Война Чарли Уилсона - Крайл Джордж

Авракотос доверял своей интуиции. В нужные моменты он умел блефовать или сражаться и побеждать. Но теперь — возможно, впервые в своей жизни — он полагал, что действительно ничего не может поделать. Он знал Клэра Джорджа как облупленного. Они вместе служили в Афинах, где обстановка временами накалялась до предела и на них объявляли охоту. Гаст защищал Клэра и учил его приемам маскировки и местным обычаям. Теперь он слишком хорошо понимал, что его старый друг решительно настроен испортить ему жизнь.

Впоследствии Авракотос нашел другие причины кроме нарушения субординации, чтобы объяснить, почему Клэр захотел выдворить его из отдела Ближнего Востока. Принимая участие в операции «Иран-контрас», Агентство ступало по очень тонкому льду. В случае более чем вероятного скандала должно было выясниться, что Авракотос недвусмысленно предостерегал Джорджа и ЦРУ от дальнейшего участия. Одной из главных проблем в парламентских расследованиях деятельности Агентства было то обстоятельство, что никто точно не знал, с кого нужно спрашивать и что именно спрашивать. Однако в данном случае официальный руководитель иранского подразделения несомненно стал бы одним из первых свидетелей. Если бы Гаст был переведен на другую работу в отделе Африки, кто-то другой мог объяснить позицию Агентства.

Для Авракотоса было мучительно видеть, как Джордж отбирает его любимую программу в тот момент, когда она вступила в фазу успеха, но помощник заместителя директора нанес второй удар, предназначенный для того, чтобы полностью нейтрализовать «выскочку из Элекиппы». По его поручению Берт Данн передал Гасту распоряжение прекратить любые контакты с Чарли Уилсоном.

В этот момент Авракотос понял, что Джордж осуществил тайную подрывную операцию. Он связал Гасту руки, лишив его возможности искать обходные пути. Благодаря Чарли Уилсону Гаст мог надавить почти на любые рычаги в Вашингтоне, и Джордж знал об этом. Но он также знал, что Уилсон стал профессиональным «другом» Агентства. Теперь конгрессмен был близок к Тому Твиттену и имел прочные связи с Бертом Данном и Мак-мэхоном. Даже если вывести Авракотоса за скобки, почти не вызывало сомнений, что Уилсон все равно будет относиться к Агентству как к союзнику и поддерживать его[59].

Когда Данн передал приказ Джорджа, Гаст не стал жаловаться. Он почти ничего не сказал. Удивительно, но этот человек, который никогда не уклонялся от схватки и с молоком матери впитал стремление к возмездию почти любой ценой, теперь смирился со своей участью. Он даже не принял предложение Уилсона о личном вмешательстве, хотя у конгрессмена со всеми его связями и возможностями было более чем достаточно влияния, чтобы обуздать Джорджа.

Авракотос пришел к выводу, что он должен принять это наказание как мужчина. Это не имело отношения лично к нему. Он собирался жениться на молодой оперативнице, с которой жил в течение последнего года, а его сын Грегори к тому времени поступил на работу в Агентство. Анализируя свое бедственное положение, Авракотос был вынужден признать, что теперь Клэр удерживает заложников, и если он будет чинить неприятности, то в первую очередь от этого пострадают Грегори и его собственная невеста.

Поэтому он не стал бить себя кулаком в грудь, проклинать злую судьбу и вести задушевные беседы в надежде на сочувствие. Вместо этого он попросил своего преемника Джека Девайна, шестифутового ирландца из Пенсильвании, встретиться с Уилсоном[60]. Девайн передал Чарли следующее сообщение: «У меня есть хорошая и плохая новость. Плохая новость в том, что я выхожу из программы… а хорошая — Джек будет руководить ею».

На этом все и закончилось. Несмотря на усилия Чарли, который хотел выяснить, что происходит, и оказать любую возможную помощь, Гаст дал понять, что так устроены дела в его тайном мире. Для него настало время уйти, и лучшее, что Чарли мог сделать для него и афганцев, — продолжать деятельное сотрудничество с преемником Гаста. Самый странный аспект этой грустной драмы заключался в том, что Гаст по-прежнему жил в Маклине, Штат Виргиния, в нескольких минутах езды от главных ворот ЦРУ, хотя ему приказали сообщить Чарли, что он уехал в Африку. Когда Чарли позвонил по старому номеру Гаста, записанный голос на автоответчике сообщил, что телефон снят с обслуживания. Ему оставалось лишь прийти к выводу, что Гаст находится где-то в Африке и они больше не могут общаться из-за жестких правил, принятых в его ведомстве.

Следующий шаг Авракотоса требовал нравственной дисциплины. Если человек любит свою работу, ему не свойственно желать добра тому, кто приходит ему на смену. Это претит его честолюбию; гораздо лучше видеть неудачу своего преемника. Но афганская программа была радостью и гордостью Авракотоса, его главным достижением. Поэтому он смог побороть естественное побуждение и поступил наоборот. В течение месяца он съездил с Джеком Девайном в Египет, Пакистан, Англию, Китай и Саудовскую Аравию, где познакомил его с главными действующими лицами и лично объявил о «смене караула». Впоследствии один из старших сотрудников афганской программы заметил, что это была лучшая передача должностных обязанностей, какую ему когда-либо доводилось видеть.

Для Авракотоса наступили ужасные времена. Агентство было создано для того, чтобы сдерживать натиск советской империи и в конце концов нанести ей поражение. Нет никаких сомнений, что из всех антикоммунистических крестовых походов Афганистан дороже всего обошелся Советскому Союзу. Со временем те, кто пришел на смену Авракотосу в афганской программе, пожали плоды его усилий, но летом 1986 года руководители ЦРУ отказывались признать ценность его вклада. Каждый раз, когда Авракотос приходил на собрания в конференц-зал ЦРУ, он слышал, как директор называет имена особо отличившихся сотрудников. Дьюи Кларидж и Алан Файерс, которые впоследствии были осуждены за участие в скандале «Иран-контрас», неоднократно удостаивались этой чести.

Иногда это тяжело давило на Авракотоса. «Трудно работать без какого-либо признания со стороны, — говорит он. — Ты не ожидаешь увидеть свое имя в газетах, ты — маленький серый человечек. Но когда ты находишься среди коллег, все по-другому. Это имеет для тебя большое значение. На всех этих торжественных собраниях в конференц-зале ни я, ни Майк ни разу не получили никакой благодарности. Никто из нашей группы не удостоился похвалы. Мы были гребаными неудачниками. Да, мы привыкли, что нас не замечают. Но мы черпали вдохновение в том, что выигрывали, а другие проигрывали».

Осенью наступил момент, когда Гасту показалось, что у него появился шанс выйти из чистилища. Берт Данн позвонил ему домой и спросил, не хочет ли он возглавить специальную операцию. Уже второй раз на недавней памяти произошло крушение самолета, непосредственно связанное с руководителем оперативной группы по Центральной Америке Аланом Файерсом — тем самым человеком, которого Гаст обошел, чтобы получить работу по афганской программе.

Разумеется, Алану Файерсу не могло понравиться, что Гаст Авракотос, наделенный следовательскими полномочиями, вторгается в его секретный мир. По какой-то необъяснимой причине Файерс направил военно-транспортный самолет в такое далекое место, что пилотам просто не хватило горючего на обратный полет. Неудивительно, что самолет рухнул на территории Никарагуа. Лишь по чистой удаче, в отличие от предыдущего самолета, сбитого вместе с бывшим агентом ЦРУ Юджином Хазенфусом на борту, никто пока не узнал об этом инциденте.

Авракотос согласился расследовать эту вопиющую ошибку, которая по сути дела была метафорой всей провальной операции, продолжавшейся в течение шести лет. Когда он летел в Центральную Америку, то мысленно вернулся к своему первому ощущению надвигающейся катастрофы. Дело было в январе, когда он пытался убедить Джорджа отказаться от безумной иранской программы. На улице мела метель, и Гаст сидел дома, когда ему позвонил Джо Фернандес, один из подчиненных Алана Файерса, и попросил о личной встрече. Он сказал, что ему нужен совет.