Порт-Артур. Том 1 - Александр Степанов

– Все это надо было сделать заблаговременно инженерам, которые сооружали эти укрепления. Кроме того, при наличии высоких брустверов будет ограничена видимость противника, который и так находится в низине по отношению к нам, – возразил Высоких.

– Следовало бы артиллерийские позиции совсем вынести из укрепления и расположить орудия в лощине за позициями пехоты, где-либо в районе казарм, – предложил Звонарев.

– Для этого нет времени, да у нас нет и угломеров для стрельбы с закрытых позиций, солдаты, и наводчики в первую голову, не обучены такой стрельбе, – продолжал Высоких.

– Тогда нам ничего, кроме поражения, в предстоящем бою ожидать не приходится, – грустно проговорил Звонарев.

– Не следует раньше времени настраиваться на минорный тон! Бодрый дух – это три четверти успеха, молодой человек, – наставительно произнес полковник.

Видя, что обед затягивается, Звонарев попросил разрешения уйти. Высоких Третьяков не отпустил.

– Вы мой начальник артиллерии, и мне о многом еще надо поговорить с вами, – предупредил он.

Придя в Палатку, Звонарев тотчас послал с нарочным записку Высоких, вызывая его «по срочному делу».

В палатку торопливо зашел Кошелев и взволнованно стал рассказывать, что приказано минировать все батареи и саперы уже начали закладывать мины.

– Как же мы будем, ваше благородие? Попадет в мину японский снаряд или сам оступишься, и готово – взлетел на воздух! Так мы не согласны, – докладывал он прапорщику.

– Что за чушь! Кто это приказал делать?

– Приказали командир саперной роты подполковник Жеребцов, а им приказал генерал Стесселев!

– Тут что-то не так. Спрошу сейчас у капитана Высоких, в чем тут дело!

Прапорщик застал Высоких лежащим на походной кровати с холодным компрессом на голове.

– Едва вырвался. Под конец таким ершиком угостили, что небо показалось с овчину и звезды из глаз посыпались, – жаловался Высоких.

Рассказав ему о минировании саперами батарей, Звонарев спросил капитана, что он об этом думает.

– Думаю, что или Жеребцов, или Стессель, или оба вместе от жары сошли с ума. Если батареи будут минированы, то я уведу людей с позиции и уйду сам. Как очухаюсь малость, я приду туда, а пока, попрошу вас, сходите вместе с Садыковым.

– Поручик накурился опия и не в себе, – доложил капитанский денщик.

– Этого еще не хватало! Соломонов беспробудно пьет, этот начал курить опий. Не рота, а бедлам какой-то!

Звонарев отправился один, У левофланговых батарей, которые были в ведении прапорщика, солдатыартиллеристы переругивались с саперами, рывшими в брустверах ямы для закладки мин.

– Кто приказал мины закладывать? – спросил подошедший Звонарев у саперов.

– Командир роты.

– Где он сейчас?

– Не могу знать, куда-то ушедши.

– Прекратить работы, – приказал Звонарев.

– Нам, ваше благородие, приказ даден, и мы должны его выполнить, – возразил саперный унтер-офицер.

– Прикажите, ваше благородие, им по шеям накласть, мигом уйдут, – попросил Кошелев.

– Мы их сначала честью попросим, – пошутил, улыбаясь, прапорщик, чтобы отвратить угрозу кулачной расправы с саперами. – А если они этого не послушают, то тогда подзатыльников надаем.

– Ваше благородие, – взмолился сапер, – войдите в наше положение. Нам приказывают рыть ямы для мин, мы и роем. По такой жаре и нам работать нет никакой охоты, только по приказанию и делаем.

– Остановите работы, я пойду переговорю со своим начальством, – распорядился Звонарев и пошел обратно к Высоких.

Тот уже пришел в себя, и они вместе двинулись к Третьякову, который состоял комендантом всей позиции. По дороге они встретили Шевцова и рассказали ему о своих заботах.

– Жеребцов сидит у меня, и я его уговариваю прекратить установку мин, но он ссылается на приказ Стесселя и распоряжение Фока и не хочет слушать никаких резонов. Надо идти к Третьякову, – сообщил Шевцов.

Полковник, осовелый после сытного обеда, тотчас же принял их и, узнав, в чем дело, возмутился.

– Стессель-дурак, Фок-прохвост, а Жеребцови дурак и прохвост вместе, – отрезал он. – Позовите его тотчас же ко мне! Находиться на заминированной позиции во время боя-это все равно что сидеть на бочке с порохом и бросать в нее окурки.

Когда Жеребцов наконец появился, Третьяков приказал ему немедленно прекратить все работы по минированию позиций.

– Прошу вашего письменного распоряжения об этом, я его сообщу Стесселю и Фоку, – ответил сапер.

– Никакого письменного распоряжения я не дам, а вам, со всеми вашими саперами, прикажу немедленно убраться с позиций. Вы мне только мешаете, – окрысился полковник. – Чтобы до вечера вас здесь не было!

Жеребцов, не ожидавший такого оборота дела, забеспокоился.

– Мы можем вам быть полезны и кое в чем другом, господин полковник. Наладим дороги, разработаем окопы, улучшим позиции артиллерии, – предложил он.

– Это другое дело. Я сам буду приветствовать такую вашу деятельность, но минирование батарей вы бросьте.

– Я все же должен буду сообщить, что эти работы мною не проводятся.

– Не возражаю. Я сам об этом уведомлю Фока и Стесселя или, еще лучше, Кондратенко. Он хорошо разбирается в таких делах, как военный инженер и бывший сапер, – согласился Третьяков. – Займитесь усовершенствованием артиллерийских позиций. Хорошенько замаскируйте их и примените к местности.

Солдаты радостно загудели, узнав об отмене минирования позиции. Звонарев пошел вдоль батарей своего участка. Расположенные фронтом на северо-восток, север и северо-запад, батареи левого фланга легко фланкировались огнем со стороны Цзинджоуского залива, в котором во время прилива вода подходила к нижним ярусам стрелковых окопов. Северный берег залива доминировал над позицией и особенно над стрелковыми окопами, которые к тому же почти не были прикрыты сверху даже козырьками. Кроме того, они простреливались вдоль почти по всей линии моря. Таким образом, занимающие – их части заранее обрекались на значительные потерн, если не на полное уничтожение.

Артиллерийское вооружение батарей состояло из двадцати четырех старых китайских и легких полевых пушек старинного образца. Дальность боя всех орудий не превышала четырех с половиной верст. Снарядов было всего по сто двадцать-сто пятьдесят на орудие. Их могло хватить только на два часа боя. Основную массу снарядов составляли гранаты, начиненные черным дымным порохом и потому весьма слабого разрывного действия; имелось несколько шрапнелей, пригодных для поражения противника на расстоянии не далее четырех верст, и, наконец, были в довольно большом количестве старинные картечи, разрывающиеся в самом дуле орудия и потому не безопасные для стрелков, расположенных в окопах впереди батареи.