За Землю Русскую! - Александр Невский

Новгородцы отвечали: «Князь! ты вздумал зло на Св. Софию, так ступай: а мы изомрем честно за Св. Софию; у нас князя нет, но с нами Бог и правда и Св. София, а тебя не хотим». Новгородцы могли так разговаривать – к Ярославу татары не приходили, а к ним собралась вся их волость. Псковичи, ладожане, корела, ижора, вожане пошли все к устью Шелони и стояли неделю на броде, а полк Ярославов – по другую сторону реки.

Дело, впрочем, не дошло до битвы, потому что явился новый посредник: прислал митрополит грамоту, в которой писал: «Мне поручил бог архиепископию в Русской земле, вам надобно слушаться Бога и меня: крови не проливайте, а Ярослав не сделает вам ничего дурного, я за то ручаюсь; если же вы крест целовали не держать его, то я за это принимаю епитимью на себя и отвечаю перед Богом».

Митрополичья грамота подействовала, и когда Ярослав опять прислал в новгородский полк с поклоном, то новгородцы помирились с ним на всей своей воле, посадили его опять у себя на столе и привели к кресту. Зимою Ярослав отправился во Владимир, а оттуда в Орду, оставя в Новгороде наместником Андрея Вратиславича, а во Пскове князя Айгуста литовского.

В 1272 г. Ярослав умер на возвратном пути из Орды. По старому порядку вещей великое княжество перешло к брату его Василию Костромскому; но относительно Новгорода явился ему соперник, и, таким образом, новгородцы получили право выбора: послы Василия Костромского и племянника его, Димитрия Переяславского в одно время съехались в Новгороде; оба князя просили себе этого стола.

Казалось, что выбор будет легок для новгородцев: благодарность заставляла их избрать Василия, недавно избавившего их от страшной опасности. Несмотря на то, они посадили у себя Димитрия. Есть известие, объясняющее причину такого поступка: Василий требовал уничтожения грамот брата своего, следовательно, новгородцы выбрали того, кто согласился княжить у них на всей их воле.

Однако новый великий князь не думал уступать своих прав: с татарами и племянником своим, князем тверским Святославом, он повоевал волости новгородские, взял Торжок, пожег хоромы, посадил своего тиуна, торговля с Низовою землею прекратилась, купцов новгородских перехватали там, и хлеб сильно вздорожал в городе.

Зимою 1273 г. князь Димитрий с новгородцами пошел к Твери, а к Василию послали сказать: «Возврати волости новгородские и помирись с нами»; но Василий не хотел мириться – тогда в Новгороде возмутились люди и захотели Василия; Димитрий, не дожидаясь изгнания, добровольно уехал в свой Переяславль, и Василий сел на столе новгородском; по некоторым известиям, великий князь наказал своих противников, в числе которых был тысяцкий; судя по обстоятельствам, с вероятностью можно положить, что прежние требования Василия относительно грамот были исполнены.

Перемена князя повлекла и перемену посадника: еще до приезда Васильева отняли посадничество у Павши (Павла Семеновича) и дали Михаилу Мишиничу (вероятно, сыну убитого прежде Миши); Давша бежал сперва к Димитрию, но потом раздумал и поехал с поклоном к Василию, который, как видно, принял его милостиво, потому что как скоро Василий утвердился в Новгороде, то отняли посадничество у Михаила и отдали опять Павше, выведши его из Костромы; но в следующем же (1274) году Павша умер, и Михаил стал опять посадником.

В 1276 г. умер великий князь Василий и погребен в своей отчине, Костроме; с ним прекратилось первое поколение потомства Ярослава Всеволодовича, и старшинство со столом владимирским перешло по старине к старшему сыну Невского, Димитрию Переяславскому.

Таким образом, при ослаблении родовой связи и общности владения, при образовании уделов, отдельных отчин и при необходимо следующем отсюда стремлении каждого великого князя усилить свое собственное княжество, причем все они начинают с Новгорода, жребий – усилиться и стать чрез это сосредоточивающим пунктом Руси – выпал сперва Твери, но недостаток твердости в Ярославе Тверском и соперничество брата его Василия воспрепятствовали усилению Твери; Василий Костромской едва получил великокняжескую область, как начал действовать точно таким же образом, какой осуждал в брате; подобно ему привел татар на новгородцев, тогда как прежде заступился за последних и отклонил от них татарское нашествие; но кратковременное пятилетнее правление не позволило ему усилить Костромское княжество, он умер бездетен, и очередь перешла к Переяславлю-Залесскому.

Касательно ордынских отношений по смерти Невского: в 1266 г. кончилось первое, самое тяжелое двадцатипятилетие татарского ига; в этом году, говорят летописи, и умер хан Берге и была ослаба Руси от насилия татарского; Берге был первый хан, который принял магометанство, и поэтому неудивительно читать в летописях, что какой-то Изосим принял ислам в угодность татарскому баскаку. Берге наследовал Менгу-Тимур, внук Батыя от второго сына его Тутукана.

В 1275 г. происходила вторичная перепись народа на Руси и в Новгороде. На западе по-прежнему шла борьба с Литвою и немцами. В Литве в это время произошли усобицы, вследствие которых прибежал во Псков один из литовских князей, именем Довмонт, с дружиною и с целым родом, принял крещение под именем Тимофея и был посажен псковичами на столе св. Всеволода: здесь в первый раз видим то явление, что русский город призывает к себе в князья литвина вместо Рюриковича, явление любопытное, потому что оно объясняет нам тогдашние понятия и отношения, объясняет древнее призвание самого Рюрика, объясняет ту легкость, с какою и другие западные русские города в это время и после подчинялись династии князей литовских.

Псковичи не ошиблись в выборе: Довмонт своими доблестями, своею ревностью по новой вере и новом отечестве напомнил Руси лучших князей ее из рода Рюрикова – Мстиславов, Александра Невского. Чрез несколько дней после того, как псковичи провозгласили его князем, Довмонт, взявши три девяноста дружины, отправился на Литовскую землю и повоевал свое прежнее отечество, пленил родную тетку свою, жену князя Гердена, и с большим полоном возвращался во Псков.

Переправившись через Двину и отъехав верст пять от берега, он стал шатрами на бору, расставил сторожей по реке, отпустил два девяноста ратных с полоном во Псков, а сам остался с одним девяностом, ожидая за собою погони. Гердена и других князей не было дома, когда Довмонт пустошил их землю; возвратившись, они погнались с 700 человек вслед за ним, грозясь схватить его руками и предать лютой смерти, а псковичей иссечь мечами.

Стража, расставленная Довмонтом на берегу Двины, прибежала и объявила ему, что литва уже переправилась через реку. Тогда Довмонт сказал своей дружине: «Братья мужи псковичи! кто стар, тот отец, а кто молод, тот брат! слышал я о мужестве вашем во всех сторонах; теперь перед нами, братья, живот и смерть: братья мужи псковичи! потянем за Св. Троицу и за свое отечество». Поехал князь Довмонт с псковичами на литву и одним девяностом семьсот победил.