Анастас Микоян - Андрей Викторович Рубанов

узкой, но очень влиятельной прослойкой общества, так называемой творческой интеллигенцией: писателями, поэтами, композиторами, художниками, деятелями театра. Для начала, эти люди в принципе не могли держать Хрущёва за своего: для них он был слишком груб и неотёсан. Десталинизацию они восприняли с радостью и энтузиазмом, но оказалось, что до полной творческой свободы ещё очень далеко. Твёрдые партийно-идеологические установки никуда не делись, публиковать правду о войне, о катастрофе деревни, о репрессиях, лагерях — по-прежнему было нельзя. Искусством Хрущёв не интересовался, в отличие от Сталина, который лично контролировал литературу, кинематограф и театр. Между тем интеллигенция уже обзавелась современными радиоприёмниками. Даже у бедного рязанского учителя Александра Солженицына был радиоприёмник, и он признаётся, что каждый вечер слушал только «западные голоса».

Радиостанция «Голос Америки» вещала на русском с 1947 года, радиостанция «Свобода» — с 1953-го. Поэтому о страшных событиях в Венгрии советская интеллигенция узнала мгновенно и в подробностях, и разочарование в Хрущёве сменилось презрением к нему и даже ненавистью. Отважный критик Сталина оказался таким же безжалостным душителем свободы.

Что касается большинства населения страны — люди были очень благодарны Хрущёву за то, что он резко увеличил размеры пенсий, за отмену платы за образование, но в общем наблюдали за его действиями со сдержанным скепсисом. Уровень жизни оставался низким. Новый лидер пока в основном только раздавал обещания и затевал мегапроекты (как в случае с освоением целины), а народ по опыту знал, что великие начинания означают необходимость ещё туже затянуть пояса.

Политическая история — довольно узкая дисциплина. Для граждан России и для всего мира 1957 год — это светлая, прекрасная дата, начало космической эпохи. Спутник полетел! А для политических историков эпохальный полёт спутника — лишь военная акция, демонстрация возможностей сверхмощной ракеты. И конечно, любой эксперт в политической истории мгновенно скажет, что 1957-й — это год разгрома «антипартийной группы», год провалившегося заговора против Хрущёва.

Но если взглянуть шире и вдобавок с дистанции в 75 лет, то можно увидеть, что антихрущёвский путч был неизбежен. Вячеслав Молотов был слишком твёрд и упрям в своих убеждениях, чтобы не попытаться убрать Хрущёва — гиперактивного реформатора, ведущего империю, по мнению Молотова, к развалу и катастрофе. Примерно такой же путч попытались устроить члены ГКЧП, задумавшие свергнуть Михаила Горбачёва в 1991 году. Борьба новых идей и старых, схватки реформаторов и консерваторов происходят во всех странах при любом политическом режиме. Консерваторы терпели Хрущёва четыре года, Горбачёва — шесть лет. Есть, разумеется, и принципиальные различия: Хрущёва отстояла партийная верхушка (в том числе Микоян), Горбачёва — вышедший на улицы народ. Но принципы одни и те же: приходит реформатор, начинает действовать сначала осторожно, затем всё более и более смело, а консервативное окружение сначала наблюдает, потом понимает, что реформатор делает ошибки, и пытается его устранить.

В обоих случаях на старте событий реформатор является неочевидной фигурой. В 1950-м никто не мог и помыслить, что у руля страны встанет Хрущёв: в окружении Сталина были гораздо более авторитетные и опытные деятели. Точно так же Горбачёв пришёл к власти только после того, как умерли один за другим дряхлые Михаил Суслов, Леонид Брежнев, Юрий Андропов и Константин Черненко.

В обоих случаях реформы имели неоднозначные и огромные последствия и для страны, и для мировой политики.

В обоих случаях реформы были свёрнуты: в случае Хрущёва — во второй половине 60-х, в случае Горбачёва — во второй половине нулевых.

В обоих случаях — споры продолжаются до сих пор, не только не утихают, но и ужесточаются.

* * *

Хрущёв назвал Молотова «идеологическим лидером» заговора. Биограф Хрущёва Таубман пишет, что десталинизация «угрожала и убеждениям Молотова, и его благополучию». Это вряд ли так. Лучший ученик Сталина, его главный дипломат, Молотов о своём личном благополучии не пёкся ни в малейшей степени. Даже после свержения со всех постов Молотов продолжал жить благополучной жизнью. Мотив Молотова — принципиальный, политический. Молотов отдал Сталину собственную жену, что тут ещё можно добавить? Сталина он боготворил. Он был против малейшего изменения курса, проложенного Хозяином: ведь они прокладывали этот курс вместе.

Ветераны Каганович и Ворошилов сами никакого заговора организовать не могли, но когда увидели, что появился лидер, инициатор — поддержали. Каганович был не так уж и стар — всего 63 года. А вот Ворошилову стукнуло в феврале уже 76 лет, можно было бы и уйти с почётом, но Климент Ефремович, по всей видимости, рассматривал себя как символ незыблемости социалистического миропорядка (кстати, после провала заговора его не тронули).

Георгий Маленков не был другом ни Молотову, ни Кагановичу, оба его не любили, но парадоксально ценили его недюжинные способности и доверились ему, поскольку знали, что и Хрущёв его не любил. Враг моего врага — мой друг.

Председатель Совета министров СССР Николай Булганин всегда находился в тени Хрущёва, самостоятельной фигурой не был. Ошибка Хрущёва состояла в том, что он эту несамостоятельность подчёркивал. Более того, позволял себе оскорблять Булганина в присутствии соратников. Если бы Хрущёв хотя бы для вида держался с Булганиным на равных, тот не стал бы рисковать. Но Булганин, как глава правительства, имел в распоряжении аппаратный ресурс — верных ему людей, а также доступ к секретной информации; скажем, он знал, что глава КГБ при Совмине СССР генерал армии Иван Серов ведёт слежку за членами Президиума ЦК, и сказал об этом Максиму Сабурову, 1-му заместителю председателя Совмина СССР, что предопределило выбор последнего.

Особняком стоял Дмитрий Шепилов, министр иностранных дел, интеллигент и интеллектуал. Хрущёв способствовал быстрому продвижению Шепилова по карьерной лестнице. По мнению Таубмана, он делал это из инстинктивного уважения к учёности. Ему, малообразованому, если не сказать тёмному, нужны были рядом представители интеллектуальной элиты. Впрочем, у Таубмана есть и логические нестыковки: с одной стороны, он сообщает, что Шепилов записывал в блокнот все ошибки Хрущёва, все его ляпы, и затем на заседании Президиума ЦК зачитал эти записи; с другой стороны, Таубман говорит, что Шепилов примкнул к заговору в последний момент. Если решился в последний момент — для чего тогда составлял досье? Сам Дмитрий Тимофеевич сообщает, что его возмущало именно то, что у руля сверхдержавы стоит необразованный человек. Если это так, то это его серьёзная ошибка. От лидера требуется непреклонная воля к власти, энергия, харизма, талант организатора, а за знаниями он всегда может обратиться к своим советникам, к ближайшему окружению. С точки зрения древнейших учений — цари и учёные вообще принадлежат к разным кастам.

Дальше важно не запутаться в партийной иерархии. Существовал Президиум ЦК КПСС. Ниже — собственно сам ЦК, некоторая часть членов которого имела промежуточный ранг кандидатов в члены Президиума. Семеро заговорщиков пребывали