Безрассудный (ЛП) - Стивенс С. К.

На меня вдруг навалилась дикая усталость. Я кивнул, но силы в этом кивке не было, голова просто упала и по инерции поднялась. Уронив тяжелую голову, я уставился на лужу крови, оставшуюся после Киры. У самого ее края лежало ожерелье, которое я вручил как прощальный подарок. Кровь уже обступила его, подбираясь к краям кулона, окружая его. Я слегка поскреб пальцами здоровой руки по шершавому бетону.

Серебряная цепочка обняла онемевшие пальцы, и я ухватился за холодный металл. Когда кулон оказался в моей ладони, я уставился на пятнышки крови Киры на гитаре. Бриллиант в середине, раньше напоминавший о моей бессмертной любви к ней, теперь стал лишь застывшей слезой.

Пожалуйста, не дайте ей умереть.

Меня уложили на носилки, погрузили в скорую, подключили ко всяким мудреным аппаратам и увезли. В какой-то момент я потерял сознание, до меня долетали лишь обрывки слов моих спасителей. Я помню, как оказался в больнице, помню неприятные ощущения в тот момент, когда меня выкатили из скорой, слышал, как кто-то объяснял медсестре, что со мной не так. И слышал свой голос, когда спрашивал о Кире. На мои вопросы никто не ответил, и я отключился.

Очнулся я уже на больничной койке, в больничной пижаме. Рука была загипсована, ребра перевязаны, лицо сплошь покрыто пластырями. Ноющая боль притупила все мои чувства, разум был затуманен, будто я только что бредил. Взглянув на здоровую руку, я увидел, как через катетер в меня вливали какую-то прозрачную жидкость. Я не знал, что это за жидкость, но скорее всего именно благодаря ей я сейчас не бьюсь в агонии.

Я слышал шепот в комнате и, осмотревшись, заметил болтающих медсестер. Две из них премило хихикали.

— Простите, — все они разом посмотрели на меня. Одна из них слегка покраснела, напомнив мне этим Киру. Сколько я был в отключке? С ней все нормально? — Со мной привезли девушку… Она в порядке?

Шикарная блондинка подошла ко мне.

— С травмой головы? Она приходит в себя, с ней сейчас ее жених.

Слова застряли в горле. Жених? Знаю, она имеет в виду Денни. Он, должно быть, приехал, как только привел себя в порядок. Ну, конечно. Я бы тоже так сделал. Кивая, я отодвинул в сторону одеяло. Уже это было для меня огромным испытанием, настолько слаб я был. Все три медсестры тут же подскочили ко мне, подняв руки так, будто они собирались связать меня.

— Ни в коем случае, вам нужен отдых.

— Я должен ее увидеть.

Блондинка положила руку мне на плечо, в то время как остальные девушки мягко уложили меня обратно на постель.

— Она никуда не денется. Она еще даже не очнулась. Увидите ее утром, она даже не заметит разницы.

Но я замечу.

У них есть своя работа, они не смогут присматривать за мной круглосуточно, так что я устроился поудобнее и приготовился ждать. Я выберусь отсюда и навещу Киру. Я не смогу отдохнуть, пока своими глазами не увижу, что с ней все хорошо. Если бы эти медсестры знали обо мне хоть что-нибудь, они бы поняли, что мое выздоровление напрямую зависит от состояния Киры.

Когда они наконец ушли, я, хоть и с трудом, но поднялся на ноги. Рука горела, грудь сжималась от боли, каждое движение было мучительным, но я не останавливался. Целая куча времени ушла на то, чтобы одеться. В какой-то момент я выглядел даже относительно нормально, тогда-то я и вышел в коридор. Будто совершая побег из тюрьмы, я подождал, пока вокруг никого не будет, и вышел настолько быстро, насколько позволяли путающиеся ноги.

Отойдя подальше от своей палаты, я нашел стол медсестер и спросил, как найти Киру. Медбрат, который был на дежурстве, посмотрел на меня с легкой насмешкой, однако сказал номер палаты. Там была приоткрыта дверь, и не горел свет. Прошел я совсем немного, а казалось, будто пробежал марафон. Но я так хотел ее увидеть, что несмотря на усталость, поторопился поскорее зайти в палату. Увидев ее, лежащую в постели, освещенную лишь тусклыми лучами ночной лампы, стоящей в другом конце комнаты, я почти пожалел, что пришел. В этой огромной постели она выглядела совсем малышкой, но эта толстая бинтовая повязка у нее на голове, и разноцветный синяк, покрывающий всю правую сторону ее лица от брови до скулы… Она казалась такой слабой маленькой девочкой.

Сквозь затуманившие взгляд слезы я услышал мягкий голос.

— Что ты здесь делаешь? У тебя разве не постельный режим?

Держась за маленькую тележку у изножья постели Киры, я взглянул на Денни, который сидел в кресле у окна.

— Должен был узнать, в порядке ли она. Так в порядке? — горло сжалось. Если нет, то… То я не знаю, что я буду делать.

Денни нахмурился.

— Я не… Не знаю. Они вкололи ей что-то, чтобы уменьшить отек, но если это не сработает… Придется делать операцию.

Мои ноги подкосились, и Денни тут же вскочил с кресла. Подлетев ко мне, он помог мне устоять на месте. Взгляд его темных глаз блуждал по моим ранам. По крайней мере по тем, которые он мог заметить.

— А ты… в порядке? — спросил он.

Глядя на Киру, чья судьба все еще висит на волоске, и чувствуя уколы нестерпимой боли, пронзающей все мое тело, я оттолкнул его. Это он сделал это с нами.

— Нет, я не в порядке. Рука сломана, ребра сломаны, все органы словно через мясорубку пропустили. Дерьмовое ощущение.

Денни померк и отступил на шаг назад.

— Прости. Я не хотел… — она сжал кулаки и закрыл глаза. — Ты спал с моей девушкой, Келлан.

Когда он открыл глаза, его голос снова наполнился жаром.

— Ты спал с ней.

Тот факт, что Кира может не выжить, пугал меня до чертиков, и я бесконтрольно выпалил:

— Вообще-то времени на сон как раз было не много.

Денни завел руку назад, будто бы опять собирался ударить меня, но когда он взглянул на Киру, его рука просто опустилась.

— Тебе пора. Теперь я здесь, с ней. Я дам знать, если что-то изменится.

Подойдя к кровати Киры, я осторожно устроился подле ее ног.

— Пока она не очнется, я никуда не уйду.

— Келлан.

Когда я взглянул на него, у меня защемило сердце. Однако я его проигнорировал.

— Если ты ненавидишь меня, окей, я понимаю это, но я не уйду. Смирись.

— Хорошо, но не сиди около нее, сядь в кресло.

Он указал на то, в котором до этого сидел сам. Я хотел послать его к черту и сказать, что буду сидеть там, где моему величеству будет угодно, но чувствовал я себя и правда дерьмово, поэтому расслабиться, откинувшись в кресле, показалось мне более приятной перспективой, чем ежиться на краешке твердой кровати. Хотя идея быть поближе к Кире тоже была очень заманчивой…

Оттолкнув от себя эту мысль, я встал и пересел в кресло. Мы с Кирой многое пережили, но быть вместе нам, видимо, не судьба… Если она очнется… Когда она очнется. Когда она очнется, мне придется сказать ей, что между нами все кончено. Что бы ни входило в планы Денни, с меня хватит. Я так больше не могу.

Я упал в кресло, а Денни сел на кровать. Должно быть, я уснул, потому что следующее, что я помню, — ослепляющие солнечные лучи. Моргнув, я посмотрел на Киру. Она все еще лежала неподвижно. Может, спала, а может по-прежнему была без сознания. В лучах солнца синяк на ее лице выглядел еще более жутко. В палате были медсестры, а вот Денни куда-то пропал.

— Как она? — прохрипел я.

Одна из медсестер посмотрела на меня и уже собиралась ответить, как вдруг в палату вошли еще три медсестры. Я закатил глаза, поняв, что это мои медсестры. И блондиночка уже не казалась такой радостной.

— Вот вы где! Нельзя же вот так сбегать. Вам нужно вернуться в палату, доктор вас осмотрит, а мы сменим повязки…

Я очень медленно и осторожно скрестил руки на груди.

— Делайте со мной, что хотите. Но если вы не планируете выставить меня отсюда пинками, я никуда не уйду.

Девушка, прятавшаяся за блондинкой, нахмурилась. Она была очень разочарована тем, что я отказался пойти с ними.

— Ну, хотя бы бумаги заполните.

Я поднял здоровую руку.

— С радостью. Вы знаете, где меня искать.

Медсестра, снимавшая показатели Киры, премило улыбнулась, остальные же в спешке удалились.