Глаза Сатаны - Константин Волошин

Я хотел бы сам побыстрее всё закончить и исчезнуть с острова. Тут будет слишком опасно для меня.

— Я могла бы посодействовать тебе в этом, — несмело ответила Габриэла.

Хуан с удивлением посмотрел на девушку.

— Что ты хочешь этим сказать, Габи? Ты что задумала?

— Тут дело слишком щекотливое и трудное, Хуан. Я беременна.

— Этого надо было ожидать, — обескураженно ответил Хуан.

— Да, Хуан. Но дело в том, что это не твой ребёнок.

— Не мой? А чей же тогда?

— Это худшее, что могло произойти, Хуан. Это от того мерзкого мулата!

Хуан вспомнил, что негласно сам дал добро на насилие, и теперь вспомнил, что тот хвастал связью с сеньоритой. Острое чувство ревности и злости вдруг бросилось в лицо. Захотелось ударить Габриэлу, обругать, истерзать, уничтожить.

Но он сидел молча, не в силах справиться с навалившимися чувствами.

— Этого я не ожидал, сеньорита. И что теперь?

— Сама не знаю. Наверное, необходимо исчезнуть, когда скрывать живот будет больше невозможно. Но как это сделать?

— Понимаю, сеньорита! Действительно, положение для тебя ужасное. Тут ничего не поможет, разве что обратиться к знахарке по этим делам.

— Когда я вспоминаю об этом, я так ненавижу будущего ребёнка, что часто боюсь что-нибудь сделать с собой, Хуан!

— Придётся тебе хорошенько всё обдумать, пока есть ещё время. Иначе у тебя будет много неприятностей и судьба твоя окажется незавидной. Испанке не простят чёрного ребёнка.

Габриэла вздохнула и долго молча переживала разговор. Хуан с жалостью посматривал на неё. Никаких больше чувств он к ней не испытывал. И был рад повороту такому. Надеялся, что набеги страсти больше не будут в нём бушевать.

Прошло три дня. Вернулся Лало из последнего свидания с семьёй дона Рожерио. Хуан сообщил сеньорите последние новости.

— Значит, недели через три можно будет вернуться в усадьбу? — проговорила Габриэла без особого энтузиазма. — Хорошо! Наконец-то окончится моё заточение, — и она вскинула глаза на Хуана.

— Только не это, Габриэла! — Тут же воскликнул Хуан, углядев в глазах и лице характерный блеск желания.

Но было поздно. Волна страсти нахлынула на него. Они молча бросились в объятия друг другу и ураган захватил их, завертел в жутком вихре страстных конвульсии. И опять они были на вершине блаженства, на вершине наслаждения, сменившихся чуть ли не ненавистью.

— Ты сумасшедшая, Габи! — зло проговорил Хуан, отвернулся, чувствуя неприязнь и отчуждение.

— Можно подумать, что ты иной! Мы оба сумасшедшие и остановиться уже вряд ли сможем.

— И что же дальше? Я надеялся, что всё прошло, но вот… опять… Боже!

— Но ведь было великолепно, Хуанито! Разве нет? Я это чувствовала, знала! Зачем тогда избегать, если каждый раз мы оказываемся во власти такого божественного восторга. Что может быть лучше, желаннее?

— Это наваждение, грех и паскудство, Габи! Каждый раз мы погружаемся в пучину неприязни, мы не любим друг друга! Одна страсть нас и соединяет.

— Но какая! Что может сравниться с таким огромным наслаждением? Я не смогу отказаться от этого, Хуанито! Ты меня понимаешь?

— Не понимаю и не хочу понимать! Ты дьяволица и мне страшна твоя близость. Тут что-то слишком греховное, порочное!

— Ну и пусть! Разве тебе не нравится? Пусть будет, как будет. Если само окончится, то так и будет, а пока у нас только это, и есть и лишать себя блаженства нет никакого смысла. Сейчас я равнодушна к тебе, но пройдёт день-два — и меня начинает трясти надвигающаяся страсть, которой я не могу сопротивляться. Это сильнее меня. Хуан!

Хуан молча слушал излияния Габриэлы. Прекрасно понимал, что она чувствует, так как и сам испытывал нечто похожее, но холодный рассудок не хотел согласиться с таким положением. Он вопил, сопротивлялся, но проигрывал!

— Ар, мы с тобой должны решить трудное дело, — Хуан, чувствуя себя ответственным за все дела в долине, не мог не беспокоиться.

— Понятно, Хуан. Уже есть что-то на примете?

— Полагаю, что здесь нам долго не усидеть. Бумаги ещё не оформлены и скоро их не закончишь. И моё участие в похищениях остаться незамеченным долго не может.

— Всё это понятно, Хуан. Говори короче, что требуется сделать, — Ариас был заинтересован не меньше Хуана и ждал продолжения с нетерпением.

— Мне необходимо уехать в город. Хочу купить хоть маленький кораблик.

— Вернуться на Монтсеррат хочешь?

— Обязательно, Ар. У меня там всё же имеются и права и деньги. Посмотрим, что там произошло за наше отсутствие. Может, можно обосноваться там.

— Что-то мне подсказывает, что с этим у нас ничего хорошего не выйдет.

— Но посмотреть необходимо. И деньги забрать не мешает.

— Разве что для этого, Хуан. Однако сдаётся мне, что у тебя ещё что-то на уме. Я правильно подметил, а?

— Может быть, Ар. Но об этом рано говорить. Сам ещё ничего не решил.

— Сеньорита? О ней может идти речь? — улыбнулся Ариас хитро.

Хуан недовольно глянул на друга, не ответил, но было и так ясно, что мулат попал в точку.

— Оставим это, Ар. Слушай мой план. Я еду в Понсе искать судно. Ты останешься за главного. Без моего дозволения сеньориту домой не отпускай.

— А если выкуп пришлют?

— Тяни и жди меня! Я постараюсь долго не задерживаться. Как только куплю судно, немедленно возвращаюсь, и решаем все остальные дела.

— Лало должен скоро вернуться с возможным ответом.

— Возможно, я его встречу по дороге к морю. Но это не должно повлиять на возвращение сеньориты в усадьбу. Отец её ещё не выздоровел и, вероятнее всего скоро отдаст Богу душу. Пусть сеньорита ни о чём не догадывается.

— Её брат в своих посланиях ничего не говорит о болезни отца. Тоже не хочет волновать сестру. — Ариас пытливо глянул на Хуана. — Ты ничего не хотел бы добавить?

— Пока нет, Ар. Мы должны подготовиться к продаже долины или сдаче её в аренду. Но это только после оформления всех бумаг. Деньги у нас есть, а пара взяток ускорит это. Я в этом уверен.

Хуан не дождался Лало. Он спешил, полагая, что дело с похищением приближается к завершению. Он надеялся встретить Лало и узнать последние новости и, опираясь на них, определить своё поведение.

Был ещё день, когда его голова почти целиком была захвачена мыслями о долгой разлуке с Габриэлой. Он и желал этого, надеясь остудить свой пыл, и страшился. Сеньорита ни о чём не догадывалась. Её не посвящали в детали, лишь намекали о предстоящих переменах в ближайшее время.

Он зашёл к ней в шалаш. Она шила что-то из куска ткани, что привёз ей Лало из последней