Я был адъютантом Гитлера - Николаус Белов

Дальнейшие жалобы Гитлера касались танков. Русские наступают теперь повсюду с большим количеством танков «Т-34», против которых сухопутные войска оборонительного оружия не имеют. Наш танк «T-IV» с его короткоствольной пушкой в борьбе с этим танком испытывает большие трудности. «Не имей мы наших 88-миллиметровок, русские танки делали бы что хотят!». Русские создали в виде этого танка серьезное оружие. Фюрер, правда, еще не знал, в каком множестве «Т-34» теперь производится. Но вскоре, в 1942 г., выяснилось, что он применяется во все возрастающем количестве. Наш выпуск танков, говорил он мне, удовлетворителен, но мы его должны еще более ускорить. Гитлер упомянул и об американских поставках русским. Теперь вот подтвердилось, что американцы уже давно снабжают их грузовыми автомашинами и продовольствием. Грузовики из Америки наши войска уже обнаружили.

Гитлер был целиком захвачен самыми последними событиями на Восточном фронте и постоянно задавался мыслью, как помочь нашим войскам. Он вновь и вновь твердил: «Они должны стоять там, где находятся, и не делать ни шага назад!». В результате этого разговора с фюрером я неожиданно оказался посвященным в роковой ход нападения на Россию.

На 15 часов 11 декабря Гитлер созвал рейхстаг, где произнес очень длинную и подробную речь{246} об общем политическом положении, но без выделения особенно заметных кульминационных точек.

В полдень 16 декабря мы уже снова были в «Волчьем логове» и обнаружили внушавшее нам опасение непросматриваемое положение на фронте. В ночь с 16 на 17 декабря Гитлер окончательно решил взять на себя главнокомандование сухопутными войсками. Решение это фюрер принял после длившихся целый день размышлений. Шмундт приветствовал шаг фюрера, ибо он положил конец ежедневной борьбе с Браухичем{247}. Еще раз мелькнула мысль доверить этот пост Манштейну или Кессельрингу. Но Гитлер отверг ее, ибо характер Манштейна его не устраивал, а Кессельринга как раз предусматривали назначить командующим соединений люфтваффе на Средиземном море. Ввиду обстановки в Италии фюрер не хотел производить здесь никаких неожиданных изменений.

18 декабря Гитлер заменил командующего группой армий фельдмаршала фон Бока{248} фельдмаршалом фон Клюге. День прошел в оживленных телефонных переговорах; во всех них звучали слова о необходимости отвода войск группы армий «Центр» под сильным нажимом русских. Гитлер не пожелал сделать ни шагу назад и приказал удерживать линию фронта. В период между Рождеством и Новым годом был отставлен по желанию Клюге Гудериан. Между обоими генералами издавна существовали такие противоречия, что они были несовместимы. Фюрер ежедневно проводил многочасовые обсуждения с Гальде-ром, тема всегда была одна и та же: держаться или отходить? В промежутках принимались паллиативные меры для подброски новых формирований на особенно угрожаемые участки фронта, сам же фронт изыскивал последние резервы. В ночь с 30 на 31 декабря Гитлер больше двух часов говорил с Клюге по телефону. Тот хотел отвести линию фронта своей группы армий на 35 км. Фюрер запретил и еще раз приказал: ни шагу назад. Тем самым он, вне всякого сомнения, спас ситуацию, хотя в ближайшие дни и недели еще предстояли тяжелые кризисы.

После объявления войны Соединенным Штатам мы знали: против нас воюет весь мир. Когда я осознал это, верить в победу мне стало трудно. В Германии началось сильное расслоение мнений. Наибольший лагерь все еще составляли люди, которые видели прежние успехи Гитлера и теперь не могли и не хотели поверить, что этот человек, вновь давший Германии мировой авторитет, пошел по ложному пути. Среди них было много и таких, кто больше уже не ждал очевидной победы, но говорил: превосходство фюрера настолько велико, что он найдет путь во благо рейха. К ним принадлежали и те (и их было немало), кто вообще не имел собственного мнения и воспринимал все как есть, причем им было безразлично, какой оборот примет судьба.

Мал, даже очень мал, был круг тех, кто ясно осознавал огромную беду для Германии, кто говорил об этом и желал идти на риск переворота. То были отдельные лица из среды церкви обеих конфессий, земельного дворянства, дипломатии, а также чиновники и офицеры. Государственная тайная полиция знала об этих кругах и была в курсе их деятельности. Большинство имен значилось в ее картотеках. Но она ничего не предпринимала, ибо число таких людей было слишком незначительно да к тому же признаков их каких-либо акций не имелось. Сам Гитлер был информирован об этом Гиммлером, и имена его активных противников ему были в общем и целом известны. В заканчивавшемся году все мы были свидетелями того, с какой силой фюрер своими речами и действиями противостоял этим критическим течениям. Однако неудивительно, что во время зимнего кризиса 1941-1942 гг. сомнения и критика постоянно возрастали.

Сепаратный мир с Россией?

Тогда я был убежден в том, что Советский Союз, переживший с июня такие тяжелые удары, не сможет быстро прийти в себя. С моей точки зрения, еще имелся шанс разбить Россию, прежде чем Америка с ее крупным потенциалом вступит в это столкновение. Насколько я мог судить, таков был и взгляд Гитлера в то время. Он твердо верил, что разгромит Россию в 1942 г.

В этой трудной ситуации Риббентроп советовал Гитлеру заключить с Россией мир. Риббентроп полагал, что (насколько он знает Сталина и его сотоварищей по 1939 г.) еще не все возможности такого мира потеряны. Он очень обстоятельно говорил с фюрером на эту тему. Гитлер же считал заключение мира со Сталиным делом из области невозможного.

Перенапряжение сил

В новогоднем обращении к немецкому народу и приказе солдатам вермахта Гитлер указал на тяжелое положение, в котором находится Германия в эти зимние месяцы, но не оставил и тени сомнения, что вновь овладеет инициативой и отвоюет немецкому народу жизненное пространство, необходимое для его существования. «Тот, кто сражается за жизнь своего народа, за его хлеб насущный и свободу, победит! А тот, кто со своей еврейской ненавистью хочет уничтожать народы, будет повержен!» – провозглашал он в обращении к народу. Его приказ по вермахту заканчивался словами: «Кровь, пролитая в этой войне, должна, и в этом – наша надежда, быть последней для Европы на многие поколения! Да поможет нам в том Бог в наступающем году!».

Со времени своего прихода к власти в 1933 г. в эти зимние месяцы фюрер впервые увидел, как воздействует поражение, сильное вражеское сопротивление. Его жесткое вмешательство в командование армиями произошло в самый последний момент. Ему удалось не допустить превращения оперативного поражения в катастрофу. Немецкий солдат вновь обрел, благодаря сверхчеловеческим усилиям веру в собственную силу. Своей выдержкой в (по традиционным понятиям тактики) противоречащем здравому смыслу положении и успешной обороной против превосходящего раз в 20 противника наши войска укрепили собственное самосознание.