Атланты. Моя кругосветная жизнь - Александр Городницкий

Многообразие и бесконечность этого удивительного микроконтинента, столь отличного от других стран, подчеркивается прежде всего сердцем его – Иерусалимом, где сразу, независимо от конфессиональной принадлежности, любой человек физически ощущает, что находится в центре Вселенной, на Святой Земле. Как получилось так, что начала и главные святыни трех основных человеческих религий сосредоточились на этой крохотной территории, где рядом со Стеной Плача у руин разрушенного Храма с одной стороны Голгофа и Гроб Господень, а с другой – золотой купол мечети над гробницей Омара? Здесь поневоле убеждаешься в удивительном триединстве человеческой истории и культуры.

Помню, как, впервые увидев в лучах заходящего солнца неожиданно открывшийся нам на перевале дороги Иерусалим, так гениально описанный никогда не бывавшим здесь Михаилом Булгаковым, я сказал сыну, который вез меня к себе в Рамот-Гимель из аэропорта Бен-Гурион: «Какой странный город. Я ведь видел другие великие города – Рим, Париж, Афины, Лондон, Токио, но этот ни на что не похож». – «На что он должен быть похож? – удивился сын. – Он ведь их всех древнее. Это они могут быть на него похожи».

Этот город, который известен из книг,Что велением Божьим когда-то возникНад пустыни морщинистой кожей,От момента творения бывший всегдаНа другие совсем не похож города, —И они на него не похожи.Этот город, стоящий две тысячи летУ подножия храма, которого нет,Над могилою этого храма,Уничтожен, и проклят, и снова воспет,Переживший и Ветхий и Новый Завет,И отстраиваемый упрямо.Достоянье любого, и все же ничей,Он сияет в скрещенье закатных лучейБелизною библейской нетленной,Трех религий великих начало и цельВоплотивший сегодняшнюю модельРасширяющейся вселенной.Над Голгофой – крестов золоченая медь,На которую больно при солнце смотреть,А за ними встает из туманаНад разрушенным Котелем – скорбной стеной,Призывая молящихся к вере иной,Золотая гробница Омара.Этот порт у границы небесных морейНе поделят вовек ни араб, ни еврейМеж собою и христианином.И вникая в молитв непонятный язык,Понимаешь – Господь всемогущ и великВ многоличье своем триедином.

В Иерусалиме на Сионской горе находится могила знаменитого царя Давида (у арабов – Дауда), которого почитают и евреи, и христиане, и мусульмане. Над гробницей Давида находится помещение, где происходила Тайная вечеря. Иисус собрал своих учеников в субботу, да еще в праздничную, не где-нибудь, а именно здесь – над могилой святого праотца. Рядом дворик, где Иисуса бичевали, надели на него терновый венец, и прямо от этого места начался его крестный путь на Голгофу, где сейчас, поближе к Гробу Господню, прижимаясь друг к другу, стоят церкви всех христианских конфессий. А на противоположном склоне Сиона – уже за стенами Старого города, поставленными в XVI веке Сулейманом I Великолепным, – можно увидеть церковь над могилой Богородицы, напротив которого в Гефсиманском саду стоит храм Марии Магдалины, где легионеры арестовали Христа и где сразу вспоминается описанное в Евангелиях, «Моление о чаше». В самом храме хранятся мощи причисленной к лику святых мученицы Великой княгини Елизаветы Федоровны, вдовы великого князя Сергея Александровича, разорванного в Москве на куски бомбой террориста-эсера Каляева. В 1918 году большевики, изводя под корень царскую семью, сбросили Елизавету Федоровну в Алапаевске в шурф шахты. Так трагическая история России переплетается на Святой Земле с мировой историей.

Когда, впервые попав в Иерусалим, я спросил у моей знакомой Виолетты Кибак, как проехать к Стене Плача, она ответила: «Зачем вам Стена Плача? Прижмитесь к любой и плачьте!»

Были оба храма сожжены.Миновала их Господня милость.Только часть разрушенной стены,Вот и все, что нынче сохранилось.Если обложила вас беда,А на сердце – сумерки и слякоть,Приезжайте к Котелю сюдаБогу помолиться и поплакать.На затылке – черная кипа,За плечами – полосатый талес.Молится усердная толпа,Господа разжалобить пытаясь.Да и сам я около стены,Глядя на библейские долины,Вспоминаю первый день войны,Ленинграда скорбные руины.Ах, Россия, горькая страна,Где метель за окнами и дождь все!Нам Стена для Плача не нужна:У любой заплачь – не ошибешься.

Всего несколько остановок автобуса отделяет это место от шотландского монастыря, где похоронено львиное сердце короля Ричарда. Другой предводитель крестоносцев – Готфрид Бульонский, конная статуя которого красуется на площади Брюсселя, – похоронен прямо под ступенькой лестницы, ведущей в храм Гроба Господня. Чуть дальше находится монастырь Святого Креста, в котором свои последние годы прожил великий грузинский поэт Шота Руставели. Называется он так потому, что был поставлен на том месте, где срубили дерево, пошедшее на крест для распятия.

Так что недаром Палестину называют Святой Землей. Древнееврейские, христианские, эллинские, римские, мусульманские древности, вся мировая история вплоть до Бонапарта с его полулегендарными деяниями в Яффе и Акке, завязались здесь когда-то в единый узел, наглядно воплощая физическую модель расширяющейся Вселенной. Одна эпоха сменяется другой, но все связано. Весь Иерусалим выстроен из бело-розового камня, – и стена Второго храма, и римские и эллинские храмы, и мечети, и городская стена, воздвигнутая Сулейманом Великолепным, и современные кварталы. (Последнее обстоятельство связано с тем, что во времена британского правления, уже после Второй Мировой войны, англичане разрешали ставить здесь дома только из этого камня.) Вот она – истинная колыбель человечества, формой своей напоминающая ковчег.

Иерусалим, более 3300 лет бывший еврейской столицей, никогда не был столицей какого бы то ни было арабского или мусульманского государства. Единственное арабское государство, возникшее на этой земле в итоге арабского завоевания в 635 году, просуществовало всего двадцать два года. Даже во время оккупации Иерусалима иорданцами они не сделали его своей столицей. В священном еврейском писании Танахе (христиане называют его Ветхим Заветом) Иерусалим упоминается более семисот раз, а в Коране – ни разу. При этом арабы на Ближнем Востоке контролируют 99,9 процента всей территории, а Израиль – лишь одну десятую долю процента. Израильтянам некуда отступать.

Возможно, именно поэтому израильская армия так непохожа на другие армии мира. На первый взгляд – это дети, худые и хрупкие девочки и мальчики. Вот их привели в музей истории в башню Давида и купили каждому по мороженому, и они весело гомонят, как детский сад на прогулке. Удивительны для «совков» и порядки в израильской армии, где нет, например, приказа «Вперед!». Есть только приказ «За мной!». Командир не может послать солдата перед собой на смерть, он должен идти первым. Неразумно? Конечно, неразумно – в Израиле в войнах гибнет больше всего младших офицеров. Однако солдат знает, что командир его никогда не подставит, и верит ему. Или другой пункт устава – если ты окружен и находишься в безвыходном положении, то должен сдаться в плен. В плену же, если тебе угрожают пытками или смертью, немедленно выдавай все известные тебе военные тайны. Помни, что самое дорогое – жизнь. Чудовищно, на наш взгляд, не правда ли? А как же наши герои – мученики, брошенные Сталиным на произвол судьбы? А Гастелло и Матросов? А те сотни рядовых, которых по приказу посылали вперед на минные поля, чтобы расчистить дорогу танкам?

И еще один непонятный нам пункт устава для полевого командира: ни при каких обстоятельствах нельзя бросать раненых. Если на территории, захваченной или обстреливаемой противником, остался хотя бы один раненый и командир роты понимает, что вызволить его можно, только положив две трети роты, он обязан это сделать. Глупо? Уж конечно, глупо – у нас бы так никогда не поступили. Зато каждый солдат уверен, что его никогда не бросят, что бы с ним ни случилось, что вся страна в трудный час придет к нему на помощь, как и он к ней. Может быть, поэтому армия здесь действительно народная, и к солдатам все относятся как к собственным детям.

Служба в армии в Израиле, в отличие от России, считается почетной. В России матери прячут детей от солдатчины, чтобы их не убили на неправедной афганской или чеченской войне, чтобы не изуродовали старослужащие, потому что от дедовщины страдает вся армия. В Израиле другая психология. Родители считают честью для себя и своих детей службу в армии, на самых опасных участках. На особо опасные военные специальности – летчики, танкисты, десантники – большой конкурс и тщательный отбор. Вспоминаю разговор с тем же Игорем, сын которого, Миля, в 91-м году достиг призывного возраста. «Знаешь, – делился со мной своими тревогами Игорь, – Милька такой рослый и здоровый, что ему могут предложить служить в «коммандос» (специальном подразделении для особо опасных десантных операций. – А.Г.). Мы с Татой очень переживаем». – «Зря переживаете, – успокоил я его, – ты разве не знаешь, что для единственного сына в семье в таком случае нужно согласие родителей?» – «Да, знаю, конечно, ну и что из этого? Неужели ты всерьез полагаешь, что я могу не дать согласия? Это же позор. Как я буду соседям в глаза смотреть?»