Война Чарли Уилсона - Крайл Джордж

«Вы будете скучать по мистеру Авракотосу? — спросил Кейси у Эстер, не ожидая ничего, кроме вежливого ответа.

«Мистер Кейси, я никогда не думала, что скажу это, но я буду скучать по нему, и очень сильно. Он называл меня “чернозадой негритоской” по четыре или пять раз в день, но он хороший босс, действительно хороший». С этими словами монументальная Эстер Дин крепко обняла Авракотоса и запечатлела поцелуй на его щеке. Кейси не знал, как ему отнестись к этому странному представлению. Директор, чьи мысли были заняты перипетиями разворачивавшейся операции «Иран-контрас» и которому вскоре предстояло лечь в клинику с опухолью головного мозга, ни словом не обмолвился об афганской программе, но Гаст оценил его внимание. «Еще увидимся», — вот и все, что сказал Кейси перед уходом.

Потом Линда — еще одна крупная и энергичная темнокожая женщина — похлопала Гаста по плечу и сказала ему, что она и другие афроамериканцы просят его спуститься вниз. Они хотели поздравить его.

Темнокожие сотрудники Оперативного управления ЦРУ ждали Авракотоса в архивной комнате. Он хорошо знал большинство из них. Фактически он стал почти легендой среди этих людей, образовывавших «подбрюшье» Агентства. Они были частью разведывательной сети Гаста, позволившей ему в течение семи месяцев расхаживать по коридорам ЦРУ и победить Клэра Джорджа в их первой борьбе характеров.

Гаст тоже относился к ним иначе, чем к другим своим коллегам. Кто знает, что творится в кабинете директора? Секретарша. К кому вы обращаетесь, если у вас на руках есть чрезвычайно секретное сообщение, которое нельзя передать по проводам? К курьерам. Это самые младшие сотрудники в ранге GS-1, GS-2 и GS-3; большинство из них смотрели на Гаста, когда он вошел в архивную комнату.

«Я помогал многим из них, — вспоминает Гаст. — Они знали: если у тебя неприятности, обратись к Гасту». Авракотос давал им полезные советы и учил их выходить из трудных ситуаций точно так же, как он это сделал для Эстер Дин. Когда с ними обходились несправедливо, он вступался за них. Он завтракал с ними, обменивался грубыми шутками и не считал их ниже себя.

Хорошенькую темнокожую женщину с лучезарной улыбкой по имени Tea выбрали оратором для этого собрания. У афроамериканцев, работающих в ЦРУ, есть награда, которую они ежегодно присуждают одному из своих, кто добивается выдающихся успехов. Она называется «Темный Бомбардировщик» и раньше никогда не доставалась белому человеку.

Tea сияла от радости, когда удостоила Гаста наивысшей похвалы: «Мы хотим присудить эту награду самому черному сукину сыну из всех присутствующих».

Это была единственная формальная награда, когда-либо полученная Гастом Ласкарисом Авракотосом от ЦРУ. Она стоит на его письменном столе рядом с фотографией Чарли Уилсона на белом коне. Но для профессионального защитника угнетенных из Эликиппы, для победителя «империи зла» эта награда была самой почетной.

ГЛАВА 29.

«ЭТО МОЯ ВОЙНА, ЧЕРТ ПОБЕРИ!»

Ничто не может служить более наглядной иллюстрацией авторитета Чарли Уилсона во всем, что касалось афганской войны, чем история об унизительном инциденте, который произошел во время одной из его поездок в Пакистан вместе с Аннелизой Ильченко.

Это случилось в 1986 году, в конце особенно успешного международного турне, где его принимали как героя повсюду, куда он ни направлялся. Как обычно, он прилетел в северо-западную пограничную провинцию Пакистана, чтобы сдать кровь в пешаварском госпитале, а потом встретиться с командирами моджахедов, специально собравшимися для этой цели. Как обычно, самолет Разведывательного управления министерства обороны (DIA), прикрепленный к посольству США в Исламабаде, был выделен для конгрессмена и его свиты для посещения разных мест в Пакистане. На исходе дня самолет должен был отвезти Уилсона и Аннелизу в Лахор на официальный ужин в его честь.

За несколько минут до посадки на самолет все сорвалось. Оказалось, что военный атташе посольства, полковник ВВС решил строго следовать правилам и заявил, что гражданские лица, помимо жен или родственников конгрессменов, не могут быть допущены на борт самолета военной разведки.

Полковник считал, что исполняет свой долг, и без колебаний приказал пилотам не пускать Ильченко на борт. Для него не имело значения, что во время предыдущих поездок все подруги Уилсона — Снежинка, Джоанна и даже его танцовщица — уже летали на этом самолете. Полковника не беспокоило, что конгрессмену и его спутнице предстояло выступить в роли почетных гостей в Лахоре этим вечером, и его не заботило, что ближайший коммерческий рейс отправлялся лишь завтра утром.

По-видимому, полковник не имел представления, что он ввязывается в опасную схватку. Он считал Уилсона не более чем высокопоставленным хвастуном, не имевшим настоящего политического веса. В конце концов, техасец был избранным чиновником, а полковник поймал его за руку, когда он пытался использовать один из драгоценных шпионских самолетов для увеселительной поездки вместе с бывшей королевой красоты. С точки зрения военного атташе, это было явное злоупотребление властью и, разумеется, не таким событием, которое Уилсон осмелился бы подвергнуть огласке. Один из спутников Уилсона попытался предупредить полковника, что он совершает ошибку. «На вашем месте я бы истолковал эти правила в более широком смысле, иначе вы рискуете потерять свой самолет», — сказал он. Но было уже слишком поздно. Полковник отправил телеграмму в Вашингтон и сформулировал ее в таких выражениях, что Пентагону не оставалось ничего иного, кроме как отказать Ильченко в доступе на борт воздушного судна.

Следует помнить, что Чарли Уилсон был старшим членом подкомиссии, утверждавшей ежегодный бюджет Пентагона. Он заседал в Конгрессе уже более двадцати лет и хорошо знал, с какой готовностью Пентагон отступал от правил ради своих парламентских покровителей. Полковник пытался сказать, что его драгоценный самолет стоимостью 200 000 долларов слишком хорош для Аннелизы и что ей придется переночевать в Пешаваре и дождаться обычного рейса. По словам Уилсона, он впервые за двадцать лет вышел из себя: «Я впервые по-настоящему ругался, кричал и потрясал кулаками. Я был в бешенстве».

В какой-то момент Уилсон наорал на американского посла, который явно попал в тупиковую ситуацию. Наконец раздраженный конгрессмен велел полковнику позвонить президенту Пакистана.

Раньше Уилсон никогда не просил Зию уль-Хака о личной услуге, и мусульманский диктатор сразу же оценил серьезность ситуации. Он без колебаний сообщил своему другу Чарли, что его личный самолет уже отправляется в путь для спасения Аннелизы. Когда Уилсон готовился к посадке на пакистанский эквивалент «Борта № 1», он сказал обидчику: «Мы с вами еще не закончили, полковник».

Для того чтобы полковник окончательно понял, с кем он связался, Уилсон отдал унизительный приказ, который военный атташе не имел права не исполнить. Самолет DIA не должен был возвращаться в Исламабад, где полковник и пилоты рассчитывали устроить служебный пикник. Вместо этого он должен был лететь параллельным курсом с самолетом Зии уль-Хака вместе с личным багажом Чарли и бедным полковником Руни (военным помощником Уилсона) в качестве официального груза. Поднявшись на борт самолета, смущенный Руни сказал разъяренным пилотам: «Я всего лишь маленькая букашка на перекрестках жизни и не имею к этому никакого отношения». Это их ничуть не успокоило. Они предупредили Руни, что министерство обороны воздаст Уилсону сторицей, и добавили, что им не следовало брать на борт багаж Аннелизы. «Даже не прикасайтесь к нему, — ответил Руни. — Это будет исключительной глупостью с вашей стороны».

Зия похвалил Чарли за его рыцарский поступок, но теперь Уилсон был исполнен жажды мщения. В Вашингтоне он обратился к своим коллегам из комитета по оборонным ассигнованиям, собравшимся в комнате под куполом Капитолия: «Джентльмены, они бросили вызов одной из ветвей власти. Они оскорбили Комиссию по ассигнованиям, оскорбили меня лично и мою истинную любовь Аннелизу. Я хочу, чтобы вы помогли мне».