Непокорная фрау Мельцер - Анне Якобс

сапожной мастерской был только старый стол, покрытый всевозможными обрезками кожи, лежали инструменты и ящики, полные гвоздей. Рядом с сапожником стоял деревянный брусок, тут же валялись подошва и незаконченный ботинок из черной кожи. На стенах повсюду висели щипцы, шила и ножницы всех размеров, а также другие инструменты, назначение которых было известно, вероятно, только сапожнику. В углу стояла чугунная печь с трубой, уходящей в потолок; когда-то белая, стена за ней была черной от копоти.

Поскольку жене сапожника не ответила на вопрос, они некоторое время стояли в нерешительности, пока Мари наконец не взяла инициативу в свои руки.

– У вас есть в продаже сандалии, фрау Винклер? – с интересом спросила она, взяв в руку одну из женских туфель с полки, чтобы посмотреть на подошву.

– Сандалии?

– Да, – улыбнулась Мари. – С ремешками и небольшим каблучком. Их носят без чулок. Конечно, только летом.

– Мы такое не делаем.

– О, для вашего мужа это, конечно, пустяковое дело. Может, я нарисую вам, что имею в виду?

И тут же она исчезла вместе с костлявой госпожой Винклер в соседней комнате, где, очевидно, находилось своего рода бюро. По крайней мере, при свете электрической лампочки на потолке Пауль мог разглядеть стол и кучу бумаг на нем. Мари без умолку болтала, рисуя туфли с ремешками и каблуками и объясняя, что летом это будет в большой моде. Она сказала, что руководит ателье мод в Аугсбурге и могла бы – если ей попадется удачный образец – оформить ряд заказов. Она подобрала нужный ключ, его умница Мари. Пауль увидел алчное выражение лица жены сапожника, она, вероятно, уже прикидывала, какие цены назначит аугсбургским горожанам.

– Ваш брат живет здесь, в Гюнцбурге? – тихо спросил Пауль сапожника.

– Его сейчас нет.

Теперь, когда сапожник вышел из-под прямого контроля своей второй половины, он стал более разговорчивым.

– А где он? Он нашел работу учителем?

Сапожник покачал головой и покосился в сторону задней комнаты, где Мари как раз представляла госпоже Винклер третий набросок. Женщина была впечатлена таким мастерством рисования.

– Учителя? Нет. Он занимается здесь бумажной работой и разносит готовую обувь. По субботам он подметает улицу. А потом присматривает за нашими мальчиками и учит их чтению и арифметике. Они уже ходят в школу, но там, видимо, не научились. Наверное, слишком тупые. – Он удрученно замолк и вернулся к своей работе.

Там, за дверьми, Мари рассказывала о паре черных туфель на шнуровке, которые ей когда-то сшили в Аугсбурге. Пауль посмотрел на жену сапожника, которая внимательно слушала, держа рисунки на свету. Его охватило подозрение.

– Так он живет здесь?

– Конечно. Наверху. Под крышей.

– Приходило ли ему за последние недели какое-нибудь письмо?

– Я не знаю. Эрика сама получает почту у почтальона.

– Так вот как.

Сапожник зажал губами новую порцию деревянных гвоздей и продолжил работу. Так что вполне возможно, что эта «добрая» женщина вовсе не передала ему письмо Лизы. Да и с какой стати? Деверь работал за комнату и питание, вел учет, выписывал счета, делал грязную работу и присматривал за детьми. Лучше и дешевле помощника она бы не нашла.

– И где он сейчас?

Сапожник кивнул головой в сторону входа.

– Должен вот-вот быть здесь.

Ага! Пауль, довольный, улыбнулся и сделал знак Мари, что человек, которого они ищут, уже близко. Мари на мгновение опустила веки – она поняла.

Им пришлось ждать Себастьяна Винклера еще 20 минут, и Мари уже успела нарисовать четыре новых эскиза, когда он, наконец, вошел в мастерскую.

Он показался Паулю довольно истощенным, к тому же хромал из-за ампутированной ступни, а его одежда не поддавалась описанию. Казалось, на нем все еще был тот самый рваный костюм, в котором он отправился в Померанию много лет назад.

Мужчина, несомненно, был шокирован, узнав их, но старался сохранить самообладание.

– Господин Винклер, – радушно произнесла Мари, протягивая ему руку. – Надеюсь, вы меня помните. Мари Мельцер. А это мой муж.

Пауль тоже пожал ему руку, а затем предложил выйти на улицу, чтобы не мешать в мастерской. Жена сапожника, которая видимо чего-то опасалась, с мрачным выражением лица наблюдала, как они идут.

– Ты не мог держать язык за зубами, – прошипела она на мужа. Но тот безмолвно стучал молотком по башмаку.

Весеннее солнце только проступало между домами, оно было еще слишком низко, но стайка серых воробьев с громким криком взлетела и расселась по крышам и стенам.

– Я полагаю, вы пришли по поручению… госпожи фон Хагеман, – начал Себастьян, казавшийся теперь бледным и взволнованным. – Я знаю, что у нее в долгу.

– Вовсе нет, – перебил Пауль. – Поскольку вы не ответили на ее письмо, моя сестра просила передать вам, что не имеет ничего общего с этим визитом.

– Ее письмо? – спросил он, сбитый с толку. – Элизабет написала мне письмо?

– Вы не получили его? – посмотрела на него Мари. – Это необъяснимо. Наша почта все-таки надежная… – Себастьян молчал, но теперь казался еще бледнее. Его губы были почти синими и дрожали. Паулю его было искренне жаль. Попасть в лапы такой невестки было не шуткой. – Мы хотели сообщить вам всего две вещи, – продолжала Мари. – Потому что считаем, что вы должны это знать. После этого мы вернемся в Аугсбург и больше вас не будем беспокоить.

Пауль был другого мнения и хотел бы высказать Себастьяну все, что думает, но поскольку бедняге сейчас было очень плохо, он согласился. Им пришлось уступить дорогу двум громко болтающим женщинам, которые тащили тележку, полную мешков с мукой, и заняли почти всю ширину переулка.

Мари подошла ближе к Себастьяну, она говорила тихо, но очень четко:

– Во-первых, моя золовка уже несколько недель в разводе с господином фон Хагеманом. Сейчас она живет в Аугсбурге на вилле. – Если Себастьян был удивлен этой новостью, он не показал виду. Напротив, он казался совершенно бесстрастным, только глаза за линзами очков смотрели на нее очень внимательно. – Во-вторых, в феврале Элизабет родила здорового мальчика, отцом которого, как она мне сказала, точно не является ее бывший муж Клаус фон Хагеман.

Теперь самообладание покинуло его. Он отступил на несколько шагов, судорожно хватая ртом воздух, и уперся в стену сапожной мастерской.

– Ребенок… У нее есть ребенок!

Пауль дружелюбно положил руку ему на плечо.

– Такие новости могут сбить человека с толку, правда? Не торопитесь и примите решение спокойно. В конце концов, речь идет также и о… о вашем сыне.

– Клянусь вам, – заикаясь от волнения, произнес Себастьян. – Я понятия не имел. О боже – что Элизабет должна обо мне думать? Как я могу снова посмотреть