Зов ворона - Уилбур Смит

оказывались в ловушке во рву. Некоторые пытались переплыть его, но никто не добрался до другого берега.

Мунго двигался сквозь дым и кровавую бойню, как демон, выкрикивая имя Камиллы. В одной из комнат он увидел целую стену, украшенную золотой картой. Кровь забрызгала аккуратно раскрашенные поля; в штукатурке, куда попали пули, виднелись дыры. В другой комнате рояль был перевернут на бок, как баррикада.

Он остановился на мгновение, чтобы перезарядить пистолеты. Пауза дала ему возможность прислушаться. Звуки битвы теперь доносились изредка – его люди в основном выгнали ополченцев из дома. Все, что он слышал, были случайные выстрелы и мучительные крики раненых.

И - гораздо ближе - детский плач.

Мунго пошел на звук, прошел через бильярдную и гостиную к открытой двери. Она вела на широкую мраморную террасу, уставленную статуями в классических позах. А там, среди каменных фигур, четыре живых человека - Камилла, Исаак, Гранвилл и Честер.

Они были грязные. Под взглядом этих безупречных белых статуй они казались существами из-под земли. Их одежда была испачкана сажей, кровью и грязью, волосы оборваны и растрепаны. Должно быть, они бежали через весь дом, надеясь перебраться через террасу в восточное крыло, но огромный шкаф был придвинут к противоположной двери и преградил им путь наружу. Им больше некуда было бежать.

Гранвилл увидел Мунго в первую очередь. Он прицелился и выстрелил, но кремень щелкнул о пустой лоток. Мунго улыбнулся. Он поднял свой пистолет и выстрелил Грэнвиллу прямо между глаз.

- Исаак закричал . Мунго пересек террасу, пристально глядя на Честера. Серые глаза, когда-то такие жестокие и самоуверенные, покраснели и заплакали от дыма. Волдыри на его лице лопнули, из них потекли кровь и гной. Он всегда был чудовищем, подумал Мунго. Теперь зло внутри него стало явным для всего мира.

Месть пела в сердце Мунго с ясностью ангельских голосов. Он уничтожил Честера. Он обанкротил его, унизил, доказал, что он трус, и разрушил его дом. Он лишил его всего, что у него было, – всего до единой вещи. Теперь оставалось только закончить это.

Мунго подошел ближе. Он поднял пистолет и направил его на голову Честера.

‘Ты отнял у меня всю мою жизнь, - прошипел он. - ‘Я поклялся, что сделаю то же самое с тобой, что заставлю тебя смотреть, как я разбираю твою жизнь по кирпичику и превращаю ее в пыль.’

Он уже собирался нажать на курок, когда внезапное движение отвлекло его внимание. Исаак выбежал из-за статуи, где прятался, и бросился на Честера.

- Не трогай моего папу.’

Это было последнее, что Мунго ожидал услышать от него. Он остановился в изумлении и опустил глаза, чтобы посмотреть на мальчика, который прижался спиной к ногам Честера, вызывающе глядя на Мунго. Лицо у него было темнее, чем у Честера, волосы черные и жесткие. Но когда Мунго посмотрел ему в глаза, широко раскрытые и испуганные, он увидел ту же силу воли, что и у человека позади него.

Мунго замер. Он посмотрел на Камиллу, и его глаза наполнились ужасом.

‘Я думал, что это твой сын.’

- Да, - прошептала она.

‘Ты сказала мне, что отец был одним из надсмотрщиков Честера.’

Камилла не ответила. Но это не имело значения. Правда была написана ясно и смело на лице Честера.

‘Если в твоем сердце есть хоть капля человеческой доброты, я умоляю тебя пощадить его, - взмолился Честер. Исаак начал плакать. Почти не думая, Честер поднял его и прижал к груди. - ‘Он невиновен.’

Мунго перевел взгляд с Честера на Исаака и Камиллу. Пожалуй, единственный раз в жизни его словно парализовала нерешительность.

‘Почему ты мне не сказала?- тихо сказал он.

- Потому что я боялась, что ты убьешь его, - ответила Камилла.

‘Ты мне не доверяла?" - В глазах Мунго вспыхнул огонь. - ‘Когда ты собиралась мне сказать? Когда я убил бы Честера и освободил тебя? Когда я усыновил бы мальчика, как своего собственного? Когда я назвал бы его своим собственным наследником? Неужели ты думала, что я буду глух к тому, как Честер смеется надо мной из могилы, как он мстит за то, что посадил свою кукушку в мое гнездо?’

‘Ты не поймешь, - сказала Камилла. Ее глаза были наполнены слезами. - Ты говоришь, что Честер забрал у тебя все. Но разве ты когда-нибудь терял свободу? свое имя? Само право называть себя человеком? Исаак - это все, что у меня когда-либо было.’

‘Ты меня поймала, - сказал Мунго.

‘И если это что-то значит – если ты действительно любишь меня, как говоришь, - тогда пощади Исаака.’

Ружье качнулось влево-вправо, как компас в шторм. Камилла и Честер - любовь или месть. Эти два чувства боролись в груди Мунго так яростно, что ему казалось, он вот-вот разорвется на части. Честер стоял на заднем краю террасы с Исааком на руках. Тело мальчика блокировало торс Честера и часть его головы, так что Мунго почти не целился. Даже если он попадет, сила выстрела может отбросить Честера назад, с террасы, в ров. Он возьмет с собой Исаака.

- Отпусти его, - сказала Камилла. - Ты уже достаточно сделал.’

Мунго почти не слышал ее. Как он мог пощадить Честера, оставить свою месть незавершенной? Но если Исаак умрет, Мунго потеряет Камиллу навсегда.

"Я не собираюсь выбирать", - сказал Мунго Соланж. И снова, как тогда, на берегах Африки, он услышал, как судьба смеется над ним.

Что ты будешь делать?

Он снова оказался в рабском трюме "Черного Ястреба". Зловоние, страдания, звуки - бездна человеческих страданий - и молодая девушка с испуганными глазами. Если Мунго не убьет Честера, все его ужасные поступки окажутся напрасными. Жажда мести, которая привела его в самые темные уголки земли, никогда не будет утолена.

- Пожалуйста’ - взмолилась Камилла.

Мунго кивнул. Его лицо прояснилось. В глубине его души, казалось, развязался какой-то огромный узел.

Он навел пистолет на голову Честера и выстрелил.

Выстрел обрушился на мраморную террасу, эхом отразившись от стен особняка, как полный залп военного корабля. Но даже над всем этим Мунго услышал пронзительный крик, который прорезал шум, а затем резко оборвался.

Дым щипал ему глаза, но не настолько, чтобы он не видел, что