Битва за Коррин - Брайан Херберт

Вориан смотрел на приближавшиеся к нему машины с человеческими мозгами, не испытывая страха, хотя был один и безоружен. Он скрестил руки на груди и твердо расставил ноги, хотя и понимал, что выглядит совершенно беспомощно и смешно, как задиристый петух.

Над его головой пролетали кимеки в летательных корпусах, обдавая его горячим смрадом выхлопа и оглушая сильным ревом двигателей. Приближающиеся ходильные корпуса выдвинули свои артиллерийские башни, изготовившись к стрельбе. С тех времен, когда он сам был доверенным человеком машин, Вориан хорошо помнил вид и конструкцию этих корпусов. Тогда я как о величайшей награде мечтал о том времени, когда смогу стать одним из них.

Угловатый корпус летательного аппарата завис над ним и направил объектив видеокамеры в лицо Вориану, несомненно, передавая изображение на контрольный пункт связи в центральной цитадели. Вориан поднял голову и крикнул:

— Я — Вориан Атрейдес! Передайте Агамемнону, что его сын вернулся к нему. Нам с ним многое надо обсудить.

Зависший над Ворианом летательный аппарат выпустил стальные крюки и обхватил человека за туловище. Вориан не стал сопротивляться, понимая, что неокимек просто пытается его запугать и устрашить. Если кто-нибудь из этих рабов посмеет причинить ему вред, то такому ослушнику придется держать ответ перед самим генералом Агамемноном, что явно было не в их интересах. Вориан очень рассчитывал на это.

Кимек так крепко захватил Вориана своими стальными лапами, что он едва мог дышать в и без того разреженном и мало пригодном для дыхания воздухе. Неокимек набрал высоту и полетел к цитадели когиторов. За спиной беспомощно повисшего в стальных объятиях Вориана неокимеки окружили стоявший на ледяном пятачке бывший курьерский корабль Омниуса, начав ощупывать и рассматривать «Мечтательного путника». Некоторые кимеки, пользовавшиеся маленькими корпусами, пытались войти внутрь, чтобы ознакомиться с панелью управления. Вориану оставалось только надеяться, что они ничего не сломают. Но даже если это произойдет, он был уже давно внутренне готов к тому, что может никогда не вернуться из этой отчаянной экспедиции. Спасение собственной жизни было для него не самой главной задачей.

Неокимек внес его в широко распахнутые входные ворота в гроте под фундаментом цитадели. Кимеки убрали отсюда накопившийся за многие столетия лед и открыли помещения, давно заброшенные жившими здесь когиторами-отшельниками. Влетев в огромный гулкий ангар, неокимек поставил Вориана на землю. Толстый слой инея покрывал стены помещения, бывшего либо складом, либо мастерской. Все пространство было заставлено ходильными и летательными корпусами, в которые пока не были вставлены емкости с мозгом.

Вориан отряхнулся и глубоко вздохнул, беря себя в руки. Не обращая больше внимания на летающего неокимека, доставившего его сюда, Вориан стал смотреть на ведущие в широкий туннель ворота, откуда доносилась тяжелая поступь механического чудовища, на этот раз, судя по грохоту, приближался титан. Придав лицу спокойное и решительное выражение, Вориан внутренне подготовился к встрече с отцом. Все предыдущие сто лет он едва ли не ежедневно рисовал в своем воображении этот момент.

Агамемнон вступил в полосы света — огромные механические ноги и, как обычно, избыток оружия. Улыбаясь, Вориан посмотрел на головную башню с мириадами блестящих оптических сенсоров.

— Итак, отец, ты рад меня видеть?

Кимек склонился над Ворианом — механическое чудовище имело в высоту два человеческих роста и намного превосходило Вориана по массивности. Из передней поверхности корпуса выдвинулись две механические руки, каждая размером с туловище среднего человека, и Агамемнон открыл панель перед подвешенным в голубоватой жидкости мозгом.

— Очень рад, рад настолько, что готов разорвать тебя на части и переломать тебе все кости. — Голос Агамемнона гремел, словно катящиеся с вершины горы камни. — Зачем ты прилетел сюда?

Вориан продолжал улыбаться и сохранять видимое спокойствие.

— Это и есть безусловная любовь, которую отец должен питать к своему чаду? Учитывая, что ты уже убил всех своих отпрысков, я думал, что тебе будет интересно послушать, что я скажу. Но я не слышу даже элементарного «здравствуй».

— Приветствовать тебя и доверять тебе — это разные вещи. Пока я не хочу делать ни того, ни другого.

Вориан заставил себя рассмеяться.

– Слышу голос истинного Агамемнона!

Подняв руку, он коснулся своего гладкого молодого лица.

— Посмотри на меня, отец. Я нисколько не постарел, благодаря тому, что ты продлил мне жизнь. Как ты думаешь, я испытываю за это благодарность к тебе?

Огромный ходильный корпус принялся медленно расхаживать по заиндевелому полу, высекая искры из каменных плит.

— Я сделал это, когда ты еще был мне верен. Вориан стремительно парировал:

— Ах да, это, кстати, было тогда, когда ты сам был верен Омниусу. Но все в этой жизни меняется.

— Ты мог бы иметь в своем распоряжении тысячелетия, если бы стал кимеком. Но ты отказался от этой возможности, отбросил ее прочь.

— Я оценил свои перспективы и сделал, как мне казалось, наилучший выбор. Определенно ты, и только ты, можешь это понять, отец, так как это именно то, чему ты меня учил. В конце концов, я освободился от Омниуса на много десятилетий раньше, чем это смог сделать ты.

Агамемнон не удовлетворился этим ответом и проявил нетерпение:

— Зачем ты здесь?

— Я привез тебе подарок. — Неокимеки отпрянули, словно ожидая, что Вориан сейчас достанет из кармана бомбу. — Себя.

Оглушительный смех Агамемнона сотряс стены пещеры.

— Почему это ты решил, что мне нужен такой подарок?

— Я слишком долго обретался среди неудачников и решил возобновить наши с тобой отношения.

На это кимек резко возразил:

— Ты ожидал, что я поверю тебе? Ты изменил мыслящим машинам, чтобы помочь людям в их Джихаде.

— Это верно, отец, но ты и твои кимеки тоже не раз меняли своих союзников. — Вориан тряхнул густыми темными волосами. — Я надеюсь, что ты выслушаешь мои причины, и тогда посмотрим — может быть, ты придешь к тем же выводам, что и я.

Стараясь не дрожать от пронизывающего холода, Вориан начал рассказывать о своих злоключениях в Лиге, в целом, придерживаясь истины, но несколько ее сгущая. Он рассказал о провалах политики Лиги, о том, как ее правители отказались сделать самое необходимое для окончательного уничтожения Омниуса на Коррине, о том, что они обращались с ним как с древним ископаемым, которое выглядело незрелым и неопытным молокососом.

— Жена моя умерла, дети считают меня чужим человеком. Лига то и дело намекала мне, что не нуждается больше в услугах старого боевого коня. Они деловито расточают плоды побед — моих, заметь, побед, — добытых в войне с Синхронизированным Миром. Они не могут мыслить масштабно и перспективно, заглянуть хотя бы на несколько десятилетий вперед. Они не заботятся о будущем, словно оно ограничено сроком их жизни. В разительном отличии от титанов, отец, которые не отступают от своих целей вот уже тысячу лет. Но взгляни на себя со стороны: горстка кимеков, прячущихся на вымерзающем планетоиде много лет спусти после поражения Омниуса. Если честно, то ты и твои последователи могли бы воспользоваться моей помощью.

Агамемнон обиделся.

— У нас много планет!

— Много — но все они мертвые и радиоактивны. На них просто не находится других охотников. Ну и еще несколько колоний, до предела ослабленных эпидемией.

— Мы строим базу для дальнейшей экспансии.

— Вот как? И именно ради этого вы захватили Квентина Батлера и превратили его в кимека? Очевидно, вам нужна свежая кровь, талантливые командиры, которые способны вести за собой армии. Неужели тебе не хочется иметь в этой роли меня, а не упрямого заложника?

— Почему бы мне не иметь в своем распоряжении вас обоих? — ответил титан, повернувшись к Вориану так, что он снова увидел сверкнувшее на свету оружие. — Ничего, пройдет немного времени, и мы сломим Квентина.

— Не исключена возможность, что в этом я смогу вам помочь. — Вориан шагнул вперед и оказался в пределах досягаемости для стремительного удара механической лапой железного чудовища. — Я нисколько не обвиняю тебя за проявленную в отношении меня подозрительность, отец, — после всего того, чему ты меня научил. Но я твоя кровь, твой сын — твой последний сын. У тебя не будет других отпрысков. Я — твой последний шанс иметь достойного наследника. Хочешь ли ты воспользоваться этой возможностью или отбросишь ее прочь?

Упрек попал в цель. Вориан заметил, как засверкала и начала переливаться флуоресцирующими электрическими огоньками жидкость, в которой был взвешен мозг. Агамемнон протянул механические руки, оторвал Вориана от пола и поднял его высоко вверх.