Шакалы пустыни - Юрий Павлович Валин

зло напомнил Бомон. — Вейль потребует, и мы потребуем. Нам не так уж много нужно. Мы из-за попов и богов всю жизнь мучились, так пусть снизойдут, хоть каплю заработанного отдадут. Это будет справедливо!

— Твой правда. Но вообще-то… я и сама немножко грешна, — вполголоса призналась Анис.

— Я тоже не агнец божий. Но мы же не в рай нас допустить требуем. Нам чтоб просто жить можно было. Или уж пусть сожрет, зверина! — ощерился капрал.

— Пусть попробует! — безносая подруга потрогала заткнутый за пояс небольшой пистолет. — Но лучше договориться. Если вдруг выходить такое чудо.

Воинственные влюбленные богоборцы посмотрели на Катрин.

— Глупо, — без излишнего милосердия сообщила архе-зэка. — ОН вам что-то обещал? Да вы в него вообще ничуть не верили. И вдруг, здрасте, заявляются и «эй, давай нам, ты обязан!». Это как выглядит?

— Дурно выглядит, — признала Анис. — Но ведь Вейль требовать хочет. А он умен…

— Он псих, — шепотом сообщила Катрин. — И не придуряйтесь, что вы об этом ничуть не догадывались. Пусть требует, раз такой больной. Вы знаете, что шефу нужно? Нет? Вот и я не знаю. Но он что-то этакое желает, что даже из бога можно только силой вышибить. У вас-то не так.

— Мне — нос надо, — не открыла особой тайны переводчица. — Хоть крючком, хоть инжиром.

— Да понятно. Без носа, конечно, плохо, согласна, — Катрин покосилась на капрала.

— Мне тоже нос. В смысле, не лично мне, а Ани, — пояснил вояка.

— Ну, тебе бы тоже не помешало подправить, а то гусь гусем, — проворчала грубая архе-зэка. — Просите два носа — оптом дешевле.

Капрал потрогал украшение своего лица и пожал плечами:

— Мне не мешает. А тебе, Ани?

Переводчица хихикнула:

— Недурны клюв.

Нос у Бомона был, конечно, не гусиный, а нормальный — утиный. В принципе, мужиком он выглядел вполне обаятельным, особенно когда улыбался, но это с капралом случалось редко. Учитывая его армейскую жизнь и судьбу, не удивительно.

Пеше-верблюдный переход — штука нудная, и в последние дни Бомон частенько рассказывал о парижской жизни и службе. Собственно, он для Анис повествовал, но не возражал, когда и мадам-леди-вдова слушала. Профессиональным солдатом Жосслен не был — никто его не рекрутировал. Доброволец. Это еще в дремучем 89-м году с ним приключилось. Дымный июль, порыв восторженных восставших масс, героически взятая Бастилия… Лично участвовал, да. Сопляку-Бомону тогда аж шестнадцать лет стукнуло, тянуло к справедливости и приключениям. Дальше — глубже. Национальная гвардия, охрана того, конвой сего, бои там, бои сям… Дружба с санкюлотами, бои с австрийцами, Вандея… террор, аресты заговорщиков, разгромленные восстания, снова аресты… Бомон перестал что-то понимать, кроме того, что справедливость бухнулась в сточную канаву и захлебнулась…

Вот же дерьмо. Хотят люди лучшего, искренне и для всех хотят. А получается как обычно. Мелькнули года, уже тебе под тридцать (на физиономию, так уж за полный сороковник), побед за спиной не счесть, а штаны опять рваные, хотя и форменные. Опять мушкет на плече, а в башке лишь недоумение и разочарование. И предчувствие, что скоро окажешься там же, где оказались все, кто начинал сраженье за «свободу, равенство и братство».

— Значит про носы… — Катрин вздохнула. — А вам одного уже имеющегося на двоих, случайно, не хватит? По-моему, ты, Анис, кавалеру голову и так вскружила. Нет сомнений, нос — вещь нужная, но стоит ли из-за него так рисковать, если, в общем-целом, и так все в порядке?

— Это пока пустынь, в порядке. А если вернемся, кому я там нужна? — заметила практичная переводчица.

— Все ж ты глупая, — заключил мужлан-возлюбленный.

Конечно, у этих двоих все уже имелось: жизнь даже с излишком отмерила, особенно боли, разочарования и безнадеги. Им бы не нос выпрашивать, а умолять, чтобы лишние начисленные года забрали-списали, те, что «год за три» да «два за десять» засчитались. Способны ли боги на такие чудеса? Катрин сомневалась. А может, и не нужны чудеса, а нужно этим двоим дух перевести, да в клинику косметической хирургии обратиться? Увы, адаптация дело сложное, в ХХI веке такая парочка индивидов или в психиатрическую клинику угодит, или на тот свет кого спровадит и в тюрьму сядет. Гм, впрочем, про тюрьму кто бы говорил…

* * *

После мрачных серо-рыжих пустынных оттенков пятно желтого веселого песка радовало глаз и навевало неуместные ассоциации с пляжным отдыхом.

— Говорят, там колодец. Вода солоновата, но верблюдам в самый раз, — сообщил Вейль, разглядывая симпатичное песчаное пятно в подзорную трубу — с расстояния в несколько километров песчаный вал выглядел этаким вкусным коржиком.

— Верблюды трудятся исправно, если им по вкусу минералка, пусть похлебают. Или нас что-то иное беспокоит? — осведомилась архе-зэка.

— Не беспокоит. Озадачивает, — шеф передал бинокль. — Видите ли, мадам Кольт, с точки зрения геологии это довольно странная песчаная линза.

— Не сильна, — призналась Катрин, обозревая «коржик». — Геологию знаю разве что с точки зрения земляных работ. Бывает, долбишь-долбишь, а там… Впрочем, это далеко от темы.

— Именно. О геологии я на всякий случай упомянул. Сейчас нас больше интересует топография. На современных картах этого оазиса нет, да и без новейших карт песчаное пятно было бы трудно пропустить — уж очень броское. Вот я и начинаю сомневаться.

— Так может, это ОНО? — осторожно намекнула архе-зэка.

— Вряд ли. Это было бы слишком просто. Кроме того, не совсем соответствует нашему заданному курсу. Давайте проверим.

Вейль дождался, когда мимо протащится последний верблюд и вынул заветную шкатулку. Извлеченный из заключения и опущенный на почву скарабей встряхнулся, издал короткий звон (довольно музыкальный) и устремился в путь. Лапки увлеченно мелькали, на пыли оставался характерный след. Вейль дал жуку размяться метров десять — стало уже понятно, что древнее насекомое песчаным «коржиком» ничуть не интересуется, норовит проскочить стороной, избрав курс строго на запад.

— Логично, — пробормотала Катрин. — Если отсюда забирать к югу — будет Куркур, к северу — оазис Барис. Если строго на запад… ничего там нет. В смысле есть, но на карту не уместилось, ибо слишком далеко. А песчаная лужа нас вообще не интересует.

— Вы весьма недурно знаете район. Но песок нас интересует. Как пример вероятного сюрприза. Так