Вернуть изобилие - Колин Гринлэнд

Под тенью медленно опускавшихся обломков корабля Табита увидела Саскию, ее тоже схватили, но она еще пыталась пинаться одной ногой, в то время, как трое солдат рысью уносили прочь крошечное черное тельце, а за ними следовала группа, тащившая неподвижное тело фраска.

Табита поникла; потом, когда они подхватили ее, она пыталась ударить подъемом, толкнуть локтем. Все было бесполезно. Ее удержали силой. Она снова крикнула Саскии — и волосатая лапа зажала ей рот. Табита с трудом чуть откинула голову, отчаянно ища глаза путь к бегству.

Пути не было.

Теперь золотой свет угасал, одеяло атмосферы сворачивалось вокруг них по мере того, как лучи прожекторов опускали мертвый корабль на палубу.

Эладельди, хлопая ушами и тяжело дыша, быстро уводили женщин. Под ногами они чувствовали гудение двигателей непостижимой мощности, достаточной для того, чтобы сломать мнимый барьер, воздвигнутый Капеллой за орбитой Плутона, стену вне миров.

И все это принадлежало, как и власть, создателям этой унизительной и произвольной стены.

Саскию и Табиту провели по большой дороге между краями элегантных балконов. Элис с шепотом и легким ветерком плыла над ними, несомая грузовым роботом. Они быстро поровнялись с процессией, несшей Кстаску и фраска, и вместе с ними исчезли в металлических недрах корабля, спустившись по огромным сходням.

Когда Табита и Саския последовали за ними, Табита, проходя, посмотрела вверх. Между распростертыми белыми крыльями надстройки спокойно двигалось по орбите нечто, напоминавшее блестящего зеленого жука.

Капитан Пеппер стоял у своего широкого причала.

Под палубами воздух был насыщеннее, чище и вообще был больше похож на воздух. В коридорах тихо играл клавесин. Из прекрасных керамических горшков свешивалась густая зелень, пионы и флоксы.

Табиту и Саскию провели по длинному холлу, блестевшему зеркальной плиткой. Музыка следовала за ними.

Табита сделала попытку сбросить лапу, слишком крепко ухватившую ее за затылок.

— Куда вы нас ведете? — спросила она.

Капитан стражи продолжал смотреть только вперед.

— К кибернатору Перлмуттеру, — ответил он знакомым скрипучим голосом.

Они прошли через высокую галерею над колодцем, где эладельди в прозрачных комбинезонах трудились у гигантского светового миража, прокладывая путь огромного корабля сквозь межпланетное пространство.

— Что вы сделали с остальными?

Капитан охраны продолжал смотреть только вперед. В этот раз ответа не последовало.

Все было чистым и сияющим, очень безликим, но сделано с большим вкусом. Табите все это было противно. Она испытывала какое-то злобное удовольствие от их грязной одежды и немытых тел. Она надеялась, что из-за них все это место выглядит неряшливым.

Мимо прошествовал эладельди в ярко-красной униформе и отделанном галуном серебристом нагруднике, с выбритой надо лбом головой. Его глаза на мгновение с отвращением остановились на пленницах. Капитан остановился, и все отдали честь.

— Что вы сделали с моим кораблем? — резко спросила Табита.

А потом они повернули в огромную арку входной двери и стали поспешно спускаться по сходням в похожий на пещеру холл. И тогда Табита увидела его.

Останки «Элис Лиддел» лежали на помосте, под яркими лампами, в окружении большой группы механиков эладельди и самого различного оборудования, электроники и инструментов. Некоторые механики стояли внутри искореженного корпуса, в том месте, где когда-то был трюм, шаря по нему полярным мезоскопом. Еще двое находились в кабине, склонившись над пультом.

Снаружи, глядя на механиков сквозь разбитое ветровое стекло и держась на почтительном расстоянии, парили трое инопланетян.

Никто из этой троицы не касался пола.

Кстаска сидел на своей тарелке, его хвост был подключен к ней. Похоже, он все еще был без сознания.

Так же, как и фраск. Ее выпустили из пузыря и развернули; она просто висела в воздухе, словно подвешенная за плечи невидимыми струнами. Висела совершенно неподвижно.

Третья фигура была в сознании и явно руководила операциями. Она была весьма похожа на человека. То есть фактически это была точная копия человека, если бы человек мог достигать трехметрового роста.

Начиная от шеи он был хорошо сложен и хорошо упитан. А лишний рост ему добавляла голова. Она была огромной, яйцевидной и совершенно лысой. Вокруг его колоссального лба крутилось серебряное кольцо. Сзади над его шеей, как спинка стула, вздымался жесткий голубой воротник.

На нем была белая тога, темно-синяя накидка и антигравитационные сандалии. Его руки и ноги были голыми и очень белыми, кисти и ступни — крупными и пухлыми. Его пальцы были унизаны толстыми кольцами. Теперь, когда механики-эладельди вышли из кабины Элис, он протянул руку и что-то дал инспектору. Тот передал эту вещь стюарду. Они передавали из рук в руки тонкую серую пластину, только что извлеченную механиком из обломков компьютера Элис.

— Что это? — спросила Саския Табиту.

— Электронный мозг, — коротко ответила Табита.

Они остановились на повороте лестница, наблюдая из-за низкой стены разыгрывавшуюся перед ними сцену.

— Это он? — спросил стюарда кибернатор Перлмуттер. Его голос был медлительным, сильным и ясным. Он отчетливо доносился до пленниц через холл.

— Да, сэр, — быстро ответил стюард.

Кибернатор взвесил пластину на своей широкой ладони.

Потом обернулся и поплыл в направлении Кстаски.

Засуетились эладельди-медики, пытаясь выпрямить Херувима и повернуть его лицом к кибернатору. Тот взмахом руки отстранил их.

— Ну, давай, просыпайся, — сказал он. — Херувим.

Кибернатор остановился перед тарелкой, находившейся на уровне его груди. Он протянул руку и поместил на нее тарелку.

— Ты можешь это сделать, — сказал он. И стал перебирать свои кольца.

Впервые с тех пор, как трантша вышвырнула его с палубы «Уродливой Истины», Херувим пошевельнулся. Он поднял голову. Он выглядел больным; это было видно даже с такого расстояния. Его глаза погасли.

— Запусти его, — сказал капеллиец.

Кстаска смотрел ему в лицо. И не двигался.

Капеллиец слегка согнул один палец.

Кстаска передернулся, от его защитного костюма отскакивали лучики прожекторов. Табита услышала, как Саския резко и судорожно вздохнула, когда Херувим закричал, пронзительно и на высокой ноте, так же, как кричал, когда его пытал Шин. Он извивался и дергался, а его тарелка подпрыгивала, как рыбачья лодка при неожиданном приливе. Он вытащил хвост и размахивал им из стороны в сторону, выкрикивая что-то нечленораздельное.

Кибернатор Перлмуттер снова притронулся к своему кольцу.