Вся правда о нас - Макс Фрай

— Ура! — воскликнул Нумминорих. И, не дожидаясь, пока я спрошу, сообщил: — Тебя не было целый час. Но это, наверное, я сам виноват. Подумал, если ты обещал, что дело всего на полчаса, значит раньше, чем через час ни за что не закончится.

— Разве я действительно всегда так ужасно опаздываю? — удивился я.

— Нет, — честно признал Нумминорих. — Относительно редко. Но когда всё-таки опаздываешь, выглядишь ужасно довольным, хотя на словах извиняешься. Поэтому мне кажется, что на самом деле тебе очень нравится опаздывать. И в ситуациях, когда всё зависит только от твоей воли, следует ждать, что…

— Ты, конечно, наблюдательный, — улыбнулся я. — И логика у тебя железная. А вывод всё равно неправильный. На самом деле, я терпеть не могу опаздывать. Так получается только если я совершенно забываю о времени. А о времени я забываю когда мне очень хорошо. Поэтому и вид довольный, несмотря на муки совести. Вот и всё.

— Ой. Действительно. Глупо получилось.

— Да ладно. Ты мне лучше скажи, как всё это выглядело?

— А никак, — развёл руками Нумминорих. — Ты же невидимым уходил. И обратно пришёл тоже невидимый, я только по запаху понял, что тебя больше нет, а сейчас — что ты снова есть. И время, как оказалось, ничем не пахнет. Ну или пахнет, но только когда сам идешь по Мосту.

— То есть, с твоей точки зрения вообще ничего не случилось? — разочарованно спросил я.

— Получается, ничего. Может, в следующий раз ты пойдёшь по Мосту Времени видимым? Всё-таки ужасно интересно!

«В следующий раз? — внутренне взвыл я. — в следующий раз?!»

Впрочем, чего зарекаться.

Нумминорих отчаянно зевнул. Я спохватился:

— Идём, верну тебя в гостиницу. Небось с раннего утра начнут будить: «Пошли скорее, поищем палатку Пророка!» Кстати, если найдёте, имей в виду: штрафовать Магистра Хонну за шарлатанство мы всё-таки не будем. О тебе он сказал чистую правду. И главное, удивительно вовремя. Буквально за несколько дней до того, как мне припекло.

С другой стороны, если вспомнить, что припекло мне вследствие другого пророчества из тех же уст, удивляться совершенно нечему. Не самый хитроумный сценарий. Я бы и сам мог такой сочинить.

«Нет, — сказал я. — У тебя нет выбора. Ты даже не представляешь, до какой степени его у тебя нет. Где бы ты ни был и чем бы ни занимался, я всё равно свалюсь тебе на голову вот прямо сейчас, это решено».

«Даже если я сплю?» — недоверчиво спросил сэр Шурф.

«Ты? Спишь?! В два часа пополуночи? Не заливай».

«Тем не менее, бывает и так».

Зная меня, Шурф вполне мог рассчитывать, что такое признание пробудит во мне милосердие. Но я в кои-то веки был твёрд как скала. Разбудил? Тем лучше. Настолько хорошие новости следует узнавать спросонок, усталым и очень злым на весь Мир, когда организм физически не способен радоваться. Так проще их пережить.

Поэтому шагнув в кабинет своего друга из коридора Нумбанской гостиницы и действительно не застав его там, я с жизнерадостной настойчивостью сообщил Шурфу: «Девочка-девочка, Чёрная Рука уже сидит за твоим столом». Бедняга не имел ни единого шанса опознать цитату, но всё равно даже не стал спрашивать, с кем я его перепутал. И сообщать мне, где можно помыть руки тоже не стал. Только обречённо ответил: «Ладно, сейчас».

Он появился почти четверть часа спустя, тщательно одетый, но с влажными волосами. Сказал:

— На самом деле, ты вытащил меня со дна морского.

— Ты там топился, что ли? — восхитился я.

— Нет, просто спал. Понадобилось некоторое время, чтобы доплыть до берега, поэтому так задержался. Выкладывай, что у тебя случилось.

— Много чего, — сказал я. — Во-первых, у тебя в комнате страшный бардак.

— Что?!

— Невообразимый. Если бы своими глазами не увидел, ни за что не поверил бы. Никому, включая тебя самого. Поэтому только попробуй ещё хоть когда-нибудь придраться к обстановке в моей башне. Подумаешь, книги валяются где попало. По крайней мере, не вперемешку с грязными плошками. И ни одного сапога на столе. Никогда! За этим я, хвала Магистрам, слежу строго.

— Ладно, — кивнул Шурф. — Договорились, ни одного сапога. И безумием от тебя не пахнет. Уже хорошая новость. Продолжай, пожалуйста. Возможно рано или поздно мне удастся обнаружить в твоих словах хоть какой-нибудь смысл.

— Даже не сомневайся. Будет тебе смысл. Вот прямо сейчас.

И встряхнул левой рукой, между большим и указательным пальцами которой всё это время пребывал уменьшенный лис. Всё-таки чудо что за фокус этот старинный грузчицкий приём. Исполнить его — пара пустяков, я когда-то буквально с первой попытки научился, а польза невообразимая. Ну и эффектно, конечно, получается. Для любителя выпендриваться вроде меня — именно то что надо.

Если бы судьба Шурфа Лонли-Локли интересовала меня не больше, чем прогноз погоды на завтрашний день, всё равно имело бы смысл прогуляться ради него по Мосту Времени — просто чтобы посмотреть на выражение его лица в тот момент, когда крупный лис с серебристой шерстью оказался у меня на коленях, огляделся, фыркнул, увидел своего хозяина и, растопырив усы, рванул к нему.

— Представляешь, этот гад меня укусил, — сказал я. — Правда, дело было двести лет назад, поэтому ладно, замнём. Но всё равно забери его пожалуйста. Пусть теперь кусает тебя. Это честно.

— Он живой, — сказал Шурф целую вечность спустя, когда я уже утратил надежду снова услышать его голос. — По-настоящему живой. Как такое возможно?

— Просто ты его никогда не убивал, — объяснил я. — Произошла небольшая техническая накладка. Ты убил совсем другого лиса, по имени Йовка. Бедняга родился примерно полторы сотни лет спустя после своей смерти, прожил счастливую долгую жизнь с любимой подружкой, а потом она умерла от старости. Ну и он тоже захотел умереть, обычное дело, когда любишь кого-то несколько более сильно, чем позволяет здравый смысл. Добрый знахарь Иренсо Сумакей — знаешь такого? Ладно, неважно, если захочешь, наведёшь справки — так вот, даже знахарь просил меня убить беднягу из милосердия. Но мне, сам понимаешь, слабо. К счастью, я вовремя вспомнил, что ты у нас профессионал и подкинул тебе работёнку… Эй, не смотри на меня так. Йовка действительно хотел поскорей умереть, не веришь — спроси Иренсо. И теперь у них с подружкой всё замечательно, не веришь — спроси нашего общего друга Франка, в парке за его домом недавно поселились два призрака мёртвых лисиц, а я по итогам этой операции могу считаться специалистом по обустройству комфортабельной загробной жизни для несчастных влюблённых. Вернее, для счастливых, с несчастными-то как раз гораздо сложней.