Дорога мстителя - Алексей Алексеевич Доронин

подняли. От дальнейших перемещений только расшатывалась бы стабильность. Лифты стали выключать. Хотя людей со стороны принимали, появилась шутка в народе, что скоро на важные должности будут назначать с момента зачатия в правильной семье.

– А вот это мне решать, когда тебя не станет, – пробурчал глава государства. – Не отбросишь копыта, пока не разрешу, понял?

– Да разве рак спрашивает?

– Меня спросит! Пришлю тебе нового шамана, мы их часто ловим в Перми, их там пруд пруди, злыдней. Кого сжигаем, кого в клетки сажаем. В лечении они, говорят, помогают лучше, чем церковники. Подшаманит тебя. Да все мы временные. Но надо протянуть, дела свои завершить. А этот Окурок… Саратовский… у меня есть для него задание. Дело национальной, блин, важности. Покажет себя хорошо, продвину. Нет… задвину. Главное – найти чудо-оружие.

«О, господи! Опять он об этом…».

Генерал скептически относился к поискам древнего оружия. Но правитель был на нём всерьёз зациклен. Уже проверили лабораторию «Вектор» в Новосибирске. Ничего не нашли, привезли в качестве трофея кучу пробирок с давно мёртвыми культурами и смешную статую мыши, которая нить ДНК вяжет спицами. Кто-то из разведчиков подумал, что там внутри тайник. Её поставили в фойе лаборатории, которой Востриков заведовал. Хотя епископ Макарий ворчал: «Идолопоклонство».

Обыскали секретный институт Минобороны в Сергиевом Посаде. Ничего не нашли, всё давно сгнило. Залезали в убежище в Ямантау. Проверили комплекс правительственных объектов в подмосковном Раменском… и ничего. Нет, полезные находки были. Но рядовые. Оборудование. Никакого чудо-оружия. И вот опять светлейший вспомнил об этом и хочет послать нового эмиссара на поиски! А перечить ему нельзя.

– Ты слышал про полигон под названием «Капустин Яр»?

– Я знаю этот полигон, светлейший. Местные называют его «Капустный Яр». Там не растёт капуста, зато много токсичных компонентов. Есть и радиоактивные, возможно. Это недалеко от Волгограда, но туда тяжело добраться. Там раньше были степи, а теперь голая пустыня. Воду найти трудно. Сушь.

– Он справится. Всё, мне надо отдыхать от трудов правильных, – правитель слегка зевнул, рот перекрестив, лицо его выражало равнодушие. – О чём ещё ты хотел сказать?

Похоже, разговор его перестал занимать. Всё, что хотел, он получил, и снова ощущал скуку бытия.

– Про программу развития флота… Для борьбы с пиратами нужны скоростные катера. Минное заграждение хорошо бы, чтоб прикрыть главный порт, но пока не можем.

– Ничего вы не можете… Ищите катера. Пригласи главарей на встречу. Купим их, натравим друг на дружку. Всё?

– Ещё проблемы в Новой Астрахани. А также мелкие неприятности у нашего гарнизона в Уфе…

– Опять?! Не могу, башка болит тебя слушать, – помотал головой Уполномоченный, – Ну их к бесу, эти Уфы и Астрахани. Завтра расскажешь. Нет! Завтра меня тоже не беспокой. Увидимся на смотре.

Через неделю должен был состояться Ежегодный торжественный смотр Армии Империи. А значит, до этого времени правитель видеть первого министра не желал.

– Что-то ещё? – с раздражением произнёс Виктор, видя, что старый товарищ не уходит, стоит на пороге, сжимая в руках ежедневник.

– И вот еще что, ваше превосходительство. Я боли не боюсь, но не хочу достоинство терять. В последние дни хочу человеком быть, а не плачущей бабой. Я слышал, таблеточки наш Самоделкин синтезировал со своими химиками.

Генерал знал, что для изобретателя Вострикова привезли много химических реактивов из последних походов. Устроили целую лабораторию. Но только недавно узнал, что уже есть результаты.

– Да, есть такое. Это я ему приказал. Умный чувак, хоть и говорят, что нехристь. Мне Рябчик нашептал, что наш изобретатель на словах верует в Христа, но за закрытыми дверями поклоняется индусским божкам. То ли Будде, то ли Харе Кришны. Но таблетки его работают. Разные таблетки. Проверяли их… на неполноценных. Есть и от боли. Обратись к врачу, он тебе выпишет. Анальгин, ибопрофен… смешное название.

– Виктор, мне нужны более сильные. Разреши…

– Знаю. Но не разрешаю. Потому что не хочу вводить тебя в соблазн. Вдруг станешь малодушным и переборщишь?.. Душу погубишь. И на том свете ответишь. Не передо мной, понятное дело. Я этого допустить не могу. Ты мне дорог.

– Витёк… как друга прошу.

– А я и так твой друг. И вечная жизнь важнее, чем какие-то месяцы без мук. Земная жизнь – это муки, Миша, а не прогулка. Миллиарды погибли в муках. Миллиарды ещё погибнут.

– Спасибо, – Генерал сглотнул слюну, будто подавился. – Друг… Что укрепил в трудную минуту. Ухожу.

Пожал руку с лёгким поклоном (так было принято) и, слегка пятясь и прихрамывая, вышел из кабинета. Лицо его совсем потеряло цвет, стало похоже на слепок из гипса.

Петраков думал о том, насколько сильно изменился характер его старого друга за последние несколько лет. Куда делись бесшабашность и удаль, цинизм во всём?

Превратился в суеверную бабку. И ведь царедворец подозревал, что никто Первого гражданина не обрабатывал. Нет, дело вовсе не в том, что он много времени проводит с духовником, епископом Макарием. Просто завоевателя и правителя, которого сравнивали с Чингисханом и Тимуром, коснулось холодное дыхание вечности.

Но ему, генералу, почти не знавшему поражений, предстоит шагнуть в неё раньше.

* * *

Таблетки не понадобились.

Через день Генерал не появился утром в Министерстве. Позвонил его личный секретарь. Петракову нездоровилось, и это уже нельзя было скрывать. Вскоре к большому особняку в посёлке у моря, где ещё до войны жили чиновники и богачи, приехала кавалькада из трёх машин, среди которых была одна с красным крестом. Единственная «скорая» в стране, к кому попало не выезжавшая.

Из показаний охранников и слуг следовало, что, вернувшись от правителя, генерал Петраков не лёг спать, а уселся за работу. Утром новая молодая супруга нашла его без сознания за письменным столом, рядом с кипой исписанных листов.

Уполномоченный был не в горе, а в ярости. Доктор мало чем смог помочь, только развёл руками и не очень твёрдым от волнения голосом назвал прогнозируемый им срок exodus letalis.

Срочно доставленные из темницы шаманы, старый и молодой, стояли у изголовья больного, чертили знаки и бормотали заклинания. Но эффекта не последовало. Наконец, кто-то приказал позвать священника. Седобородый протодиакон выгнал шаманов и приступил к древнему таинству Соборования. Обереги выкинул, но шаманские снадобья оставил. Там никакой мистики, только народная медицина, а в ней греха нет. Врачи (второй прибыл на мотоциклете из Анапы для усиления) молились вместе с батюшкой, не забывая измерять температуру, пульс и давление.

Врачи были не очень молодые, но с такой картиной заболевания ещё не сталкивались, что читалось в их глазах. Главного медика Правительства (самого квалифицированного