Секрет Жермены - Луи Буссенар

Бобино тихонько свистнул, ему тем же ответили со стены.

– Ты, Мишель? – спросил Бобино.

– Я, а Жермена с тобой?

– Да.

– Мишель! Вы здесь. Как я рада! – Жермена затрепетала от счастья.

– Дорогая! Через минуту мы будем вместе!

Ну, тихо же! Сдержите чувства, и ни слова! Выше ногу… лестница… – скомандовал Бобино.

Невидимый в темноте, Березов опустил сверху надежную лестницу, Бобино прислонил ее к стене и сказал Жермене:

– Полезайте!

Она быстро взобралась.

– Теперь вы, мадам, – сказал Бобино, взяв Маркизетту за руки и помогая нашарить во тьме перекладину: – Не боитесь? Удержитесь?

Юноша говорил с необычайной нежностью. Ему все время казалось, будто он слишком мало о ней заботится. Типограф чувствовал к незнакомой женщине какую-то инстинктивную преданность, душевное расположение, сердечную близость.

– Спасибо, дитя мое, как-нибудь справлюсь, – ответила та.

Слова «дитя мое» вызвали слезы на его глазах.

Мощная рука, протянутая Марии-Анне, помогла ей благополучно взобраться, князь подхватил ее и тотчас начал спускаться по ту, вольную, сторону.

Неуклюжая женская одежда не помешала и Бобино быстро преодолеть лестницу.

– Вот дело и сделано, – тихо сказал он Жермене. – Мишель все подготовил и исполнил точнейшим образом. Теперь – вниз.

– Но где мы находимся? – спросила девушка.

– По соседству с заведением Кастане, на пустыре, его Мишель купил, как только вы оказались запертой в этой, с позволения сказать, лечебнице.

Маркизетта стояла уже на земле вместе с князем и никак не могла поверить, что она наконец на свободе.

Бобино вытянул лестницу, по которой они взбирались.

– А где сверток с мужской одеждой? – спросил он друга.

– Здесь, у стены.

– А экипаж?

– У ограды, и Матис на козлах.

– Прекрасно… Только сниму эти тряпки, оденусь нормально, и в путь.

Жермена и Мишель обнялись украдкой, пока Бобино переоблачался. Он завернул женский наряд в фартук и смеха ради перебросил обратно через стену.

– В Сен-Жермене все в порядке, Матис? – спросил он.

– Да.

Беглецы разместились в экипаже, и лошади понеслись во всю прыть.

По распоряжению князя Матис повез их на улицу Элер, прибыли без всяких задержек.

– А Сюзанна?.. А Мария? – спрашивала Жермена в пути.

– Сюзанна уступила просьбам Мориса… ушла из дома графа… со своей родственницей мадам Шарме. Она в Сен-Жермене вместе с Бертой и Марией, в полной безопасности. Художник тоже там, охраняет дом: можем быть спокойны, – рассказывал Мишель.

– Прекрасно! – сказала Жермена и начала обдумывать создавшееся положение.

Граф, глупейшим образом попавшийся в ловушку в лечебнице, так ускорил этим ход событий, что мрачная и сложная история стремительно двинулась к развязке.

Теперь главное – скорее нанести бандиту Мондье последний удар.

Они выходили из экипажа. Мишель подал руку Жермене, Бобино бережно помогал выйти Маркизетте как нежный и почтительный сын.

Когда вступили в большой холл парадного этажа, Жермена сказала Марии-Анне:

– Мадам, считайте себя здесь как дома. Я сейчас прикажу подать ужин и потом, если устали, вам может быть будет угодно отдохнуть в своей комнате.

– Благодарю вас, дитя мое, – ответила затворница, еще не привыкшая к тому, что она свободна. – Я не голодна и не устала… но, тем не менее, от всей души благодарю за гостеприимство. Но разве у нас нет более необходимого и срочного занятия, чем отдых? А бумаги, что я обещала вам…

– Где же они? – с живостью спросила Жермена.

– В надежном месте… очень хорошо спрятаны… но далеко отсюда.

– Сможете ли вы их найти?

– Я как сейчас вижу, куда закопала сверток.

– Вам не будет трудно проводить нас?

– Охотно, но придется долго объяснять кучеру, как туда добираться. Это по дороге на Эрбле, а оттуда – к заброшенному господскому дому.

– О! – воскликнула Жермена. – Нам даже слишком хорошо известен этот проклятый дом!

– Там в подземелье, около одного из столбов и зарыты эти драгоценные документы.

– Сейчас нет еще и десяти, в двенадцать мы можем быть на месте, – сказал Бобино.

– Поехали! – со своей обычной решительностью сказала Жермена. – А оттуда прямо в Сен-Жермен.

В предвидении битвы князь всех вооружил. Каждый получил револьвер, а мужчины – и нож на случай рукопашной схватки.

С собой взяли запас еды и напитков: вдруг придется задержаться подольше.

Как и рассчитывал Бобино, в половине двенадцатого они подъехали к домику Могена.

Рыбак с охотой присоединился к экспедиции, взяв лопату и фонарь. Пошли к кабачку Лишамора.

У ржавой ограды Бобино поднял камень и принялся со всей силой колотить по забору.

Кабачок был пуст, а его хозяева, наверное, спали, по обыкновению как следует нагрузившись спиртным за день. Несмотря на поднятый шум, никто не выходил.

Матис нажал на ворота, и они, незапертые, открылись. Компания вошла во двор, и опять тот же Бобино начал дубасить в дверь кабака.

Минут через десять Лишамор наконец, не открывая, спросил, кто там шумит, чего надо?

– Как чего?.. Пить, есть, веселиться, мы с дамами… хотим хорошо погулять… денег много…

И Бобино зазвенел монетами. Заманчивый звук подействовал на отупевшие мозги Лишамора. Старый пьяница впустил после того, как ему пообещали, что он разделит компанию.

Матис вошел первым, схватил бывшего профессора за шиворот и сказал решительным тоном:

– Вытяни лапы! Мы их свяжем, и чтоб ни звука! А не то удавим.

Бобино тем временем запер дверь и спросил:

– Где старуха?

– Спит, – ответил Лишамор, позеленев от страха, когда узнал Жермену и типографа.

– Ее тоже свяжем и рот заткнем, как господину графу.

– Господин граф схвачен? – спросил пьяница.

– Да, старик, не вполне свободен. Что поделаешь?..

Пришло время расплачиваться, – сказал Бобино. – Ты и твоя старуха будьте умными! Иначе вам плохо придется.

Моген, знавший расположение подземелья, взял фонарь и повел всех туда. Бобино прихватил свечу Лишамора. Шли в затылок: Маркизетта, Жермена, Матис, замыкал Мишель, тоже со свечой.

Вошли в подземелье, где когда-то сидели Берта и Мария, сейчас здесь было достаточно светло.

Маркизетта села и начала вспоминать.

– Да, это точно было здесь, – шептала она, осматривая столбы около входа, как будто ища отметку, но штукатурка давно осыпалась, и бедная женщина не могла определить, около какой опоры надо копать.

Увидев какие-то царапины, она сказала в нерешительности и скорее всего наугад, от неловкости:

– Как будто здесь.

Матис принялся орудовать лопатой… Ничего… около второго, третьего столба… ничего.