялись.

Он был прав. И я тоже.

И я понял, что прав, когда это началось. Возможно, я не понимал чужой язык, но я чувствовал по интонациям, что здесь происходило. Аукцион.

От холода, охватившего меня в тропическом зное Венеры, за миллионы миль от спасения, и от острого чувства одиночества по моим щекам потекли слезы.

Хестон грубо осадил меня.

– Возьми себя в руки, Чарльз. Мы найдем выход.

– Правда? – Я уставился на него. – Пройдут сотни лет, прежде чем люди найдут этот выход. И даже тогда они останутся людьми второго сорта. Даже если мы сможем с ними объясниться, мы останемся для них не больше, чем простой научный курьез.

Экипаж уставился на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

Но у нас не было времени обсуждать это. Нас разделили, аукцион завершился. Меня и Хестона доставили в особняк с мощеным двором на краю города. Мужчины в шелках и замысловатых головных уборах, покрытых золотыми извилистыми узорами, шли впереди, а маленькие грязные венерианцы кружили вокруг нас, тыкая пальцами и пиная ногами. Затем они скопом накинулись на нас, вцепившись в руки и ноги, уложили на мокрые камни. Как мы ни старались, мы не могли пошевелиться.

Один из богато одетых венерианцев опустился на колени рядом с нами. В руках его были щипцы с зажатым в них маленьким слизнем.

– Что ты делаешь? – крикнул Хестон. – Я требую…

Венерианец сунул слизня ему в нос. Мгновение и человек и слизень лежали неподвижно, словно в оцепенении. Затем слизень стал извиваться, забираясь все глубже в нос.

Хестон закричал.

Венерианец взял другие щипцы и повернулся ко мне. Я орал и рвался изо всех сил, но безрезультатно.

Мерзкий моллюск скользнул в мой нос, и я почувствовал его влажную слизь. Она капала мне на губу, а в носовой полости нарастала сверлящая, грызущая боль. Я чувствовал, как кровь течет, заполняя мне рот.

Венерианцы закрыли большие каменные ворота. Несколько скучающих охранников с винтовками бродили по периметру двора, поглядывая на нас. Мы лежали одни на сырых камнях двора, с горящими лбами.

Мрачные, серые облака. Навсегда.

Я никогда не увижу голубое небо, понял я, прежде чем провалиться в лихорадочный сон. Из наших носов текла слизь и кровь, пока мы лежали на камнях, свернувшись в клубок. Иногда охранники приходили и начинали кричать нам:

– Вставайте! Вы что, еще не понимаете нас?

В тот же день, чуть позже, я понял кое-что из того, что мне говорили.

– Хестон! Хестон, я, кажется, их понимаю!

Хестон застонал.

– Я думал, это ты кричишь мне оскорбления, только не понимал, почему ты называешь меня Кафтиг.

Я представил себе Эрика, рассказывающего нам, что носовые полости являются кратчайшим путем к мозгу и что этот слизень заполз туда, чтобы…

Я поднялся, шатаясь.

– Я могу стоять, – произнес я, – ты понимаешь меня?

– Вставай! – скомандовал венерианец Хестону. – Если ты меня понимаешь, вставай!

Хестон оперся на мое плечо. Он был взволнован.

– Мы пришельцы! Мы из другого мира. – Он указал на темное серое небо, раскинувшееся от горизонта до горизонта. – Мы спустились с той стороны облаков.

Венерианцы вокруг нас засмеялись лающим, повизгивающим смехом.

– Здесь ничего нет, кроме земли, а там – ничего, кроме облаков и пустоты.

Хестон не соглашался. Он продолжал спорить. В конце концов в ответ на его крики они сначала пригрозили ему, а потом били дубинками, пока Хестон не замолчал. А потом заставили меня отнести его, совершенно подавленного, через двор в маленькую тесную комнатушку.

Внутри было темно, сыро, пол устлан соломой. Мы вжались в угол, подальше от других венерианцев, которые зарычали при виде нас. Надзиратели заперли дверь на замок.

На следующее утро нас привели на посадочную площадку, куда опускались воздушные корабли, прибывшие из-за океана. Под наблюдением двух вооруженных венерианцев мы начали разгружать дирижабль. Пакеты с продуктами, бутылки с маслом, специи. Те товары, что империя отправляла в отдаленные провинции.

– Не понимаю, – сказал Хестон. – У них есть технологии. А мы разгружаем дирижабли. У них есть лазерные винтовки. Зачем им рабство? Это бессмысленно. Может быть, здесь нет капитализма или демократии? Может, мы должны принести им это?! Потому что, уверяю тебя, несколько здоровых, полнокровных американских грузчиков разгрузили бы его быстрее, чем какие-нибудь несчастные создания.

Кажется, я фыркнул, потому что Хестон удивленно уставился на меня.

– Капитализм и демократия прекрасно уживались с рабством до последнего столетия, командир. Такой была американская действительность до Гражданской войны. И, насколько я могу судить, посещая хлопковые поля, они по-прежнему друзья рабства. Ваша семья в Западной Вирджинии копает уголь, верно? Все они берут в долг у фирменных магазинов, арендуют дом и берут вещи в кредит? А если вы сможете заставить кого-то работать бесплатно, разве не будете получать наибольшую прибыль? Если вам важна только прибыль, то все скатится к этому.

Хестон перестал работать и взглянул на меня.