Семь камней радуги - Диана Удовиченко

– По мне, так она просто идиотка, - сказала Виктория, взяв в руки дневник.

Она некоторое время всматривалась в пожелтевшие страницы, затем прочла:

– "3 мая 79 года. Вернулась моя милая Дашенька! Сегодня они приехали, мы все выбежали на улицу их встречать. Я бросилась к Дашеньке и обняла ее, но она как будто не очень обрадована встречей. Машенька очень выросла и повзрослела, она выглядит просто прелестно. А вот Дашенька стала еще бледнее, чем раньше, и даже немного похудела. Тетя Наталья смотрит на нее с беспокойством, наверное, волнуется за ее здоровье. В честь приехавших устроили торжественный обед, повар постарался на славу. Пирожное было восхитительно! Но за столом было невесело, говорили вполголоса. Дядя Андрей расспрашивал папеньку обо всех наших несчастьях, маменька тихо переговаривалась с тетей Натальей. Дедушка к столу не вышел. Я услышала, как дядя Андрей спросил папеньку: "Что ж отец, даже не хочет нас видеть?" На что папенька ответил: "Думаю, он не хочет видеть никого". Маменька услыхала это, и глаза ее стали испуганными. Ну, почему они обижаются на дедушку? Он ведь и раньше был суров. После обеда я поднялась с Дашенькой в ее комнату, чтобы поболтать с нею, как, бывало, мы делали раньше. Но она, поговорив совсем немного, извинилась и сказала, что хочет отдохнуть с дороги. Я не обиделась, ведь Дашенька действительно выглядела утомленной, наверное, и вправду устала. Я вышла из дома, меня сопровождал мой верный Пушок. Как красив наш сад! В тоске я как-то и не заметила, что наступила настоящая весна. Деревья стоят совсем зеленые, и на клумбах распускаются цветы. А лужайка перед домом вся покрыта желтыми головками одуванчиков. Я присела на траву, и принялась плести из них венок. Когда он был готов, я надела его и засмотрелась на реку, вода которой сверкала в солнечных лучах. Вдруг Пушок угрожающе зарычал. Я обернулась и увидела дедушку. Он подошел и сел рядом, не обращая внимания на рычание. "Как ты красива, моя милая!", - сказал он, - "И как к лицу моей Оленьке эти скромные цветы! Но этот венок не для тебя, цветы увянут, тебе же нужны украшения более долговечные". Он поцеловал меня в лоб, поднялся и пошел к дому, а я смотрела ему вслед, и сердце мое сжималось от жалости. Дедушка такой старенький, как согнута его спина, как тяжела его походка! Господи, пошли ему долгих лет жизни! Невыносимо думать, что когда-нибудь я потеряю это любящее сердце!

5 мая 79 года. Сегодня Дашенькин День рождения. Я приготовила ей подарок: маленькую записную книжку, отделанную перламутром и серебром. Надеюсь, ей понравится. Ах, как хочется отметить этот день весело, и чтобы все радовались, как когда-то, в день моего шестнадцатилетия! Я так люблю Дашеньку, и желаю ей только счастья. Хоть бы она, наконец, перестала быть такой грустной. Агаша зовет меня к столу, у нас будет праздничный обед.

Нет, зря я надеялась: праздника не получилось. Сначала все шло хорошо, и Дашеньке очень понравился мой подарок. Дядя Андрей и тетя Наталья подарили ей кольцо и серьги с сапфирами, а маменька с папенькой - дорожный набор из серебра. Дашенька была очень весела, она благодарила всех за подарки и много смеялась. Маленький Александр и Машенька тоже поздравили ее и спели ей песенку. Дашенька расцеловала их и сказала: "Я так счастлива снова быть рядом со своими родными!" Тут к столу подошел дедушка, в руках у него была обитая атласом коробка. Он уселся на свое место и раскрыл ее. Внутри лежала диадема, сделанная в виде венка из одуванчиков, только каждый цветок был из золота, а середину их украшали желтые прозрачные камни. Диадема была так красива, что все молча смотрели на нее, не в силах отвести взгляда. Я очень обрадовалась за Дашеньку, ведь дедушка никогда не дарил ей драгоценностей. Но дедушка вынул диадему из атласного гнезда, и вдруг надел ее мне на голову. Тетя Наталья тихонько ахнула, Дашенька побледнела, а дядя Андрей и папенька обменялись встревоженными взглядами. Я попыталась свести все к шутке и сказала: "Дедушка, ты, наверное, ошибся: День рождения не у меня, а у Дашеньки". С этими словами я хотела снять диадему и передать ее своей кузине, но дедушка остановил мою руку и произнес: "Нет, Оленька, это подарок для тебя. Тебе ведь нравился венок из одуванчиков, так пусть эти цветы всегда украшают твою головку. В отличие от обычных одуванчиков эти будут цвести вечно". Потом он повернулся к дяде Андрею и, смеясь, сказал: "А вы что же, думали, я подарю желтые бриллианты Даше? Полно, взгляните на нее: бледна, худа, и волосы какие-то серые! Разве будет смотреться эта диадема на ней так, как на моей Оленьке? Смотрите, как ярко горят камни в ее черных волосах! Лишь моя Оленька достойна таких царских драгоценностей! А Даше пора в монастырь, там бриллианты не нужны". Во время этой речи Дашенька сидела молча, кусая губы, но вдруг на глазах ее появились слезы, она встала и убежала в свою комнату. Все же дедушка был к ней несправедлив: волосы у нее не серые, а пепельные, и вообще, Дашенька настоящая красавица. Я не знала, как мне себя вести, мне было очень стыдно, что все на меня смотрят так, будто я в чем-то виновата. Дядя Андрей воскликнул: "Отец, ты превращаешься в чудовище!" Он тоже встал из-за стола, в сердцах скомкал салфетку, и, швырнув ее на пол, ушел. Тетя Наталья побежала за Дашенькой, а Александр с Машенькой, ничего не поняв, расплакались. Маменька с Агашей принялись их утешать, а дедушка, сказав: "Ну ладно же, коли так!", поцеловал меня в лоб и ушел в свой кабинет. Сейчас я сижу в своей комнате, в ногах у меня примостился Пушок, время от времени поглядывая на дверь. Диадема лежит передо мной на столе, и мне почему-то не хочется на нее смотреть, хотя она очень красива. Зачем мне столько украшений? Дедушка дарит мне их все время, он говорит, что это мое приданое. А разве Дашеньке приданое не нужно? Ведь она старше меня, и ей уже пора замуж. Я бы отдала ей диадему, но ведь она не возьмет ее, да и дедушка рассердится. Что мне сделать, чтобы все стали счастливы?"

Виктория отложила дневник и, гибким движением поднявшись с пола, подошла к двери. Распахнув ее, она сказала:

– Дождь кончается.

Ливень превратился в мелкие капли, то ли морось, то ли просто густой туман. Макс вышел из дома, и направился к конюшне, увязая сапогами в густой грязи. Он вывел недовольных лошадей, чтобы те пощипали траву. Лошади двинулись вокруг дома, останавливаясь около особенно густых зарослей. Макс посмотрел на реку и подумал, что еще немного - и мутная вода выплеснулась бы из берегов и покрыла небольшой островок суши, на котором стоял дом. Он немного постоял, глядя на серый поток, и вернулся назад. Виктория все еще стояла в дверях, задумчиво всматриваясь вдаль.