Двуликий бог. Книга 2 (СИ) - Мэл Кайли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— За столько лет ты так и не поумнела, — зло выдохнул он после короткого безмолвия. Руки владыки на миг дрогнули, но он сдержался, и всё же над золотым чертогом сгущались тяжёлые сине-серые тучи, а в своды ударял внезапный гром, грозя обрушить их на мою голову. Я понимала: Один вне себя от ярости, и в гневе он страшен. Увы, меня уже ничто не могло испугать. Чего устрашится несчастная мать и жена, в одночасье потерявшая и детей, и мужа? Чем смутить скорбящую дочь, лишившуюся обоих родителей в один и тот же день? О нет… Всё, что осталось судьбе, — это отнять мою собственную ничтожную жизнь. А ей отныне я не дорожила вовсе. — Ты останешься в покоях. Я запрещаю тебе покидать свой чертог, и моя стража проследит за тем, чтобы ты оставалась благоразумна, Сигюн. Как жаль, что провидение предрекло пережить Рагнарёк тебе, а не твоему достойному разумному брату.
— Что ты такое говоришь?.. Что провидение уготовило Форсети?! Что ты видишь?! Стой! — утратив к пленнице всякий интерес, Всеотец вышел. Я бросилась за ним, но слуги Одина поймали меня под руки, не дали ступить и шагу из своих покоев, как бы я ни рвалась, как бы ни кричала. Я извела себя так, что в конце концов без сил обвисла во власти чужих стражников. По щекам текли злые слёзы, меня трясло от бессильной ярости, заставлявшей содрогаться маленькое истощённое тело. В заточении я провела несколько долгих часов, складывавшихся в вечность. Я замирала при мысли, что, возможно, мне придётся провести весь остаток жизни в неволе, лишённой выбора жить или умереть. От страшного осознания горло сжимало ледяными клещами отчаяния, и я не могла дышать. Однако судьба распорядилась иначе.
Я встрепенулась, расслышав крики и звуки сражения. Кем бы ни оказался противник воинов Одина, мне он становился другом. Я хотела подбежать к дверям, чтобы узнать, что происходит, но жёсткие слуги сомкнулись вокруг меня, заламывая руки; сопровождавшие их стражники обнажили мечи. Некоторое время я с замиранием сердца прислушивалась к шуму снаружи, стараясь понять, что же происходит. Не передать словами моего удивления, когда двери с силой распахнулись, сбив с ног зазевавшегося стражника, и в покои ворвался Хакан во главе отряда воинов золотого чертога. Ведь в своих мыслях я похоронила раненного слугу вместе с повелителем и сыновьями.
— Госпожа, наконец-то я нашёл Вас! — воскликнул мужчина в страшном возбуждении, заставляя нечто давно забытое всколыхнуться в груди, хотя казалось, после случившегося во мне не осталось никаких эмоций — всё выгорело, рассыпалось пеплом. Я не помнила, чтобы хоть раз видела строгого и сдержанного Хакана в таком волнении. Некоторое время я томилась неизвестностью: стражник не сумел продолжить, поскольку вынужден был отражать нападение воинов отца ратей. Бессознательным движением вжав голову в плечи, я следила за исходом ожесточённой схватки. Наконец, вражеские стражники оказались схвачены, хотя преданные слуги, державшие меня за локти, не разомкнули круг даже перед лицом опасности.
— К чему это, Хакан? — склонив голову и не думая сопротивляться своим захватчикам, подавленным голосом произнесла я. — Какое теперь всё это имеет значение?.. — меня охватило страшное безразличие. И хотя я меньше всего хотела провести остаток дней во власти ненавистного верховного бога и его подчинённых, бороться мне было не за что. Жизнь потеряла смысл. Лучшее, что мог сделать Хакан для меня, так это позволить уйти — без сожалений и страданий. Верный воин превзошёл мои ожидания:
— Повелитель жив, госпожа моя! — дрожащий голос мужчины пронзил меня, точно вспышка молнии. Раскрыв губы, я с непониманием взглянула на него, неосознанно покачала головой. Я не находила в себе сил поверить в это. Разве мог кто-то пережить удар Мьёлльнира и остаться в живых?.. — Когда Вас увели, бог огня пришёл в чувство. Воспользовавшись чужой слабостью, асы приковали его к камню ки… Кхм, страшными путами, позднее обратившимися в алмазные цепи. Я могу указать Вам место, где заточён господин… — я ничего не ответила Хакану. Одного короткого взгляда хватило мне, чтобы угадать невысказанный вопрос в холодных глазах. Я неуловимо кивнула, и уже через минуту первый слуга упал к моим ногам, истекая кровью. В перерезанном горле хрипела и теплилась жизнь, покидавшая тело.
Один за другим вражеские слуги и воины легли в мягкий напольный мех. Я не испытывала к ним жалости. После всего того, на что меня обрёк их бессердечный предводитель, я забыла, что такое сочувствие и милость. Меня и моих любимых никто не пощадил, они всё отняли у меня! Я больше никому за пределами пламенных чертогов не верила. Ждать от меня снисхождения было слишком поздно. Под прикрытием гула и ярости боёв, шедших в родном чертоге, мы смогли выбраться незамеченными и увести лошадей. Вновь, словно ветер, я летела в Мидгард, не помня себя. Ближайшие соратники Хакана расчищали нам путь, прикрывали спину. И к тому моменту, когда мы сумели вырваться из Асгарда и оставить его за плечами, нас осталось только двое…
Я помню, как сейчас, тот миг, когда вошла в расщелину в скале, когда в последний раз на много долгих лет, на нескончаемые века видела солнце. Локи был жив, но лучше бы асы добили бога лукавства в припадке бешенства, чем обрекли на те страдания, которые мне довелось увидеть. Глубоко под землёй, в сырой и холодной пещере они оставили его, привязанного к скале за плечи, поясницу и колени нерушимыми цепями, а над головой бога огня шипела и извивалась огромная змея, роняя на лицо капли яда с длинных клыков. Хакан хотел убить страшную тварь, однако стоило мечу коснуться её, как клинок заледенел до самой рукояти — воин едва успел отдёрнуть пальцы — и лопнул десятками крошечных осколков. Я догадалась без труда: Скади. Пришёл момент её торжества. Злопамятная богиня зимы свершила свою месть.
Нечеловеческий крик Локи заставлял землю содрогаться. Каждый раз, когда новая капля яда касалась лица, он страдал так, как не довелось страдать ни одному богу, а уж тем более смертному. Осознав, что избавиться от змеи не удастся, я подбежала к мужу и, сложив ладони вместе, протянула их над его головой в отчаянном стремлении защитить любимого аса, оградить от мучений. Судорожный
