Королевская кровь - Ирина Котова

Он всегда был упорным. Демь-ян! Светлая птица снова заклекотала во все горло, запела на своем птичьем языке, и слава Богам, что никто не слышал эти душераздирающие звуки. Снизу бесконечно шли леса, редкие хутора, поля с пасущимися на них выносливыми чернобокими бермонтскими коровами, рассыпанные каплями озера, болота, пустыри с сопками, серые ленты дорог с редкими автомобилями, железная дорога с снующими туда-сюда электричками. Городок она пролетела только один, совсем небольшой, с низенькими домами и вяло текущей жизнью. Справа в гряде гор медленно смещался назад вулкан, на котором она проходила практику. Совсем потухший, надо же. Через пару часов принцесса спустилась на склон холма, перекинулась, разлеглась на теплых валунах погреться. Серебро на ее руке тускло мерцало и она крутила кисть и так, и этак, рассматривая его. Ни за что не снимет. И постарается не уставать, чтобы не потерять вместе с одеждой во время оборота. Хорошо, что она перед выходом во двор оделась и позавтракала, а то было бы совсем трудно.

Тело после болезни все еще ломало, но без озноба, и грудь больше не болела. А остальное можно вытерпеть.

Король Бермонта постоял еще немного у ворот, разглядывая вмятины и выступы на чугуне. Наверное, это следы от кулаков тысяч мужчин, которые несколько сотен лет приходили сюда за своими упрямыми женщинами, не желающими выходить по своей воле. Он закрыл глаза. Устал страшно. Вчера после полудня ему позвонили и сказали, что нашли. Что власти маленького поселения сообщили о двух местных жителях, которые обнаружили на своем поле сильно истощенную и явно нездоровую девушку, и опознали ее после на фотографии. Девушку отвезли в лазарет Белой Обители, и отряд военной полиции, прибывший на место, получил подтверждение, что она получила медицинскую помощь и находится под защитой Синей Богини. После получения известия он сразу же сорвался из дворца, перенесся с несколькими охранниками в ближайший равнинный городок, и оттуда уже ехал к Обители на внедорожниках — почти весь вчерашний день и часть ночи. Так быстро, как мог двигаться автомобиль, потому что опасался, что за это время она еще куда-нибудь денется. Не делась, но и не вышла, улетела. И что он сказал или сделал не так? Он снова стукнул по Воротам, чувствуя, как наваливается тяжелая усталость. Ничего, поспит в машине. Надо ехать. «Иди за ней скорее, — шепнул теплый хвойный ветерок женским голосом. — Скорее, сын Хозяина Лесов…»

— Почему ты не открыла мне? — сердито и зло спросил он у Богини.

— Знал бы, сломал бы твои проклятые Ворота! Ветерок больно хлестнул по щеке порывом, как ладошкой за дерзость. Потом сразу погладил, по-матерински взъерошил темно-русые волосы, окутал смоляным терпко-сладким запахом. «Ты бы мог сломать, но зачем? Красных нельзя принуждать, глупый медвежонок. Иди скорее…»

Бермонт помотал головой, разгоняя усталость. Оглянулся — солдаты и офицеры стояли чуть в отдалении, и во взглядах было и благоговение, и сочувствие.

— А где Хиль? — спросил он недоуменно.

— Так внутри, Ваше Величество, — помявшись, ответил один из офицеров. — Ворота его впустили, вчера вечером еще… Он не выдержал, сощурился, оглянулся на черный чугун. В ушах зазвучал прозрачный женский смешок, словно Богиня забавлялась над его недоумением.

— Ждать не можем, — сказал он резко. — Тарнрид, берете на себя командование. Максимально быстро собирайте лагерь, уезжаем. Нам нужно на запад, в сторону Лосиных порогов. Подполковник Хиль Свенсен появился из Ворот аккурат тогда, когда уже зазвучали моторы и машины стали осторожно разворачиваться на пятачке между озером и стеной Обители. Он был одет по форме, чисто выбрит, но так тих и задумчив, что у Бермонта не повернулся язык высказать свое недовольство. А вот спросить, кого он встретил там, очень хотелось. Но он не стал. Вместо этого уступил подполковнику место на первом сидении, а сам разместился на заднем и практически сразу же уснул. А его подчиненный, который начал служить еще при Бермонте-отце, и был тем, кто сообщил о смерти короля наследному принцу, сидел, уставившись в одну точку, и вспоминал.

… Он уже приходил раз к Черным Воротам, больше пятнадцати лет назад, когда служил в охране Бойдана Бермонта. Но тогда ворота не открылись, словно намекая: то, что он ищет, до сих пор находится в большом мире. Он это знал и все равно попробовал, потому что счастье было рядом, да взять его он не мог. Увы, ответа ему не дали, и он с головой окунулся в карьеру, быстро продвинувшись до поста начальника военной полиции Бермонта. Десять лет назад король Бойдан решил отпраздновать свой сорокалетний День Рождения на горнолыжном курорте. Праздник был неофициальный, скорее, гулянка для сослуживцев и друзей, поэтому королева с наследником остались в Ренсинфорсе. И там, на второй день праздника, на глазах Свенсена Его Величество с частью соратников были накрыты мощной лавиной. Их пытались найти долго, копали многометровый слой снега с валунами и изломанными стволами деревьев, потому что берманы живучи, а уж Его Величеству сами Боги велели выбираться из-под любых лавин.

Но природа оказалась сильнее потомка Зеленого. Его изломанное тело нашли два дня спустя, он даже не успел обернуться. Вместе с ним погибли шестеро офицеров, в том числе и старый, единственный друг Хиля, возглавлявший охрану дворца. Подполковник Свенсен вспоминал, как он сообщал о находке рыдающей королеве и бледному, взрослеющему на глазах наследному принцу.

Девятнадцатилетний мальчишка — как он мог справиться с подданными, часть из которых была куда опытнее и матерее его? Однако он выиграл все бои, на которые отдельные безумцы, забывшие про то, что означает первая кровь, вызвали его, и стал управлять Бермонтом железной рукой. Иначе никак нельзя было утихомирить самолюбивые и буйные кланы, готовые броситься в войну при малейшей слабости короля.

Постепенно все лидморы — вожди берманских кланов были безжалостно умиротворены, собраны в Совет кланов и если и грызлись, то тихонько, чтобы не дай Боги не прознал новый король. А все, кто и прежде верно служил его отцу, стали преданными помощниками сыну.

А вчера, когда они злые, уставшие, как собаки, прибыли к Обители, и настоятельница отказалась выдавать девчонку, от которой их спокойный, сильно заматеревший к своим 29 годам король просто с ума сошел, подполковник был готов брать Обитель приступом. Но Бермонт по телефону приказал относиться к святому месту со всем положенным уважением, и ждать его. Подполковник Хиль скрипя зубами согласился. Люди были голодны и заведены. Поэтому он быстро занял их работой по обустройству лагеря, а потом какая-то важная старушка начала таскать из-за Ворот, обидно щелкающих створками перед носами желающих заглянуть внутрь солдат, котлы с горячим рыбным супом, пироги и жаркое, и ей помогали, хвалили, благодарили, делали комплименты. Старушка краснела, светло улыбалась и вздыхала: «Эх, сынки, пришли б вы хоть лет тридцать назад…» А чтобы среди горячих, насытившихся берманов и людей, служивших под его началом, не начали вспыхивать драки, он разрешил и купание в ледяной воде, и соревнования — кто быстрее оббежит вокруг озера, и дурацкое развлечение у Ворот. И как-то и сам поддался общему веселью, и хохотал над очередным неудачником, и решил попробовать сам — так, в шутку, чтобы подчиненным не было обидно — ведь если даже начальство не пустили, то и им не надо сердиться. Но Ворота распахнулись, и он испугался. Так испугался, что хотел бежать. И только понимание, что после этого он не будет иметь права командовать — разве трус может быть авторитетом для мужчин? — заставило его сделать шаг во двор Обители. А потом еще и еще. Пока он не очнулся перед серой деревянной дверью кельи, за которой слышалось тихое женское пение. Какая-то незатейливая веселая народная песенка с повторяющимся припевом, и по голосу никак нельзя было определить, молода ли женщина за дверью или стара, красива или нет. Он решился, открыл дверь и замер. На него смотрели золотые и очень удивленные глаза вдовы его погибшего друга, пропавшей почти сразу после смерти мужа. Тарья-Катарина, такая же простая и красивая, как и тогда, когда он увидел ее в ее восемнадцать, много-много лет назад. Холодная и гордая, настоящая дочь Бермонта, с русой косой, заплетенной вокруг головы, с мягкими губами и плавной линией плеч, с неторопливыми движениями, которыми она вышивала какую-то картину. Играло радио, и, видимо, ему она и подпевала минутой ранее.