Полное собрание сочинений. Том 39. Июнь-декабрь 1919 - Владимир Ленин (Ульянов)

Я совершенно согласен, скажу в заключение, с т. Троцким, когда он говорил о том, что здесь делались очень неправильные попытки представить наши споры, как спор между рабочими и крестьянами, и к вопросу о главках и центрах приплетался вопрос о диктатуре пролетариата. Это, по-моему, в корне неправильно. Вопрос о диктатуре пролетариата может подниматься тогда, когда речь идет о подавлении буржуазии. Тогда мыслим этот вопрос, тогда нам нужна эта диктатура, ибо только посредством ее мы можем подавить буржуазию и передать власть в руки той части трудящихся, которая способна неуклонно действовать и привлекать к себе все больше и больше колеблющихся. В данном случае мы ничего подобного не имеем перед собой. Мы имеем спор о том, насколько больше или меньше централизма нужно в данной области и в данный момент. Если товарищи с мест говорят и т. Троцкий и многие наркомы подтверждают, что за последнее время уровень работников губернских и, в значительной степени, уездных поднялся чрезвычайно (я такого рода подтверждения слышу постоянно и от тов. Калинина, много разъезжающего по местам, и от приезжающих с мест товарищей), то с этим приходится считаться, надо ставить вопрос, правильно ли понимается вопрос о централизме в данном случае. Я уверен, что такого рода исправлений работы советских учреждений нам придется делать еще очень и очень немало. В этом отношении только теперь мы начинаем приобретать строительский опыт. И поскольку смотришь на этот опыт извнутри Совета Обороны и Совнаркома, постольку ясно видишь, что нельзя этого выразить никакими цифрами, невозможно рассказать в краткой речи. Но мы уверены в том, что на местах работают по основным заданиям центральной власти. Это создалось только в последнее время.

Здесь вопрос вовсе не стоит о конфликте между диктатурой пролетариата и другими общественными элементами. Здесь вопрос об опыте нашего советского строительства, об опыте, по-моему, даже не конституционном. Здесь много говорили об изменении Конституции. Мне кажется, что вопрос не в этом. Конституция говорит об основных положениях централизма. Это основное положение настолько для нас всех бесспорно (мы все научились ему на наглядном, внушительном и даже жестоком уроке Колчака, Юденича, Деникина и на партизанщине), что об этом здесь не может быть и речи. От этого основного положения централизма не отказывается и т. Сапронов, когда идет речь о том, чтобы предоставить право отвода наркому или Совнаркому. Это вопрос не конституционный, а вопрос практического удобства. Нам нужно нажать то на одну, то на другую сторону, чтобы добиться положительных результатов. Когда мы говорим о губсовхозах и губземотделах, центр тяжести в том, чтобы поставить их под контроль рабочих и окрестных крестьян. Это совершенно независимо от того, кому они подчиняются. Мне кажется, что никакими изменениями Конституции вы никогда не вышибете ни спрятавшихся помещиков, ни перекрасившихся капиталистов и буржуа. Мы должны вводить в учреждения членами небольших коллегий, помощниками отдельных заведующих или в качестве комиссаров достаточное число практически опытных и безусловно преданных рабочих и крестьян. В этом гвоздь! Таким образом вы будете создавать все большее и большее число рабочих и крестьян, которые учатся управлению и, пройдя все сроки обучения рядом со старыми специалистами, становятся на их места, исполняют такие же задания и подготовляют в нашем гражданском деле, в деле управления промышленностью, в деле управления хозяйственной деятельностью такое же изменение командного состава, какое у нас происходит в военном ведомстве. Поэтому я думаю, что здесь нет никаких оснований исходить из тех принципиальных соображений, которые здесь иногда делались, а надо рассматривать этот вопрос не как конституционный, а как вопрос практического опыта. Если большинство местных работников после всестороннего обсуждения найдет, что нужно подчинить губсовхозы губземотделам, – хорошо, мы сделаем опыт в этом отношении, решим вопрос с точки зрения практического опыта. Но прежде всего мы должны решить, устраним ли мы таким образом спрятавшихся помещиков, поставим ли лучше дело использования специалистов? Подготовим ли мы таким образом большее число рабочих и крестьян к тому, чтобы они управляли сами? Вовлечем ли мы окрестных крестьян в проверку совхозов на деле? Выработаем ли практические формы этой проверки? Вот в чем гвоздь! Если мы разрешим эти задачи, то я не могу считать, что было потеряно наше время и наш труд. Испробуем даже в различных комиссариатах различные системы: создадим одну систему по отношению к совхозам, главкам и центрам, другую – по отношению к военному делу или Комиссариату здравоохранения. Наша задача – путем опыта привлекать в широких размерах специалистов, заменять их, подготовляя новый командный состав, новый круг специалистов, которые должны научиться чрезвычайно трудному, новому и сложному делу управления. Это должно идти в формах не обязательно единообразных. Тов. Троцкий был вполне прав, говоря, что это не написано ни в каких книгах, которые мы считали бы для себя руководящими, не вытекает ни из какого социалистического мировоззрения, не определено ничьим опытом, а должно быть определено нашим собственным опытом. В этом отношении, мне кажется, мы должны этот опыт собирать и при практическом проведении его в жизнь проверять коммунистическое строительство, чтобы окончательно определить, как надо поступать по отношению к тем вопросам, которые стоят перед нами.

4. Заключительная речь при закрытии съезда

9 декабря

(Продолжительные аплодисменты. Делегаты съезда и гости поднимаются с мест и бурно аплодируют в течение нескольких минут.) Товарищи! В нескольких словах я хотел бы остановиться на главном, что прошло перед нами на настоящем съезде.

Мы имели, товарищи, небольшую дискуссию по вопросу о демократии и о Советской власти. И как ни кажется на первый взгляд, что эта дискуссия была далека от практически насущных и злободневных задач Советской республики, мне сдается все же, что она далеко не бесполезна. Товарищи! На всем свете идет теперь во всех рабочих организациях, а очень часто и в буржуазных парламентах и, во всяком случае, на выборах в буржуазные парламенты, та же самая основная дискуссия о демократии, старой буржуазной демократии, чего многие не понимают, и о новой Советской власти. Старая, или буржуазная, демократия объявляет свободу и равенство, равенство независимо от того, имеет ли человек собственность или нет, независимо от того, обладает он капиталом или нет, объявляет свободу распоряжаться частным собственникам землей, капиталом, а у кого этого нет – свободу продавать рабочие руки капиталисту.