Вся Робин Хобб в одном томе - Робин Хобб

на его месте встал бы и ушел прямо сейчас, даже не попытавшись ничего предпринять. Но только не Вандиен. Что думали о нем другие, ему было, в общем, наплевать, но вот ронять себя в своих собственных глазах он ни в коем случае не собирался. Итак, он, оказывается, дал слово прилюдно выставить себя дураком. И значит, быть посему. Он сделает все, что в его силах, а там будь что будет.

Хелти изумился и даже отчасти встревожился, когда погрустневшую физиономию возчика неожиданно искривила усмешка. Ну и типа добыла Зролан, — а впрочем, чего еще от нее ждать?..

Вандиен поднял кружку, осушил ее и с пристуком поставил на стол. Хелти сразу подхватил ее и помахал рукой подростку, который кончил отскребать шлак и золу и пошел за новой порцией зля.

— Не желаешь осчастливить меня еще какими-нибудь милыми маленькими откровениями насчет дела, которое мне предстоит? — почти весело спросил Вандиен.

— Нет, нет, что ты… Вот разве что… может, захочешь познакомиться с Заклинательницей, которая будет колдовать против тебя? Я к тому, что бороться — это, конечно, да, но враждовать-то зачем? Тем более что оба вы — гости нашей деревни, приглашенные на праздник Храмового Отлива. И не то чтобы она выбрала лично тебя, м-м-м, в жертву, просто в этом году подвернулся именно ты…

— Вот именно, — сказал Вандиен. — Так что все правильно, никаких обид, все друзья, все друг друга любят. Пью за тебя, моя соперница!

Мальчик поднес кружку, и Вандиен высоко поднял ее.

— Вот именно… — В голосе Хелти не слышалось абсолютной уверенности. Слова Вандиена звучали обнадеживающе, но за легкостью тона ощущались несгибаемые углы. С другой стороны, как ни крути, а искать другого возчика времени уже не оставалось. Про себя Хелти твердо решил, что следующий раз отрядит подыскивать возчика кого угодно, только не Зролан. С этим парнем, похоже, каши не сваришь и веселья, какого следует, не дождешься. И, что еще хуже, брюхо на еду и выпивку у него, похоже, бездонное. С какой стороны ни посмотри — паршивая сделка. И ничего уже не поделаешь. Хелти попытался рассеять мрачное настроение возчика и сказал: — В этом году нам прислали на редкость славную Заклинательницу. Сейчас совсем не то, что в прежние времена, когда Заклинательницы очень гневались на нас за наш праздник и потом неделями подряд насылали на деревню шторма. Теперь, по счастью, они поняли, что он на самом деле для нас означает: ничего особо серьезного, просто немножко притворства, веселья и отвлечения от больно уж непростых рыбацких будней. Ну так вот, нынче прислали нам веселую славненькую малышку. Вообрази, она хочет пожить прямо здесь, с нами, в гостинице, как будто она такая же, как все! Похоже, она недавняя ученица — это судя по цвету ее одежд и еще по тому, что чешуйки на ней такие тоненькие-тоненькие, не очень присмотришься, так и не заметишь. Другое дело, ветер раздуть умеет что надо. Нет, честно, такой милой да приветливой у нас еще не бывало. Чем, ты думаешь, она вчера вечером занималась? Наколдовывала ветерок детишкам для змеев, чтобы каждый смог запустить, даже мелюзга. По нашим меркам, чтобы ты знал, это что-то новенькое: обычно они держатся со всей вежливостью, но так, словно едва переносят наше веселье. А нынешняя, кажется, решила сама повеселиться не меньше нас. Нет, ты только представь себе: собираемся мы все прошлым вечером вот тут, у огня, и готовимся спеть несколько песен. Празднество наше очень старое, песен поется много, надо же, сам понимаешь, освежить кое-что в памяти. Ну а певцы из нас, рыбаков, еще те: редко все же приходится этим заниматься. Получалось у нас не столько мелодично, или как там это называется, сколько громко и от души. И вот, только мы как следует вошли в раж и начали в такт грохать кружками по столам, как вдруг, слышим, вливается в нашу капеллу голосок совсем другого разлива. Такой высокий, чистый да ясный, точно птичка надумала заговорить на человеческом языке. Все мигом замолкли, давай оглядываться по сторонам, и точненько: вот она, стоит на лестнице. Вот когда во рту у нас у всех пересохло и все подумали одно и то же: сколько, значит, она там простояла, сколько всего успела услышать? Песенки-то у нас тут всякие водятся, и в старых, ясное дело, о Заклинательницах поется не шибко почтительно. Ну и как по-твоему, что она дальше сделала? Нипочем не догадаешься. А сделала она вот что: допела песню одна за весь хор, улыбнулась нам и сошла вниз. «Дай-ка мне кружечку вашего самого лучшего пива, — говорит она, — а я вам спою старую-престарую песню, какой вы никогда не слыхали, хоть и сложена она об этой самой вашей деревне. Мы ее так и называем: «Деревня пахарей моря»…» И вот так прямо и заводит песню, и вправду на старый-престарый мотив, только забирает до того высоко, что ни одному из нас, хоть тресни, ни одной ноты не взять. И, поди же ты, песня таки оказалась про Обманную Гавань, и как мы собираем морской урожай, и еще там было полно шуточек насчет того, как усердно мы пашем волны во время Храмового Отлива, разыскивая то, чего на самом деле там отродясь не бывало.

— Туго доходят до меня такие шуточки, — медленно проговорил Вандиен. Его низкий, негромкий голос прозвучал разительным контрастом веселому изумлению, которым так и захлебывался Хелти.

— Нет, там вправду очень смешно, — продолжал старый рыбак. — Мы, мол, высылаем мужика с упряжкой, и он вспарывает волны, поворачивая туда и сюда, совсем как пахарь, взрезающий борозды, чтобы бросить в них зерно, только весь наш урожай — рыба из моря… Нет, я, конечно, все не так рассказываю, надо тебе послушать, как это звучит на самом деле, все в рифму, и слова все время играют, всякие там двойные значения и…

— Я не про то. — Вандиен говорил по-прежнему тихо, но словесный поток, извергаемый Хелти, сразу же прекратился. — Это-то даже и я понимаю. Я к тому… что там насчет поисков того, чего отродясь не бывало?

— Зролан!.. — Хелти буквально прошипел это имя, выдохнув его тоном бессильного попрека. — Слушай, парень, мне из-за тебя плохо сейчас станет. Неужели она тебе не сказала, — Заклинательницы испокон веков отрицали, что там, в храме, вообще что-то есть? Сами они говорят, что насылают свои шторма больше из-за того, что совать любопытные носы в разрушенный храм — в любом случае святотатство…

— Так существует или не существует сундук, который я приперся