Август Хромер - Сергей Жилин

Опрометчиво? Вовсе нет! Прожив три года с полукровкой, вы поймёте, что это не так…

Изменения в городе произошли разительные: раньше на многих улицах было довольно людно, шумно и оживлённо, граждане ходили по своим делам, долго разговаривали на перекрёстках, беззаботно бегали по лужам дети самых разных возрастов, горделиво вышагивали престарелые дамы, проезжую часть заполняли экипажи…

А сейчас Гольх словно бы вымер.

Совсем тихо вокруг, людей почти нет, никто не желает высовывать носа из дома, а редкие пешеходы сторонятся друг друга, стараются смотреть только в землю, чтобы не дай Бог не навлечь на себя внимания. Всем и всюду стали мерещиться сектанты. Ночь для многих отныне – время серповидного кинжала.

Панику посеять несложно, а вот погрузить целый город в состояние дикого, первобытного ужаса – это уже искусство, достойное таких творцов, как Падший Падре и его безымянный лысый друг.

Очередной прохожий перешёл на другую сторону дороги, как только заприметил, что ему навстречу идут двое. Дождь продолжает звонко тюкать водяными иглами по зонту.

Под навесом перед небольшим обувным магазинчиком приютился мальчик, продающий газеты. Настрой паренька никудышный, и зазывных криков от него не доносится. Право слово, в такую погоду особо не поторгуешь прессой.

Истериан же свернул к мальчику и купил газету, спрятав её под плащ, чтоб не замочить. Когда полукровка догнал меня, он услышал всего один вопрос:

– Ну и зачем тебе газета?

– В засаде мы можем просидеть очень долго, – медленно, словно недоразвитому, пояснил мне Истериан, – Нужно будет чем-то развлечься.

– Ну да, ну да, – вяло кивнул я.

Радостный и одухотворённый дождём Истер опасливо елозит по ручке своего зонта – того и гляди, закроет и пойдёт прямо под моросью. А потом, когда зазеваешься, выхватит твой. Просто случаи бывали…

Как назло не было ни единого экипажа. А идти почти до самого побережья очень долго. Похоже, что мы придём даже позже сантибов.

Мы всё перепрыгиваем через маленькие мерзкие озерца на мостовой, смешавшиеся с грязью и мусором, который местные жители предпочитают швырять прямо на землю, не доходя всего пяти-шести шагов до урн. Как же гадко выглядит город во время дождя…

Впереди на полмостовой брызжет тугой фонтан из разорванной сточной трубы. Прозрачная небесная жидкость выплёскивается из крупной щели, словно кровь из разорванной артерии. Зонт от шальных брызг спас не полностью, но остаться совершенно сухим на улицах Гольха в дождь вовсе невозможно.

Вот кого хлещущая из туч вода точно не смущает, так это попрошаек: притаившись кто под навесом, кто под скатом крыши, а кто и вовсе под фонарным столбом, они стоят на посту с протянутой рукой, надеясь даже в эту погоду заполучить от добрых граждан крепу-другую. Вот уж у кого, у кого, а у них-то точно не бывает выходных, что и сыграет с ребятами злую шутку. Не удивлюсь если через неделю найдут пару загнувшихся от переохлаждения и простуды бездомных.

Сидели бы, как некоторые находчивые ребята, под крышами заброшенных домов или не до конца сгоревших церквей.

Не меньше двух часов мы потратили на то, чтобы добраться до старой верфи, но опередили-таки сантибов. Нигде вокруг не видно ни души.

Дождь за это время успел прекратиться, оставив над нами седое хмурое небо, серым колпаком накрывшее угрюмую столицу. Косматые облака похожи на мокрых псин, готовые в любую секунду стрясти с себя влагу и обрушить её на землю.

Прямо на грязно-молочном фоне пасмурного неба возник грандиозный силуэт дирижабля. Заполненный водородом гигант неторопливо прополз по воздуху, подгоняемый винтами, приводимыми в действие паровыми двигателями. Полужёсткий корпус и гондола окрашены в индиго – цвет фирмы-производителя этих небесных королей «Фаржиф», расположенной в Каледонии.

Дирижабли придумали в Валарии более двух веков назад, но вскоре и Каледония смогла повторить изобретение соседа, что означало начало гонки по выпуску летательных аппаратов. Кто-то ставил на грузоподъёмность и вместительность, кто-то на скорость и комфортабельность, но выигрывали в итоге фирмы обеих стран. Дирижабли скупают все у кого есть деньги. В воздушном флоте нашей страны наличествуют аж десять таких красавцев: пять занимаются доставкой людей и грузов по стране, а ещё пять летают на Континент и обратно.

Аэропланы Негинва вполне могут стать и гражданскими летательными аппаратами, а не только военными, но до красоты и величия сигарообразных небесных исполинов «Фаржиф» и «Зипеллан» (валарийская фирма-производитель) они никогда не дотянут.

Романтика, навеваемая видом медленно летящего дирижабля, быстро улетучилась, стоило ноздрям понять, в какое место мы попали. Запахи каких-то смол, гниющих водорослей, тухлой воды и сырой древесины витают в Доках постоянно.

– Осмотримся? – предложил Истериан, запуская руку в карман, оттягиваемый громадным молотообразным револьвером.

– Разумеется осмотримся, – ответил я, сверяясь с ищейкой – на часах почти четыре часа.

В голову сама собой заползла навязчивая идея, и я полностью повинуясь ей, порезал палец об острую кромку часовой стрелки и прижал порез к рубину. Насытившись кровью, Ищейка собрала стрелки в кучу, и они все трое указали куда-то в сторону верфи.

Что-то неладное тут твориться, раз произошло сильное кровопролитие.

– Истер! – прошипел я другу и бросил на землю сумку с Дикобразом, чтобы вооружиться пистолетом, – Ищейка учуяла кровь в здании верфи!

Сосредоточившись и напрягшись, полукровка извлёк из кармана револьвер и приблизился ко мне, прикрывая бок и спину. Ожидаемой им атаки не последовало, но терять бдительности не стоит.

– Возьми сумку, – шепнул я товарищу.

Доверять ему Дикобраз – не самая удачная идея, но не когда обе руки заняты. Да и Истериан в такой напряжённым момент не станет опускаться до глупостей.

Следя глазами за движением стрелок-указателей, я первым двинулся к заброшенному зданию по ремонту судов. Медленно и бесшумно мы подобрались к небольшой дверце. Стрелки, чуть подрагивая, указывают далеко вправо от входа.

– Я проверю, – шепнул мне на ухо Истер и занялся Блуждающим Взором.

Полминуты я ждал, пока полукровка будет осматривать помещение, погружённый в транс. Всё это время приходится держать дверь на мушке да оглядываться по сторонам, чтобы неприятели не зашли со спины. Наконец Истер пришёл в себя, пошатнулся от усталости и с сожалением произнёс:

– Не увидел никого. Там справа большая куча досок, за неё мне не хватило сил заглянуть.