Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах. - Джон Робинсон

Толком не зная, чего ждать от Аргуна, Калаун перевел свой двор и изрядную часть армии в Дамаск. Когда же стало ясно, что Аргун пока не настроен воевать, Калаун решил сдержать обещание, данное самому себе, – покарать госпитальеров Маргата. Из ближайших соседей на подмогу Маргату могли прийти только тамплиеры Тортозы, расположенной чуть южнее, но благодаря недавнему договору Калаун почти не сомневался, что тамплиеры вмешиваться не станут.

В апреле 1285 года Калаун лично повел солидное войско на горный замок Маргат, тщательно спланировав нападение и позаботившись о снабжении войск. Заранее изготовлены были десятки тысяч стрел, имелся запас смолы и нефти для зажигательных ядер, собрали семь массивных катапульт. Правда, инженеры, заправлявшие катапультами, тут же столкнулись с серьезной проблемой: высотой стен замка над уровнем долины. Вопрос стоял не только в том, насколько далеко орудие может метнуть тяжелый каменный снаряд, но и на какую высоту. Попытались было выйти из положения, вкатив катапульты вверх по склону, но тут они стали легкой добычей для госпитальеров, ибо сила тяжести работала на них. Рыцарям требовалось всего-навсего перебросить камень через стену собственными катапультами, обрушив на головы несчастных мусульман. Лишившись таким образом нескольких катапульт, Калаун решил прибегнуть к подкопу.

Мусульманские саперы сумели пробить тоннель под северной башней Маргата, после чего выдолбили под фундаментом большую каверну, подперев свод деревянной крепью. Пропитав и обмазав крепь привезенными с собой смолой и нефтью, подожгли ее. И как только деревянные подпорки фундамента выгорели, башня рухнула. Султан послал командиру замка весть, что ответвление того же тоннеля уходит далеко под строения замка, и если они не хотят погибнуть под рухнувшими зданиями, надлежит сдаться – посулив христианам полную неприкосновенность.

Выбора не было, и начались переговоры об условиях сдачи. Госпитальеры, не питавшие полной уверенности, что Калаун сдержит слово, испытали немалое облегчение, узнав, что каждому командиру будет дозволено оставить себе коня, личные пожитки и даже оружие. Всем же прочим обитателям замка предписывалось уйти пешком и без имущества, ибо единственным достоянием, какое им дозволили сохранить, стала их собственная жизнь. Они проследовали вдоль берега на юг, в замок тамплиеров Тортоза, где храмовники обеспечили единоверцев припасами и конями, чтобы те могли добраться к братьям-госпитальерам в Триполи.

20 мая 1285 года, всего за три дня до падения Маргата, процарствовав менее года, слабосильный восемнадцатилетний король Иоанн скончался, уступив королевство Кипрское здоровому, энергичному четырнадцатилетнему брату Генриху. К счастью для короля-отрока, еще одна кончина расчистила ему путь и к иерусалимскому престолу. Умерший Карл д'Анжу передал титулы сыну, воцарившемуся над итальянскими землями южнее Неаполя как король Карл II. А король Генрих снарядил в Акру посла с требованием признать его королем Иерусалимским.

По смерти Карла д'Анжу община Акры, госпитальеры и тевтонские рыцари уже не возражали против такого оборота дел. Венеция тоже решила не противиться. Да и Великий Магистр де Боже с рыцарями Храма после долгих дебатов решили склониться перед волей большинства. Единственное возражение поступило с неожиданной стороны – от сенешаля Одона Пуалешьена, никогда прежде не знавшего такой роскошной и вельможной жизни и потому отказавшегося уступить полномочия. Забаррикадировавшись в замке Акры с французским гарнизоном, он изготовился дать бой королю Кипра, прибывшему в Акру в июне. Проявляя терпение, Генрих попытался поладить с ним миром, но местным баронам бесплодный конфликт скоро надоел. Великие магистры военных орденов, испросив у Одона аудиенции, предупредили сенешаля, что он одинок в своих притязаниях и, упорствуя, повергает свою жизнь опасности. Не выдержав напора, Одон наконец согласился уступить замок Генриху. После чего юного короля Кипрского повсеместно признали законным королем Иерусалимским.

Королевская династия Кипра, так долго и упорно боровшаяся за иерусалимский престол, наконец-то добилась своего – вот только непонятно для чего. Все королевство приткнулось на узкой полоске берега от замка тамплиеров Тортоза на севере до Замка

Паломников на юге, и даже в самом широком месте простиралось менее чем на девять километров вглубь суши. Каждый более-менее крупный город являл собой удельное государство, и правители этих государств крайне редко находили взаимопонимание с остальными. Тевтонские рыцари лишились своего замка Монфор и на защиту державы могли выставить разве что горстку рыцарей. Госпитальеры утратили и Крак де Шевалье, и горный замок Маргат, оказавшись в крайне уязвимом положении. Посему основное бремя обороны королевства легло на плечи рыцарей Храма, удержавших все свои пограничные замки, единственное свое достояние. Был отчаянно нужен новый крестовый поход, а дабы удержать свои позиции в Святой Земле без него, христианам оставалось лишь возлагать упования на союз с ильханом персидских монголов Аргуном.

И такой союз буквально дожидался католиков; им оставалось только сказать «да». Ильхан ни капельки не скрывал своего желания биться рука об руку с христианами, о чем и написал в послании Папе Гонорию IV, и никак не мог уразуметь, почему тот не снизошел до любезности хотя бы ответить на письмо. В 1287 году хан отрядил в Рим личного посланника – христианина-несторианина по имени Раббан Саума, но к моменту прибытия посланника Папа почил, а преемника еще не назвали. Он попытался было растолковать серьезность ближневосточных проблем собранию кардиналов, но те упорно обращали всякую беседу в допрос с пристрастием касательно его несторианской веры, после чего пускались в схоластику, излагая католические воззрения на теологические изъяны в ответах Раббана Саума. Конечно, монгольского посланника интересовало, что римские прелаты думают о загробной жизни, но его миссия состояла как раз в том, чтобы как можно более оттянуть ее наступление для Ближнего Востока. Посему он отправился в Геную, где был принят весьма радушно, но все мысли генуэзцев были заняты войнами против военных флотов Венеции и Арагона.

Филипп IV Французский очень тепло принял его в Париже и даже обещал выслать крестовый поход, но дату оного назвать воздержался. Придворные поведали Раббану Саума, что в данный момент Филиппа более всего занимает континентальная война с Эдуардом I Английским. Английский же король, пребывавший в Бордо, тоже встретил монгольского посланника весьма добродушно, предавшись с ним воспоминаниям о странствии крестоносцем в Святую Землю в младые лета. Эдуард благожелательно высказался о крестовом походе, но не изрек ничего конкретного, так что доложить своему монгольскому господину Раббану Саума было опять-таки нечего.

В феврале 1288 года, получив известие, что на папский трон взошел новоизбранный Папа Николай IV, Раббан Саума побросал все дела и поспешил в Рим. И снова его ждал теплый прием, скользкие речи и неискренние, смутные заверения в заинтересованности. Папство увязло в войнах, пытаясь восстановить на Сицилии анжуйское правление, обошедшееся ему в кругленькую сумму. И спустя пару недель Раббан Саума вернулся на родину к ильхану Аргуну, совсем пав духом, удрученный принесенной дурной вестью, что надеяться на союз монголов с христианами не приходится, да и уповать на новый крестовый поход нечего.

Два года спустя Аргун предпринял новую попытку, разослав христианским монархам Европы личные письма с предложением начать кампанию против мусульман в январе 1291 года. А в награду за помощь людьми и снабжением обещал уступить христианам всю Святую Землю. Но не добился ровным счетом ничего. Столь же безответными остались его воззвания к католикам крестоносных держав, хотя Аргун ясно видел, какая суровая угроза нависла над ними. Католики не хотели даже знаться с ним и вовсе не жаждали никаких войн. Тихо-мирно наживаясь на прибыльной торговле с мусульманами, они никоим образом не желали расстроить налаженный ход дел, питая непоколебимую уверенность, что мусульмане разделяют их воззрения, и вполне довольствуясь своим письменным соглашением с Калауном.

Но затем, в самом начале 1289 года, Великий Магистр Вильям де Боже получил тревожное секретное послание от эмира аль-Фахри – сановника египетского двора в Каире, состоявшего у тамплиеров на содержании. Аль-Фахри уведомлял орден, что Калаун отправил в Сирию изрядную рать в приуготовлении штурма Триполи. Не мешкая, поделившись сведениями с главами Триполи, Великий Магистр посоветовал проверить и отремонтировать фортификации крепости, а также созвать людей и наполнить склады, дабы встретить нападение мусульман во всеоружии. Никто ему попросту не поверил, никаких мер не приняли, но Великий Магистр, безоглядно полагаясь на полученные сведения, направил отряд тамплиеров готовиться к скорому неминуемому нападению. И только время, драгоценное время, которого почти не осталось в запасе, покажет, достоверны ли сведения разведки тамплиеров.