Вся Робин Хобб в одном томе - Робин Хобб

замысловатую кривую, пресекая постоянные попытки животных удрать в скалы или в кустарник. Скильи хотели спать, но Вандиен знай гнал их вперед.

У самого у него во рту было сухо и полно пыли. Скильи с силой натягивали ремень, шаг получался тряским, и Вандиену начало казаться, будто позвоночник вот-вот проткнет мозг и упрется изнутри в череп. Он скрипел зубами — и продолжал идти.

Ночной ветер доносил запахи моря. Вандиен одолел последний подъем и понял причину. Впереди открылся длинный и довольно крутой спуск, изрытый дождями. Больше не было мягко очерченных холмов и распадков, которыми он пробирался накануне. Из земной плоти, точно голые кости, торчали серые валуны. Немногочисленные деревья, жестоко перекрученные ветром, робко высовывали из-за камней нагие тощие ветви. Можно было представить себе, с какими трудами прокладывали когда-то дорогу, ведшую вниз: ее пришлось пробивать в скале. Зато внизу, прямо перед собой, Вандиен увидел зеленую равнину и на ней крохотные домики — Обманная Гавань. За деревней простиралось море.

У причалов не было видно ни одного рыбачьего судна. Черный берег был пуст. Сквозь толщу прибрежной воды Вандиен явственно разглядел сглаженные волнами остатки домов и построек: их унесло в пучину то же великое землетрясение, которое раскололо утес и затопило храм Заклинательниц. Теперь от них остались только каменные фундаменты, обросшие ракушками и покрытые зеленым ковром водорослей. Сам храм, вероятно, размещался подальше, там, где дно внезапно проваливалось в глубину и цвет воды изменялся на темно-синий. Должно быть, отлив обнажал остатки деревенских домов чуть не каждый месяц; для того чтобы показались развалины храма, требовалось исключительное стечение обстоятельств. Лишь раз в несколько лет вода опускалась достаточно низко, чтобы какой-нибудь дерзкий смельчак мог попытаться достичь храма. Именно такого отлива и ожидали назавтра.

Сколько лет назад произошла катастрофа, обрушившая в море половину горы? По словам Зролан, старики утверждали, будто все произошло в один день. Живых свидетелей, однако, уже не осталось. Деды передавали внукам страшную сказку, услышанную когда-то от прадедов, — о том, как однажды угрюмым вечером вздыбилась и заколебалась земля и море взяло себе ломоть суши, а с ним деревню и храм. Спаслись только те, кто был вдали от берега, на рыбной ловле. Вернувшись, они заново отстроили свою деревню на клочке суши, который был когда-то вершиной утеса, а теперь лишь едва возвышался над полосою прилива. Безвозвратно пропала удобная гавань, надежно укрывавшая рыбацкие лодки. Теперь вдоль берега тянулось опасное мелководье, усеянное скалами и затопленными корягами. Потому-то вновь отстроенной деревне и дали ее нынешнее имя — Обманная Гавань. А в старую деревню теперь ходили рыбачить. Там, где когда-то рылись в пыли куры, а люди чинили сети, растянутые на солнце, теперь проплывали плоскодонные шаланды, с которых промышляли крабов, угрей и осьминогов…

Одна из скилий шлепнулась на брюхо, обмякла и замерла. Вандиен тотчас прыгнул вперед и крепко ущипнул тварь за хвост. Животное вскочило с таким визгом, что вся упряжка сорвалась с места и пробежала несколько шагов. Внизу, в деревне, не было заметно никакого движения, только плоскодонки сновали по отмелям. Вандиен вновь затрусил следом за скильями, на ходу приглаживая пятерней непослушную шевелюру. Потом, действуя свободной рукой, попытался хоть как-то выбить дорожную пыль из штанов и кожаной куртки. Оставалось только надеяться, что голод, терзавший его нутро, был не слишком отчетливо написан у него на лице.

Добравшись до деревни, он увидел расписную вывеску, колеблемую океанским бризом, и направился прямо туда. Вывеска изображала рыбу, перепрыгивающую через вершину горы. Естественно было предположить, что гостиница находилась именно здесь: по крайней мере, двухэтажных строений в деревне больше не наблюдалось. Беленая штукатурка местами отвалилась от каменных стен, обнажая кладку, скрепленную раствором. У входной двери стояла на привязи одна-единственная лошадь, а в переулке — два стреноженных мула. Следуя примеру, Вандиен завел туда же своих скилий. Вся четверка тут же попадала наземь, и вскоре раздалось мерное похрапывание. Вандиен знал, что они так и проспят весь день до вечера, если только он их не разбудит. Тем не менее, он накрепко привязал повод к толстому железному пруту коновязи. И со стоном наклонился вперед, пытаясь привести в порядок измученный позвоночник. Когда же он выпрямился, перед ним стоял высокий мужчина. Стоял и смотрел на него оценивающим взглядом.

Море наложило неизгладимую печать на его внешность. Цвет его глаз был где-то на неуловимой грани между серым и голубым. Смотрели же эти глаза как бы сквозь Вандиена, словно их обладатель столько раз в своей жизни взирал на далекий горизонт, что близких предметов для него попросту не существовало. Закатанные рукава грубой рабочей куртки открывали крупные руки, покрытые дубленной непогодами кожей. Узловатые запястья были под стать мускулистым предплечьям, одного мизинца на руке недоставало. Стоял же мужчина так, словно не вполне доверял одной ноге. Редеющие волосы были зачесаны ото лба назад. Рыбак, выброшенный морем на берег, — сообразил Вандиен. Рыбак, не способный более стоять вахту и ставший содержателем гостиницы.

— Судя по шраму на роже, ты и есть возчик, прибывший к нам на Храмовый Отлив, — сказал человек. Он ронял слова скупо, точно монеты, с которыми ему совсем не хотелось расставаться.

Вандиена не смутило подобное обращение. Он давно привык к тому, что его узнавали по шраму.

— Ага, — сказал он. — А ты, надобно полагать, хозяин гостиницы?

— Так точно. И притом распорядитель празднества, — в нынешнем году будет третий раз, как я этим занимаюсь. Когда народ вернется с уловом, начнем развешивать флаги в честь Храмового Отлива. Ты будешь жить в гостинице и есть здесь же. Наверху тебя ждет славная комнатка. И еда, когда пожелаешь.

— А как насчет мытья? — спросил Вандиен.

— Можно и ванну… — Мужчина нахмурился, как будто Вандиен выпрашивал себе невесть какие блага. — У нас тут принято, чтобы до Отлива возчик получал все, что душе угодно. А если выступит как следует — еще и будь здоров какую отвальную. Честно говоря, — тут он снова смерил Вандиена взглядом с головы до ног, — того парня, что приезжал в прошлый раз, пожалуй, уже не затмишь. Весь разодетый в кожу с цепями, а в упряжке у него было шесть самых здоровенных мулов, каких я когда-либо видел. И умных к тому же. Пока не пришло время Отлива, мулы показывали фокусы: они умели считать! И сам возчик был не промах. Голыми руками гнул железные полосы, вот оно как! Минул Отлив, а деревня его еще три дня не отпускала. Он даже знал пару-тройку заковыристых песенок, которых мы тут не слыхивали. А уж