Клинок Тишалла - Мэтью Стовер

Как изменилась его жизнь за эти годы.

– Да, – пробормотал он в ответ. – Когда-то, давным-давно, я так мечтал об одной вещи, что сотворил ради нее редкую мерзость.

– И что случилось?

Делианн опустил голову.

– Я получил что хотел. Да вышло все не так, как ожидал.

– Так всегда бывает, верно? Тут не пожалуешься. Слушай, бывало ведь с тобой такое, что все летело в тартарары круче, чем ты мог вообразить? Знаешь, когда начинается с мелочи, а потом как грянет.

– Да, – выговорил чародей сквозь комок в горле, вспоминая вымершую деревню перворожденных в восточных предгорьях Зубов Божьих – как он крался сквозь сумерки с луком в руках, как кишели черви на языке мертвого фея. Откуда мог он знать, куда приведут его несколько шагов от окраины деревни к ее середине?

– Не-е, – хмыкнув, Томми покачал головой. – Я по глазам твоим вижу, что это скверная история. Давай в другую сторону. Найди байку повеселее.

Делианн закрыл глаза.

– Я не помню веселых историй.

– Еще как знаешь, лживый ты ублюдок! Просто сейчас веселье спряталось. Подумай.

– Нет. Это… – Он беспомощно покачал головой. – Даже лучшее, что случилось в моей жизни, – мое Приятие – обратилось теперь в кошмар. Не будь я принцем дома Митондионн, я не отправился бы в тот поход, никогда не зашел бы в деревню. Я не занес бы чуму вниз по реке…

– Ты принц? – Томми искоса глянул на него.

– Странно звучит, да? Это… Не знаю. Я на это не рассчитывал. Случайно вышло.

– Вот это, должно быть, неплохая байка. Веселая местами, да?

– Думаешь? – Делианн глянул на край одеяла: машинально он скрутил его в жгут и концы намотал на кулаки. «Торронелл… боги мои, Ррони, если бы ты мог быть со мной…»

Торронелл знал бы, как превратить рассказ в брызжущую черным юмором байку. Его сухая ирония сплела бы из полынных нитей прекрасный гобелен – такой был у него дар. Ррони мог выдернуть боль из ножевой раны. А Делианну это было не дано. На самом деле его рассказ демонстрировал горькую тщету бытия – попробуй тут посмейся.

Но Томми не отводил сочувственного взгляда, и, помедлив, Делианн вздохнул тяжело.

– Финнаннар , – вымолвил он. – Слышал такое слово?

Томми пожал плечами.

– Это вроде как закон гостеприимства у эльфов – извини, перворожденных, да?

Делианн отмахнулся.

– Сложная система обязательств, такая официальная и древняя, что стала почти законом природы. Она определяет, подробно и педантично, обязанности гостя по отношению к хозяину и наоборот, и гостя, наносящего ответный визит, и хозяина к гостю, явившемуся второй раз без повторного приглашения, и так далее и тому подобное, покуда не начнешь диву даваться, как только в этом не путаются на каждом шагу. Я стал принцем дома Митондионн, потому что решил, будто знаю финнаннар так хорошо, что могу найти в нем лазейку.

Он вспомнил, как вступил под своды Сердечной палаты, долгой, низкой пещеры в чреве живого дуба, служившей Живому чертогу тронной залою. Вспомнил бесконечные ряды сверкающего самоцветами перворожденного дворянства – и тишину, воцарявшуюся по мере того, как один за другим они видели истрепанные в пути одежды Делианна и скрывающий лицо капюшон Торронелла. Вспомнил, как трепетал Ррони, обеими руками вцепившись в запястье чародея.

Он выступил на ровный кружок в полу, называемый Пламень, в десяти шагах от Горящего трона и только тогда поднял голову, чтобы встретить жгучий орлиный взор Т’фаррелла Вороньего Крыла, Короля Сумерек. Делианну было двадцать три года, и более четверти жизни он провел, готовясь к этой минуте.

Он понятия не имел, насколько плохо подготовился.

Голос царя исходил будто из-под сводов палаты, словно сам Живой чертог взялся задавать вопросы от лица Вороньего Крыла. Ответы были у Делианна наготове: усталый путник просит лишь приюта на одну ночь и несет с собою скромный дар, который просит великого короля принять…

– Я принес королю подарок, – проговорил Делианн, глядя мимо Томми, в очаг. – Я боялся, что он откажется его принять, если преподнести дар обычным способом, поэтому я… оформил его как дар гостеприимства, от которого, согласно финнаннар , отказаться невозможно. Реакция короля была слегка… экстравагантна.

– Я бы сказал! – буркнул Делианн. – Он усыновил тебя? Из-за подарка?

– Это был хороший подарок, – сознался Делианн. – Я вернул ему младшего сына.

Томми молча уставился на него.

– Мы встретились лет двадцать пять, может, двадцать шесть тому назад, когда я работал в прежнем заведении Кайрендал, в «Экзотической любви» – тогда я занимал твое, должно быть, место: я был лучшим вышибалой Кайрендал. Только не обижайся.

Томми пожал плечами.

– Нечасто в наших краях перворожденные принцы шляются по бардакам.

– Это был… особый случай. Не стоит уточнять.

«Особый случай» заключался в том, что младший наследник Короля Сумерек пристрастился к лакриматису и зарабатывал на наркотик у Кайрендал в борделе. Бледный, дерганый, поминутно выпадающий из реальности, он скрывался у нее полвека, собрав за это время немало постоянных клиентов из числа поклонников бича и клейма. Он стал знаменитостью, легендой; у него были клиенты третьего поколения – которых привели к нему отцы, которых пристрастили к этому определенными вкусами наделенные деды. Он стал неисчерпаемой бездной отвращения к себе, прикрытого непроницаемым, сухим, порой жестоким остроумием, и затер свое прошлое вполне успешно. Никто не подозревал о его истинном лице и не догадывался даже, что у него было иное лицо, кроме зримой миру маски мальчика для утех.

Но от взгляда Делианна ему было не скрыться.

Жгучая скорбь опалила сердце Делианна, когда он вспомнил долгие месяцы споров, постепенно подтачивавших упрямство Торронелла, решившего никогда больше не связываться с родными. Вспомнил – с той душераздирающей ясностью, какую память приберегает для поздних сожалений, – как сидел Ррони среди окровавленных атласных покрывал, среди разбросанных по полу кожаных ремней в блестящих заклепках, среди башмаков, ошейников и намордников, сидел и мял в руке черный шелковый капюшон.

«Я не могу вернуться, – говорил он, роняя слезы по одной. – Я не могу вернуться домой. Ты не понимаешь? Это, – он беспомощно обвел капюшоном развратно-роскошные номера, «Экзотическую любовь», свой образ жизни, – мне нравится . В этом я мастер – единственно в этом. Как могу я вернуться в Митондионн? Как смогу посмотреть в глаза отцу? Я больной, Делианн. Вот почему я не могу вернуться. И не смогу, потому что я больной ».

А Делианн был так рассудителен, так разумен, так терпелив и понятлив… так красноречив…