Воспоминания. Том 1 - Сергей Витте

Когда было Главное Общество Российских железных дорог, то Петербурго-Варшавская, а равно Николаевская и Нижегородская железные дороги принадлежали этому обществу. Во главе этого главного общества стоял Половцев, бывший сенатор (брат того Половцева, который был женат на Штиглиц, о котором я уже говорил), так как у этого Половцева было громадное количество акций главного общества, то он и имел в этом обществе преобладающее значение.

На второй год по вступлении Императора Александра III на престол, когда кончился траур, как-то в Гатчине был вечер; после вечера все приглашенные, - а их было очень много, - отправились на вокзал, где для лиц, которые уезжали с этого вечера должен был быть приготовлен экстренный поезд. Вдруг вместо этого поезда был подан другой - очень легкий поезд, в который сели статс-секретарь Половцев с своей супругой и, пригласив с собою еще несколько знакомых, перед носом всех уехал и таким образом задержал поезд, приготовленный для лиц, приглашенных Царем, задержал царских гостей.

Очевидно такого рода поступок со стороны Половцева был, по меньшей мере, в высшей степени бестактным. Так как главное общество было, можно сказать, почти в его кармане, то он и счел возможным поступить так невежливо, если не сказать, просто нахально.

353

ГЛАВА 17 О моей поездке на мурманское побережье

Император Александр III имел влечение к русскому северу. Влечение это основывалось с одной стороны на том, что pyccкие люди на севере крестьянство - представляют собою тип чисто русских людей, как по крови своей, так и по истории; а с другой стороны, Император чувствовал влечение к северу по причине случайной.

Когда Император был Наследником, то на севере был большой голод, и Он состоял председателем комитета, который имел в виду помощь голодающим и вообще помощь местностям, в которых был голод, - это еще ближе столкнуло с севером Наследника, будущего Императора Александра III.

Затем случайно, или не случайно, но явилось Мурманское пароходство. В Мурманском пароходстве принимали наибольшее участие лица, близкие к Наследнику; так например, между прочим, Шереметьев - очень близкий к нему человек, бывший начальником конвоя Императора Александра III в Его царствование.

В то время я не был в Петербурге, а потому не могу наверно сказать, основали ли это пароходство близкие Императору люди, или же они вошли в это пароходство случайно, но факт тот, что Император Александр III также симпатизировал Мурманскому пароходству.

В это время народилась идея о возрождении нашего флота. Черноморский флот, как известно, возродился в царствование Императора Александра III, когда после Берлинского конгресса было уничтожено запрещение России по Парижскому трактату иметь флот на Черном море.

При Императоре Александре III зародилась также мысль и о создании флота в Балтийском море.

Само собою разумеется, что для того, чтобы иметь флот, необходимо иметь порть, вот и явился вопрос: где основать главный морской порт?

Императора Александра III наталкивали на мысль, чтобы основать порт, главную морскую базу, в Либаве. Это была мысль начальника 354 главного штаба генерал-адъютанта Обручева и так как Обручев имел сильное влияние на управляющего морским министерством Чихачева, то они, соединившись вместе, проводили мысль об устройстве базы нашего Балтийского флота в Либаве и, следовательно, об устройстве, там главного морского порта.

Император несколько поддался этим идеям, но только не настолько, чтобы строить там нашу основную военно-морскую базу, а лишь не был вообще против мысли основания в Либаве более или менее приличного морского порта.

Вначале, когда этот порт начал строиться, по мысли морского и военного министерств, предполагали сделать из этого порта главную нашу морскую базу, но у Императора Александра III возникли сомнения.

У него была мысль устроить порт в таком месте, где бы, с одной стороны, была гавань незамерзающая круглый год, а с другой стороны, гавань эта должна была быть совершенно открыта, т. е. чтобы это был такой порть, из которого можно было бы прямо выходить в море.

Императору говорили, что подобный порт можно найти только на Мурманском берегу, т. е. на нашем дальнем севере.

Вот Император и поручил мне поехать на Север, познакомиться с ним и узнать, нельзя ли найти там такого рода незамерзающую гавань, где можно было бы строить большой военный флот, такую гавань, которая послужила бы нам главною морскою базою.

Я тогда уже был министром финансов, и это дело до меня, т. е. до моей компетенции, не относилось; обратился же Император ко мне, вероятно, с одной стороны, по личному ко мне доверию; он понимал что министр военный или морской относятся к этому совершенно отрицательно, ибо они вполне остановились на мысли, что такой морской порт нужно строить в Либаве, и на эту мысль они толкали и Императора Александра III; а с другой стороны, - он мог дать мне это поручение, так как в то время министр финансов был и министром торговли и промышленности, а потому в его ведении находились все коммерческие и частные пароходства; следовательно, и Мурманское пароходство также в порядке ведомства относилось к департаменту торговли и мануфактур министерства финансов. Таким образом, Мурманское пароходство было, так сказать, 355 в моем ведении, а поэтому с этой точки зрения моя поездка в северные моря и Ледовитый океан не представляла собою ничего ненормального.

Во исполнение такого поручения, данного мне Императором, я и решился отправиться туда летом 1894 года.

Конечно, я должен был взять с собою лиц, компетентных в морском деле; и я взял с собою Илью Ильича Кази и Конкевича. Кроме этих двух лиц, я взял с собою директора моей канцелярии, теперешнего члена Государственного Совета и председателя бюджетной комиссии Государственного Совета - Петра Михайловича Романова, затем журналиста из "Московских Ведомостей" Кочетова (который был очень близок к Каткову), известного публициста писавшего во время нашей последней восточно-турецкой войны под псевдонимом "Евгений Львов".

Мы по железной дорог дохали до Ярославля, затем в Вологду; через Вологду проехали в Великий Устюг, потом выехали на Северную Двину и поехали пароходом на Архангельск.

Когда я отправлялся туда, то Император указывал мне на то, что когда был голод на севере, то было очень трудно бороться с голодом и многие умирали только из за невозможности доставки туда хлеба; при этом Император высказывал мне такого рода мысль, - свою мечту - чтобы на севере была проведена железная дорога; чтобы край этот, интересы которого он принимал очень близко к сердцу, не был обделен железными дорогами. Он говорил мне о том, что как бы он был рад, если бы ему удалось видеть там железные дороги, которые обеспечили бы этому краю подвоз хлеба на случай будущих голодовок.