Люди против нелюди - Николай Михайлович Коняев

никакой инициативы. Мои распоряжения Власов выполнял очень вяло. Во мне росли раздражение и недовольство. В чем дело, мне тогда было неизвестно. Но создавалось впечатление, что Власова тяготит должность заместителя командующего фронтом, лишенная ясно очерченного круга обязанностей, что он хочет получить «более осязаемый» пост. Когда командарм-2 генерал Клыков тяжело заболел, Власов был назначен приказом Ставки командующим 2-й Ударной армией».

Может, насчет «раздражения и недовольства», которые росли в нем, Мерецков и прав, но с назначением Власова во 2-ю Ударную, он явно что-то путает. В начале апреля Мерецков сам командировал туда Власова во главе специальной комиссии Волховского фронта.

«Трое суток члены комиссии беседовали с командирами всех рангор, с политработниками, с бойцами», а 8 апреля «был зачитан акт комиссии, и к вечеру она выбыла из армии».

«— Все, мрачно сказал Клыков, распрощавшись с нею, и машинально начал перебирать содержимое в ящиках своего рабочего стола. Предчувствие не обмануло его: несколько дней спустя он был смещен с поста командующего».

Эти свидетельства (Г. Е. Дягтерев. Таран и щит. М., 1966; П. Я. Егоров. Маршал Мерецков. М., 1974) несколько противоречат письму, отправленному Мерецковым Клыкову и Зуеву 9 апреля 1942 года:

«Оперативное положение наших армий создает группировке противника примерно в 75 тысяч смертельную угрозу — угрозу истребления его войск. Сражение за Любань — это сражение за Ленинград».

Однако, как нам кажется, противоречие это порождено не ошибками документалистов, а причудливостью штабной интриги, которую реализовывал тогда сам Кирилл Афанасьевич. Оставим на его совести оценку стратегической обстановки на фронте и попытаемся понять, зачем вообще отправлено это письмо…

Не трудно заметить, что оно как бы скопировано с письма Сталина, полученного самим Мерецковым перед началом наступления. И, конечно, Мерецков не мог не понимать, какое впечатление оно произведет на Клыкова…

Быть может, девятого апреля 2-я Ударная армия еще способна была вырваться из окружения (пятого апреля немцы снова закрыли брешь у Мясного Бора), но вести наступление, чтобы окружить семидесятипятитысячную группировку немцев, она просто не могла.

Этого не мог не понимать и сам Мерецков, по-семейному, с законной супругой Евдокией Петровной, с сыном и родственниками обосновавшийся в Малой Вишере.

Реакция генерала Клыкова известна. Получив послание Мерецкова, он немедленно заболел и его вывезли на самолете в тыл.

И вот тут и возникает вопрос, а не этого ли и добивался Кирилл Афанасьевич? Не являлся ли его план «заболеть» Клыкова составной частью интриги, направленной против Власова.

Удалить своего заместителя и возможного преемника на посту командующего фронтом Мерецкову, безусловно, хотелось. И, конечно, когда представился случай запереть Власова в окруженной армии, вдалеке от средств связи со Ставкой, Мерецков не упустил его. Тем более что и причина удаления была вполне уважительной — 2-я Ударная армия находилась в критическом положении, и присутствие там заместителя командующего можно было объяснить этой критической ситуацией.

Дальше же возникают разночтения. Некоторые исследователи полагают, что Власов восьмого апреля вернулся вместе с комиссией в штаб фронта. Между тем сохранилась лента аппарата Бодо, зафиксировавшая переговоры Мерецкова с членами Военного совета 2-й Ударной армии, которая свидетельствует о противоположном.

Мерецков (Зуеву): Кого выдвигаете в качестве кандидата на должность командарма?

Член Военного совета Зуев: На эту должность кандидатур у нас нет. Считаю необходимым доложить вам о целесообразности назначения командующим армией генерал-лейтенанта Власова.

Власов: Временное исполнение должности командующего армией необходимо возложить на начальника штаба армии полковника Виноградова.

Мерецков и Запорожец (Власову): Считаем предложение Зуева правильным. Как вы, товарищ Власов, относитесь к этому предложению?

Власов: Думаю, судя по обстановке, что, видимо, придется подольше остаться в этой армии. А в отношении назначения на постоянную должность, то, если на это будет ваше решение, я его, конечно, выполню.

Мерецков: Хорошо, после нашего разговора последует приказ.

Приказа о назначении Власова командующим 2-й Ударной армией так и не последовало. Власов оставался заместителем командующего фронтом…

Спихивая своего преемника в гибнущую, окруженную армию, Кирилл Афанасьевич шел на серьезное нарушение порядка. Обычно назначение нового командующего происходило в присутствии представителя Ставки. Процедура, может, и бюрократическая, но необходимая. Ставка должна была представлять, какую армию принимает новый командующий.

Что значило такое назначение для Власова, тоже понятно. Он оказался в армии, неспособной сражаться, и сам не мог ни вытребовать дополнительных резервов, как это обыкновенно делалось при назначении (вспомните рассказ о назначении во 2-ю Ударную Н. К. Клыкова), ни просто объяснить представителю Ставки, что он уже такой принял армию. Напомним, что, согласно докладам К. А. Мерецкова, армия сохраняла боеспособность, снабжение ее шло нормально, и она готова была и дальше наступать на Любань…

Бывший сослуживец Власова по 4-му механизированному корпусу (этим корпусом Власов командовал в начале войны), бригадный комиссар Зуев, столь неосмотрительно «порадевший» Власову при нынешнем назначении, наверное, не понимал всего трагизма положения армии и самого Власова, но Власов не понимать этого не мог. Он не мог отказаться от назначения, но и сделать что-либо для спасения армии тоже не мог.

Однако и Власов даже и не догадывался тогда, насколько неблагоприятным окажется для него генеральский пасьянс, раскладываемый в штабах…

11

Увлекшись реализацией комбинации, связанной с устранением возможного преемника, Кирилл Афанасьевич Мерецков просмотрел опасность, подкравшуюся совсем с другой стороны.

В конце марта, когда недоучившиеся лейтенанты ходили в штыковую, чтобы, выстилая своими телами топи болот, пробиться к окруженной армии, генерал М. С. Хозин провел в Москве блистательную штабную интригу. Доложив в Ставке, что Любанская операция сорвалась из-за отсутствия единого командования войсками, он предложил объединить Ленинградский и Волховский фронты, возложив командование ими на него, Хозина.

Возможно, что Хозин и сам понимал, насколько трудно будет командовать девятью армиями, тремя отдельными корпусами и двумя группами войск, а заодно и Балтийским флотом, разделенными к тому же занятой противником территорией… Но ведь для другого и задумывалось объединение. Уже прибыл в Ленинград Говоров, и Михаилу Семеновичу, оказавшемуся почти в таком же, как и Мерецков, положении, нужно было позаботиться о создании достойной генеральской должности для себя.

Это и было осуществлено. 23 апреля по решению Ставки Волховский фронт преобразовали в Волховскую особую группу Ленинградского фронта. Говоров остался в Ленинграде, а Хозин отправился командовать армиями Кирилла Афанасьевича Мерецкова.

Мерецков узнал об этом только тогда, когда генерал Хозин с директивой Ставки в кармане «ив весьма веселом настроении» появился в штабе фронта.

Штабную игру Кирилл Афанасьевич проиграл. Его контринтрига — Мерецков, пытаясь сохранить фронт, докладывал в Ставке о необходимости ввода в район прорыва 2-й Ударной армии 6-го гвардейского стрелкового корпуса — успеха не имела. Кириллу Афанасьевичу холодно объявили, что судьба 2-й Ударной армии не должна