Украина в водовороте внешнеполитических альтернатив. Исторический экскурс в 1917–1922 годы - Валерий Федорович Солдатенко

документов не обнаружено, а известный исследователь проблем, связанных с террором, С. Мельгунов называет только фамилии венгерского коммуниста Белы Куна и Р. Самойловой (Землячки), когда речь заходит о крымской трагедии[1017]. Очевидно, тут историки еще должны сказать свое слово.

Разгром военной группировки, возглавляемой П. Врангелем, стал победой Красной армии над последним крупным белогвардейским формированием, непосредственно вооруженно поддерживаемым Антантой. Гражданская война на территории Украины завершалась. Одновременно все более осязаемым становилось: попыткам вмешаться во внутренние дела извне, используя силы, враждебные народной власти (а их потенциал неуклонно таял) уже не удастся навязать чужую волю, придать освобождающимся от социальной и национальной несправедливости народам выгодную кому бы то ни было другому траекторию общественного развития.

XIX. Сумрачные арьергарды Гражданской

Дважды в течение 1920 г. советская власть объявляла фронты, которые перерезали территорию Украины, главными, решающими для судьбы страны, для социализма. Весной-летом это был польский фронт, а осенью – врангелевский. Концентрируя основные силы для противодействия крупным военным угрозам, коммунистическое руководство не должно было забывать и о тех опасностях, которые исходили от повстанческого движения. Точнее, им и не позволяла этого сделать ситуация на так называемом внутреннем фронте.

Временные успехи поляков и добровольцев явно порождали сомнения в незыблемости и мощи советской власти, приводили к активизации настроений неповиновения на региональном уровне, попыток противодействия официальной государственной системе, ее институтам. Немалым стимулом здесь служили и новые просчеты командования Красной армии, ошибки в осуществлении политики, прежде всего в отношении крестьян.

Так, очередной всплеск активности махновцев оказался напрямую связан с участием в польской кампании 1-й Конной армии С. Буденного. Передислоцируясь с Северного Кавказа на Юго-Западный фронт, части армии по пути следования «наводили порядки» и в «махновском районе», широко практикуя репрессии. Нередко это совершалось без разбора – под горячую руку попадало немало мирных жителей. Ответ был понятным: защищая себя, крестьяне потянулись к возрождающимся махновским отрядам. Так движение, которое, казалось, исчерпало себя в начале 1920 г., едва теплилось весной, постепенно начало оживать, а затем быстро обрастать сторонниками.

Сказывалась и инертность в действиях советских органов. Из опыта 1919 г. они сделали в целом верный вывод о том, что махновцы успешно действуют на сравнительно незначительных территориях, «привязываются» больше к родным местам. Поэтому к 1920 г. они разработали тактику борьбы с «политическим бандитизмом», согласно которой в армиях и дивизиях создавались специальные службы начальников тыла, которые должны быть ответственными за «порядок» только в регионах, прилегающих к местам дислокации воинских подразделений. А командованию тыловых участков подчинили преимущественно части военизированной охраны (ВОХР), личный состав которых не должен был превышать батальон на уезд[1018]. Таких сил, возможно, было бы достаточно, если бы повстанческие отряды продолжали действовать разрозненно, каждый по своему усмотрению. И в случаях, когда события приобретали именно такой характер, мероприятия советской власти в комплексе с действием других факторов оказывались эффективными, что в конечном итоге также повлияло на масштабность антиправительственного протеста.

Однако природный ум и военный талант Н. Махно и в этой ситуации показали себя достаточно ярко и убедительно. Оперативно оставив район передвижения 1-й Конной, повстанцы оторвались от родных мест и в течение июня 1920 г. совершили рейд в 350 верст по селам Павлоградского, Новомосковского и Бахмутского уездов. Буквально за три недели они из небольшого отряда превратились в заметную боевую единицу, которая насчитывала до 5 тыс. штыков, 1 тыс. сабель и имела на вооружении 6 пушек, 180 пулеметов[1019]. В. Белаш писал, что прежде всего это было следствием «перегибов» в обращении красных войск с населением. «В каждом уезде крестьянские группы, недовольные – одни продразверсткой, другие – гонениями, отсеявшись, начали организовывать новые отряды, которые вливались в нашу армию», – отмечал он[1020].

Летом 1920 г. рейды были основным тактическим средством, которое применяли махновцы. 29 июня они отправились во второй рейд, маршрут которого проходил через Бахмутский, Изюмский, Константиноградский, Новомосковский и Павлоградский уезды. 9 июля армия, которая выросла до 10 тыс. бойцов, вернулась в родные места, а уже на следующий день начала очередной, третий, рейд по Левобережью. За месяц махновцы побывали в Бахмутском, Павлоградском, Константиноградском, Кобеляцком, Кременчугском, Полтавском, Зиньковском и Миргородском уездах. С середины августа начался четвертый рейд. Пройдя Миргородский, Кременчугский, Кобеляцкий, Константиноградский и Старобельский уезды, повстанцы вышли за пределы Украины на территорию Области Войска Донского. Достигнув ст. Кутейниково в среднем течении р. Чир, правого притока Дона, они в конце сентября вернулись в Украину[1021].

По подсчетам украинских чекистов, в течение лета повстанцы преодолели расстояние, превышающее 2 тыс. верст. Они прошли через сотни деревень, а окрепнув, не избегали и городов. 1 и 19 июля они брали Изюм, 1 августа стояли под Кременчугом, с 6 по 15 августа удерживали Зеньков, 16 августа захватили Миргород, а 3 сентября – Старобельск. Продвижение повстанческой армии сопровождалось тотальным уничтожением советского государственного аппарата, разгромом коммунистических организаций и комбедов[1022].

Военная сила повстанческой армии, по данным оперативно-секретного управления ВУЧК, к концу лета 1920 г., состояла из трех полков пехоты и двух полков кавалерии, пулеметного полка и артиллерийской части. При командарме по-прежнему находилась «батьковская черная сотня». Армия имела тачаночный обоз, в состав которого входил походный лазарет. При штабе армии находились отдел снабжения и агентурная разведка.

В сентябре 1920 г. повстанческая армия Махно, по свидетельству В. Белаша, насчитывала около 35 тыс. пеших и конных бойцов, из которых 20 тыс. находились в главном армейском ядре, а остальные – в разных группах, разбросанных по территории Левобережья[1023]. Это была грозная военная сила, которая могла выполнять серьезные оперативные задачи. Махновцы эффективно пользовались разнообразными приемами партизанской тактики, совершали быстрые переходы, разбивали свои силы на отдельные производные колонны, главные силы, авангард и арьергард, умело дезориентировали противника демонстративными маневрами. Все это давало им значительные преимущества в борьбе с красными частями[1024]. Анархисты (Барон, Алый, Тепер), которые примкнули летом к Н. Махно, подбивали его и Совет революционных повстанцев на захват определенной территории, где бы можно было прибегнуть к анархистским социальным экспериментам. «Батька» колебался. Видимо, он все больше понимал, что рейдовая, партизанская тактика не может быть вечной, а для перехода к оседлости собственных сил явно не хватало. Не имея на то желания, надо было присоединяться к одному из полярных лагерей, которые сходились в решающем поединке – советскому или врангелевскому. Сделать решающий выбор было очень непросто.

Душа по-прежнему явно «не лежала» к белогвардейцам, а красные видели в повстанческом главаре непримиримого врага, который уже пролил немало их крови, сорвал ряд планов. Переломить их настроения было нелегко, если вообще возможно.

Медля с окончательным решением, Н. Махно, как и всегда, старался избежать однозначности, надеясь, что непредвиденное развитие событий может внести свои коррективы. Однако события шли своим чередом, достаточно