Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953). - Николай Капченко

Реальность первого периода войны отнюдь не отвечала тому призыву, который еще до войны выдвигал Сталин. Да, видимо, и он сам не придавал серьезного значения овладению армией искусством отступления, все-таки доминантой была концепция войны, в которой отступлению отводилось второстепенное место. На практике это приводило к тому, что наша армия к началу войны, несмотря на тяжелые уроки «зимней войны», так и не оказалась всесторонне подготовленной. Вот почему те объяснения и ответы, которые дал Сталин в своей речи от 3 июля, вовсе не снимали возникающих снова и снова вопросов. Вероломство фашистских заправил, поправших пакт о ненападении, – все это было хорошо известно и до нападения на Советский Союз, поэтому Сталин должен был учитывать это обстоятельство, определяя направления своей международной и оборонной политики. Отдельно будет сказано и о факторе внезапности, сыгравшем свою роль в первый период войны, на чем акцент делал Сталин в своей речи.

Вопрос о причинах первоначальных поражений Советской России в войне имеет много различных аспектов, в том числе и непосредственно касающихся Сталина. Эти причины на протяжении уже многих десятилетий служат полем ожесточенных споров и непрекращающейся полемики. Полагаю, что в мои задачи не входит детальный анализ этих причин. Вместе с тем полностью обойти этот вопрос нельзя, поскольку в таком случае политическая биография Сталина выглядела бы не только не полной, но и в какой-то мере искаженной. Ведь ограничиться только тем, как Сталин объяснял причины временных неудач Красной Армии, значит сказать полуправду, скрыв ряд существенных недостатков общей подготовки страны к войне, за которые он как высший руководитель государства несет прямую ответственность. И конечная победа, разумеется, не освобождает его от ответственности за серьезные ошибки, а часто и провалы в ведении войны.

Вместе с тем, наряду с субъективными факторами, сыгравшими свою роль в неблагоприятном для Советской России развитии событий в войне, особенно в 1941 – 1942 годах, следует подчеркнуть и роль факторов объективного характера, которые не могли не сыграть и сыграли свою негативную роль. Причем, на мой взгляд, объективные факторы имели решающее значение. В суммарном виде эти факторы можно свести к следующим.

Перед нападением на Советский Союз Германия захватила почти всю Западную Европу с ее экономическими ресурсами. Помимо собственной военно-экономической мощи в руках Гитлера оказалась мощная военно-техническая и сырьевая база захваченных стран, что значительно увеличило общий военно-экономический потенциал нацистской Германии. Не надо быть специалистом в области экономики и военной промышленности, чтобы понять, что в результате всего этого военная промышленность Германии имела в начале войны более мощную материально-техническую базу, чем военная промышленность СССР. Так, например, годовое производство стали и чугуна, добыча каменного угля в Германии вместе со странами, которые оказались под ее пятой, в 1940 – 1941 годах были в два с лишним раза больше, чем в СССР. Нельзя не учитывать и того, что Германия перевела свою экономику на военный лад задолго до войны. Экономика же Советской России была подчинена преимущественно задачам мирного строительства. Конечно, это не значит, что Сталин упускал из виду задачи развития и расширения военной промышленности. Этим вопросам, как уже указывалось выше, он придавал первостепенное значение. Ахиллесова пята советской, достаточно мощной военной промышленности заключалась в том, что отвечавшего насущным потребностям массового производства вооружения не было. В совокупности все это, особенно на первых порах, обеспечивало Германии количественный, а по некоторым видам вооружения и качественный перевес в боевой технике.

Сталин был серьезно обеспокоен этим. В частности, его тревожило положение дел в авиационной промышленности, которой он лично уделял особо пристальное внимание. Причем в этой, как, разумеется, и в других сферах, ему приходилось порой сталкиваться с элементами халатности и безответственности – а этого он не терпел органически. Он даже однажды незадолго до войны (ноябрь 1940 года) жаловался Г. Димитрову:

«Если наши воздушные силы, транспорт и т.д. не будут на равной высоте наших врагов (а такие у нас все капиталистические государства и те, которые прикрашиваются под наших друзей!), они нас съедят.

Только при равных материальных силах мы можем победить, потому что опираемся на народ, народ с нами. Но для этого надо учиться, надо знать, надо уметь. Между тем никто из военного ведомства не сигнализировал насчет самолетов. Никто из вас не думал об этом.

Я вызывал наших конструкторов и спрашивал их: можно ли сделать так, чтобы и наши самолеты задерживались в воздухе дольше? Ответили: можно, но никто нам такого задания не давал! И теперь этот недостаток исправляется.

У нас теперь пехота перестраивается, кавалерия была всегда хорошая, надо заняться серьезно авиацией и противовоздушной обороной.

С этим я сейчас каждый день занимаюсь, принимаю конструкторов и других специалистов. Но я один занимаюсь со всеми этими вопросами. Никто из вас об этом и не думает. Я стою один. Ведь я могу учиться, читать, следить каждый день; почему вы это не можете делать? Не любите учиться, самодовольно живете себе. Растрачиваете наследство Ленина.

(Калинин: Нужно подумать насчет распределения времени, как-то времени не хватает!)

Нет, не в этом дело! Люди беспечные, не хотят учиться и переучиваться. Выслушают меня и все оставят по-старому. Но я вам покажу, если выйду из терпения. (Вы знаете, как я это могу). Так ударю по толстякам, что все затрещит»[382].

К слову сказать, некоторые отрасли промышленности (например, танковая, авиационная) только еще осваивали производство новых образцов боевой техники. В нашей стране производились танки Т-34, показавшие себя с самой лучшей стороны. Таких танков у немцев не было. Вот что об этом писал в своих воспоминаниях прославленный немецкий генерал-танкист Г. Гудериан: «Особенно неутешительными были полученные нами донесения о действиях русских танков, а главное, об их новой тактике. Наши противотанковые средства того времени могли успешно действовать против танков Т-34 только при особо благоприятных условиях. В ноябре 1941 года видные конструкторы, промышленники и офицеры управления вооружения приезжали в мою танковую армию для ознакомления с русским танком Т-34, превосходящим наши боевые машины; непосредственно на месте они хотели уяснить себе и наметить, исходя из полученного опыта ведения боевых действий, меры, которые помогли бы нам снова добиться технического превосходства над русскими. Предложения офицеров-фронтовиков выпускать точно такие же танки, как Т-34, для выправления в наикратчайший срок чрезвычайно неблагоприятного положения германских бронетанковых сил не встретили у конструкторов никакой поддержки. Конструкторов смущало, между прочим, не отвращение к подражанию, а невозможность выпуска с требуемой быстротой важнейших деталей Т-34, особенно алюминиевого дизельного мотора»[383].