Правда выше солнца (СИ) - Герасименко Анатолий

Так и вышло. Я пришла во сне к матушке. Как же та была рада, что я оказалась жива! Сразу согласилась учиться ритуалам Аполлона. Сказала, что способна как угодно служить богу, спасшему её дитя. Наши занятия происходили еженощно, и вскоре она была готова передать алитею всей Элладе. Я тем временем преуспевала в обучении правителей Лидии и Тиррении. Аполлон больше не появлялся. Но я усердствовала, исполняя его волю.

Мы с матушкой перестали видеться во снах. Это больше не требовалось Аполлону. Но она нашла способ говорить со мной. Собрала волшебный прибор для связи через море. Жаль, что я не могла вызывать её тогда, когда необходимо: это бы избавило нас от грядущих бед.

Увы! Тем временем исполнилось проклятие рода Пелонидов. Гнёт супружества стал для матушки непереносим. Во время нашего очередного разговора она сказала, что исполнила колдовской обряд. Обряд этот помутил твой разум. Ты не подозревал, что несёшь в жилах кровь древних царей. Послушный магии, поднял руку на собственного отца.

И вот, всё случилось.

Акринаки, я не могу скорбеть об отце, он не был добр ко мне и хотел предать мучительной смерти. Но я каждую ночь плачу о матери. Надеюсь, люди не врут, и ты действительно не обагрил рук её кровью.

Приступаю к тяжелейшей части письма. Надо признаться до конца.

Милый братец, это я подослала разбойников. Велела им тебя связать и увезти как можно дальше, а затем выпустить на свободу. Глупо? Наверное, да. Но у меня не было времени всё обдумать как следует. Я сделала это, узнав, что твой покровитель, назвавшийся Гермесом, оговорил матушку и очернил в твоих глазах святую алитею. Если бы ты взошёл на трон, то искоренил бы ритуалы, которым научил нас Аполлон.

Я не могла допустить, чтобы ты помешал исполнению замыслов Феба.

Да ещё вокруг тебя всё время вился этот ложный Гермес. До сих пор не понимаю, кто он такой. Могущественный колдун? Или просто ловкий обманщик? В любом случае, ты слепо ему верил, а моим рассказам об Аполлоне – нет. Тогда, в Эфесе, сказал: мол, твоё спасение – дело рук матери, её колдовство. Помнишь?

А это была воля бога.

Ты бы никогда не поверил.

До последнего не хотела причинять тебе вред. Даже заставила Вилия рассказать, что ты зарубил отца. Пригрозила – иначе убью маленького сына Вилия. Я плохая, я ужасная женщина, знаю. Надеялась, что советники назначат суд. Ареопаг не осудил бы тебя строго, ведь ты был околдован; но и не допустил бы, чтобы ты стал царём. Однако всё оказалось напрасным. Советники отчего-то слушали только колдуна с его огненным жезлом, и даже признание из твоих уст ничего не изменило.

И вот тогда я решилась. Обратилась к Иксору, старому рабу, которого помнила ещё с младенческих лет. Иксор разыскал лихих людей, мы дали им задание. Тебя – увезти прочь. Колдуна, назвавшегося Гермесом – убить. Он сделался опасен. Уже подозревал меня, пришёл допрашивать, пытался затуманить голову, как сделал это с советниками. Слава богам, на меня не действовали его чары. Должно быть, из-за алитеи. А может, меня хранил сам Феб. Я сумела обмануть ложного Гермеса, но знала, что он не отступится.

Нужно было, конечно, предвидеть, что тебя могли продать в рабство. Наверняка уже и продали. Но я ничего не соображала от горя. Единственное оправдание мне – легенда о проклятии Пелонидов. Тебя может убить только твой отпрыск. А, значит, смерть не грозит моему дорогому Акринаки. Я малодушно утешаюсь этой мыслью, но все равно не заслуживаю прощения. Ужасный и подлый поступок.

Прости. Прости.

Написала эту записку, потому что сердце подсказывает: однажды ты вернёшься в Афины. Ты смелый, упорный, не пропадёшь, где бы ни оказался. Остаётся только молить Аполлона, чтобы ты не вернулся слишком быстро. Эвника скоро выходит замуж за спартанца, Клеомена. У Эллады будет новый царь, который, надеюсь, не станет препятствовать алитее.

А я намерена скрыться от людей, потому что стыд и горе не дают мне смотреть им в глаза. Попросила рабынь отдать тебе это письмо, если объявишься. Три дня на сборы, и уйду, куда глаза глядят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ещё тысячу раз – прости.

Твоя Фимула.

Всё пропало. Ты вернулся. Вначале думала, что узнал про меня. Что хочешь поквитаться. Укрылась с рабынями в тайном покое, о котором рассказала когда-то матушка. Каморка над тронным залом. Следила за тобой сверху. Слушала твой голос. Узнала, что винишь во всём Эвнику. Боролась со страхом, желая выйти и покаяться.

Затем донесли, что ты умер.

Мучаюсь так, словно убила тебя своими руками. По моей вине! Столько перенёс! И вот лежишь мёртвый.

Должна сделать единственное, что могу.

Сейчас.

Боги, помогите.

Всё.

Принесла жертву, совершила обряд. Воззвала к Аиду. И к Аполлону моему учителю и заступнику. Надеюсь они позволят мне сойти в царство мёртвых вместо тебя

Если же Аид останется глух, если Феб от меня отвернётся всё равно я не в силах так жить. Так виновата так много причинила зла.

Я это сделала. Воткнула в жилу отравленную иглу. В Лидии каждая жрица Артемиды носит алабастр с ядом. Оружие чести чтобы убить себя если в храм ворвутся должна жить и умереть чистой

Вилий сильно мучился? он умер молча тогда

сейчас и я узнаю

больно очень больно

рабыням велено выйти и оповестить всех

надеюсь они уже тебя

живым

прости

Локсий, дочитав, поднял взгляд от дифтеры.

– Объясни, что это за бред, – потребовал он.

– Это вы мне лучше объясните, учитель, – возразил Кадмил. – Зачем нужно было разрабатывать техники алитеи, а потом их же запрещать? Зачем вам потребовалось спасать из пожара царскую дочь, переносить в Эфес, а потом являться ей в наведённом трансе? И зачем вы заставили меня заниматься бессмысленным расследованием?

Локсий аккуратно сложил записку: пополам, ещё пополам. Провёл ногтём по сгибу, приминая выскобленную овечью кожу.

– Кадмил, – произнёс он с неожиданной мягкостью. – Ты, конечно, волен верить сумасшедшей девчонке, которая писала всю эту чушь. Умирающий от яда мозг – лучший свидетель против твоего учителя, бесспорно. Но, уж будь добр, поверь тому, кто сотворил твою метаморфозу и дважды спас тебе жизнь… – глаза Локсия, подёрнутые сосудистой сеткой, вдруг выкатились, и он заорал: – Я не делал всей этой невозможно нелепой, тупоумной херни!!

– Тогда кто это сделал? – спросил Кадмил. Спокойно спросил, будто и не был прикован к железному стулу рядом с люком для сброса трупов.

Локсий смахнул пот со лба.

– Вероятно, кто-то из наших соседей, – ответил он. Тоже спокойно, словно забыл, как кричал во всё горло пару секунд назад. – Шиква, Веголья, а, может, даже Ведлет. Да, скорее всего, он. Старый змей обожает являться девам во снах, это, похоже, его слабость. Мотивы, конечно, непонятные, да и способ исполнения абсурдный. Но это частности, которые тебя не должны волновать. Виновника мы найдём без твоей помощи.

Кадмил затаил дыхание. «Казнь?!» Щёки онемели, мельчайшие иголочки вонзились в нёбо: видимо, побледнело лицо.

– Я... – Локсий замолчал, прикрыв глаза и массируя виски. Когда он заговорил вновь, голос звучал устало и глухо: – Я приму к сведению эту странную записку. Но твоя помощь больше не потребуется. Ты отправляешься в бессрочное заключение. По многим причинам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Спину точно кипящей смолой окатило. «Значит, все-таки пожизненная темница, – подумал Кадмил. – Что ж, всё лучше смерти».

– Ты предал меня, – продолжал Локсий. – Едва не стал виновником политического кризиса – дважды! Злоупотребил моей добротой и моими дарами. Ну, а то, что произошло под конец, просто в голове не укладывается. Разболтать человечкам важнейшую тайну! Клянусь пневмой, я не могу принять ни одного объяснения такому поступку. Это противно всякой логике и здравому смыслу.