Исследование о природе и причинах богатства народов - Адам Смит

И действительно, это, по-видимому, был очень бедный и приниженный класс людей, кочевавший со своими товарами из одного места в другое, с ярмарки на ярмарку подобно современным коробейникам и бродячим торговцам. В ту пору, как и в некоторых татарских государствах Азии в настоящее время, во всех европейских государствах пошлины взимались с путешественников и их товаров, когда они проезжали через поместья, переезжали через мосты, перевозили свои товары на ярмарку, сооружали на ярмарке лавочку или ларек для продажи их. Эти различные пошлины и сборы были известны в Англии под названием заставных, мостовых, весовых и лавочных. Иногда король, а иногда и крупный землевладелец, который, по-видимому, имел в определенных случаях право делать это, предоставляли отдельным торговцам, в особенности жившим в их владениях, полное освобождение от таких пошлин. Такие торговцы, хотя в других отношениях их положение не отличалось или почти совсем не отличалось от положения крепостных, назывались ввиду этого вольными торговцами. За это они обычно платили своему покровителю нечто вроде ежегодной подушной подати. В ту пору покровительство редко предоставлялось иначе как за значительное вознаграждение, и эту подать следует, вероятно, считать возмещением того, что покровители теряли благодаря освобождению их от уплаты остальных пошлин. Вначале как эта подушная подать, так и эти изъятия имели вообще личный характер и распространялись только на отдельных лиц пожизненно или в зависимости от усмотрения их покровителей. В весьма неполных данных, извлеченных из «Domesday-book»[191] (Книга Страшного суда) и относящихся к некоторым городам Англии, часто встречается упоминание о пошлине, уплачиваемой тем или иным горожанином королю или какому-нибудь могущественному землевладельцу за такого рода покровительство, либо только об общей сумме всех таких пошлин.[192]

Но как ни зависимо было первоначально положение городских жителей, представляется очевидным, что они получили свободу и независимость гораздо раньше, чем держатели земли в деревне. Та часть дохода короля, которая получалась от взимания таких подушных податей в каком-либо городе, сдавалась обычно на определенное число лет и за определенную сумму на откуп шерифу графства или другим лицам. Часто сами горожане пользовались таким доверием, что им отдавали на откуп доходы этого рода, получающиеся с их города, причем они за круговой порукой несли ответственность за уплату всей условленной суммы.[193] Как мне кажется, государи всех европейских стран считали такие откупа делом весьма удобным и выгодным; они часто сдавали на откуп целые поместья крестьянам этих последних, принимавшим на себя за круговой порукой обязательство уплачивать всю сумму арендной платы; взамен этого им предоставлялось взимать ее по собственному усмотрению и вносить в королевское казначейство непосредственно (это делал их староста), избавляясь, таким образом, от вымогательств и насилий королевских чиновников. Это обстоятельство в те времена признавалось величайшим преимуществом.

Первоначально откуп сдавался горожанам, как и другим откупщикам, только на определенное число лет. Однако с течением времени вошло, по-видимому, в обычай предоставлять его им без срока, т. е. навсегда, с установлением неизменной ренты, уже не подлежащей в дальнейшем увеличению. И поскольку постоянный характер приобретала сама пошлина, постольку и льготы, за которые она уплачивалась, тоже, естественно, приобретали постоянный характер. Ввиду этого подобные льготы утрачивали личный характер, и в дальнейшем их уже нельзя было считать принадлежащими отдельным лицам как таковым; они становились достоянием горожан данного города, который ввиду этого получал название вольного города, подобно тому как их жителей называли вольными горожанами или вольными торговцами.

Наряду с таким пожалованием городу его жителям обычно предоставлялись вышеупомянутые важные привилегии: право выдавать замуж дочерей, наследование детей и свободное распоряжение своим имуществом путем завещания. Мне неизвестно, жаловались ли раньше такие привилегии вместе со свободой торговли отдельным горожанам в отличие от других. Мне думается, что это вполне возможно, хотя я и не могу привести каких-либо прямых доказательств этого. Но как бы то ни было, поскольку они избавлялись от главных признаков крепостного или зависимого состояния, они становились действительно свободными в современном смысле этого слова.

И это еще не все. Обычно они в то же время соединялись в общину или корпорацию, получившую право иметь собственных судей и городской совет, издавать законы для регулирования жизни города, возводить стены для его защиты и подчинять всех своих жителей известного рода военной дисциплине, обязывая их нести сторожевую службу, т. е., как это понималось в минувшие времена, охранять и защищать эти стены днем и ночью от возможных нападений. В Англии жители таких городов были обычно изъяты из подсудности судам сотен и графств, и все тяжбы, которые возникали между ними, исключая иски короны, решались их собственными судьями. В других странах им часто предоставлялась гораздо более значительная и более обширная юрисдикция.[194]

Иногда оказывалось необходимым жаловать городам, получавшим на откуп сбор пошлин со своих жителей, некоторую принудительную власть и судебные права, чтобы дать им возможность заставлять своих граждан вносить приходящиеся на их долю платежи. При неустановившемся в ту пору правопорядке могло быть чрезвычайно неудобным заставлять города обращаться со своими исками такого рода к чужим судебным учреждениям. Но что кажется удивительным, так это то, что государи всех стран Европы уступали, таким образом, за определенную сумму, не подлежавшую уже увеличению, ту отрасль своих доходов, которая в большей степени, чем все другие доходы, должна была возрастать в результате естественного хода вещей без всяких издержек или усилий с их стороны, и что они, помимо того, добровольно создавали, таким образом, в самом сердце своих владений своего рода независимые республики.

Чтобы понять это, необходимо вспомнить, что в те времена ни в одной, пожалуй, стране Европы государь не был в состоянии на пространстве всей принадлежащей ему территории ограждать от произвола и гнета могущественных феодалов более слабую часть своих подданных. Те, кто не мог находить защиту закона и кто не был достаточно силен для того, чтобы защищать самого себя, были вынуждены прибегать к покровительству какого-либо могущественного феодала и становиться крепостными или вассалами или же объединяться друг с другом в целях совместной и взаимной защиты. Жители городов и местечек, каждый в отдельности, не имели силы защищать себя; объединившись же для совместной защиты со своими соседями, они были способны оказывать немалое сопротивление. Феодалы презирали горожан, которых они рассматривали не только как другой класс людей, но и как толпу освобожденных рабов, почти как людей иной породы, чем они сами. Богатство горожан всегда вызывало у них зависть и негодование, и при всяком удобном случае они грабили их беспощадно и без угрызений совести. Горожане, естественно, ненавидели и боялись феодальных владельцев. Король тоже ненавидел и боялся их; что же касается горожан, то их он, пожалуй, мог презирать, но не имел причин ненавидеть или бояться. Поэтому общность интересов внушала горожанам мысль поддерживать короля, а королю – поддерживать горожан против феодалов. Они были врагами его врагов, и в его интересах было по возможности обеспечить их безопасность и независимость. Предоставляя им право иметь собственных судей, издавать в целях управления свои законы, возводить стены в целях защиты и подчинить всех жителей города своего рода военной дисциплине, король давал горожанам для обеспечения их безопасности и независимости от баронов все средства, которые только он в состоянии был предоставить им. Без учреждения регулярного правительства подобного рода, при отсутствии власти принуждать своих граждан действовать по определенному плану никакое добровольное объединение в целях взаимной защиты не могло бы обеспечить им сколько-нибудь устойчивой безопасности или позволять оказывать королю сколько-нибудь значительную поддержку. Предоставляя городам на вечные времена на откуп сбор пошлин с их жителей, король отнимал у тех, кого хотел иметь своими друзьями, или, если можно так выразиться, союзниками, всякий повод опасаться или подозревать, что когда-либо впоследствии он станет угнетать их, повышая сумму платежа или отдавая взимание пошлин другому откупщику.

Государи, бывшие в наихудших отношениях со своими баронами, проявляли в соответствии с этим наибольшую щедрость в деле пожалования подобного рода привилегий своим городам. Король английский Иоанн, например, был, по-видимому, самым щедрым благодетелем своих городов.[195] Филипп I французский утратил всякую власть над своими баронами. В конце его царствования сын его Людовик, известный впоследствии под именем Людовика Толстого, совещался согласно сообщению отца Даниила с епископами королевских поместий относительно мероприятий, наиболее пригодных для обуздания крупных феодалов. Они предложили ему два проекта. Один сводился к установлению новой юрисдикции и учреждению для этой цели судей и городского совета в каждом значительном городе его владений. Второй состоял в образовании новой милиции: жители этих городов должны были под командой своих собственных должностных лиц выступать в надлежащих случаях в поход на поддержку короля. Согласно указаниям французских историков именно к этому времени следует относить учреждение судей и городских советов во Франции. Точно так же именно во время неблагополучного царствования государей из Швабского дома бо́льшая часть германских вольных городов получила свои первые пожалования привилегий и знаменитый Ганзейский союз впервые приобрел свою силу и значение.[196]