Новария - Лайон Спрэг де Камп

Скульптура изображала сильного воина в доспехах; судя по знакам различия, это был кортольский генерал. Гло не пожалела усилий, глиняные доспехи и костюм были искусно выкрашены и очень походили на настоящие. И в целом, если пристально не вглядываться, статую можно было принять за живого мужчину весьма внушительного вида.

Грубым хриплым голосом статуя доложила:

— Ваше Величество, генерал Големиус явился на службу.

Генерал Големиус и впрямь оказался хорошим командиром, хотя солдатам порой становилось не по себе при виде его рук и лица желтовато-серого цвета.

Минула еще неделя, и стало известно, что виндийцы перешли Позаурус и вторглись в южную Кортолию. Филомен со своей новой армией двинулся им навстречу. Он держался в тени, предоставив командование генералу Големиусу, который, казалось, неплохо справлялся с задачей.

Наконец обе армии увидели друг друга; день стоял пронизывающе сырой, сгущались тучи. Генерал Големиус выстраивал свое войско. Филомен сидел на лошади, окруженный небольшой личной охраной, и с вершины холма с удовольствием наблюдал за происходящим.

Когда все солдаты были расставлены по местам, генерал-голем вышел вперед и, взмахнув мечом, закричал: «В атаку!». Солдаты с грохотом двинулись; генерал размеренно топал, увлекая их за собой.

Филомен спустился на лошади с горы и не спеша последовал за войском. Кортольцы шли через равнину, кое-где поросшую кустарником и деревьями. Неприятель был все ближе, и тут Филомен вздрогнул от неожиданности. Он заметил, что виндийское войско возглавляет не доктор Трентиус, первый консул, а еще один генерал-голем. Трентиус, как и говорила Гло, человек от природы трусливый, тоже обратился за помощью к волшебнику. И чародей вызвал из пятой реальности демона, который оживил глиняного генерала.

Войска двигались медленно; обе армии состояли в основном из молодых неопытных солдат, и попадающиеся на пути деревья то и дело разбивали строй. Глиняным генералам каждый раз приходилось останавливать войско и выстраивать его заново. Начался дождь.

Армии подходили все ближе друг к другу, дождь лил все сильнее. Капли гулко барабанили по металлическим шлемам, затекали под кольчуги и наголенники. Оказавшись друг от друга на расстоянии выстрела из лука, войска замедлили шаг и остановились.

Король Филомен пришпорил коня и стал пробираться сквозь ряды посмотреть, что остановило армию. Вскоре он увидел, что генерал Големиус неподвижно стоит перед войском. Кроме того, генерал стал несколько полнее и ниже ростом. На глазах у Филомена он обратился в горку грязи; то же самое произошло и со вторым генералом.

В результате обе армии остались без главнокомандующих. Напротив кортольцев стояло вражеское войско, значительно превосходящее их числом. Позади виндийской армии сидел в карете первый консул Трентиус, не умевший ездить верхом. Когда солдаты остановились, он забрался на крышу кареты посмотреть, что случилось. Обнаружив, что от его генерала, как и от вражеского военачальника, остался лишь ком глины, консул закричал:

— Вперед, мои храбрые воины! На врага! Приказываю!

Сперва виндийцы лишь неуверенно затоптались на месте. Затем некоторые офицеры тычками и увещеваниями кое-как заставили свои полки тронуться.

Кортольцы же, увидев, как противник, чуть ли не вдвое превосходящий их силой, надвигается прямо на них, потихоньку начали пятиться. Кое-кто из солдат покинул строй и пустился наутек. До кортольцев стали долетать виндийские стрелы.

Король Филомен подъехал на лошади к дереву и укрылся под ним от дождя. На дереве было гнездо шершней. Из-за дождя все шершни забрались внутрь гнезда и мирно занимались своим делом, как вдруг в самое гнездо впилась стрела; очевидно, метили в короля, но стрела угодила выше. Не знаю, есть ли в Пенембии такие насекомые, но наши новарские шершни терпеть не могут, когда кто-нибудь трогает их гнезда, и с обидчиком обходятся крайне сурово.

Шершни вылетели наружу, и первым живым существом, которое им попалось, был король Филомен. Он сидел как раз под той веткой, где они гнездились;

Филомен размахивал мечом и пытался криками и уговорами остановить беспорядочное бегство своей армии, примерно так же, как сидящий напротив Треятиус гнал свое войско вперед. Но вдруг Филомен закричал громче; его одновременно ужалили два шершня, один в кисть, другой в щеку. Третий ужалил в зад его лошадь, она негромко заржала и поскакала вперед.

Охранники, пришпорив коней, последовали за Филоменом. Солдаты увидели, как их король, подняв меч, несется прямо на врага, а за ним скачут телохранители. Кто-то бросил клич: «Спасай короля!» — и кинулся догонять Филомена. За ним еще несколько человек, потом вся армия, и только что отступавшие кортольцы мгновенно обратили в бегство наступавших виндийцев.

Трентиус приказал кучеру разворачивать карету, но сделать это в толпе бегущих оказалось не так-то просто, тогда кучер соскочил с козел и бросился наутек. Трентиус перебрался на козлы и взял в руки вожжи. Однако, ничего не смысля в кучерском деле, он не сумел совладать с напуганными лошадьми. Тогда он тоже слез, но бегущие в панике солдаты сбили его с ног и затоптали насмерть.

Виндийцы в беспорядке покинули Кортолию. Те, что уцелели, вернувшись домой, изменили свою конституцию — решено было избирать сразу двух консулов, чтобы следили друг за другом и не давали друг другу незаконно захватывать власть. Виндийцы до сих пор придерживаются этой системы, хотя случаются у них и узурпаторы, и всякие разногласия в правительстве.

Филомен возвратился героем, несмотря на то, что его лицо комично распухло от укусов. Король был признан спасителем Кортолии, ведь это он повел всех в атаку, отчаянно бросившись в самую гущу врага. Он противился похвалам, говоря, что сражение выиграл не он и не генерал-голем, а шершень, так кстати ужаливший его лошадь. Но народ очень любил Филомена. «Да он просто скромничает, наш храбрый король», — говорили все.

После этой истории Филомен решил, что генералов следует брать на службу только из плоти и крови. У них, конечно, будут какие-то недостатки, но, по крайней мере, они не превратятся в слякоть при первых каплях дождя.

Чем дольше Филомен правил, тем больше чудил. Пригласил на пост министра-призрака; тот внушил ему мысль о полном самоотречении и умерщвлении плоти, король перестал уделять внимание делам королевства и своей жене, в результате чего королева сбежала с капитаном пиратского судна.

Кортольцы иногда подумывали, не лучше ли сбросить Филомена с трона и учредить республиканское правление, вроде того, что пытался насадить Трентиус. Произвести такой переворот не составило бы труда; но когда замысел был уже близок к осуществлению, Филомен погиб в дорожной аварии, и корона перешла к его сыну Фузиньяну, человеку гораздо более дельному. Фузиньян восстановил былое уважение к монархии, и она сохранилась до наших дней.