Изумруды Урала - Николай Петрович Сироткин

— Кто ты такой? — Задал вопрос Воронин.

— Я уже говорил — ювелир.

— Откуда?

— Из Петербурга.

— А как ты оказался среди московских бандитов?

— Меня взял на работу Александр Васильевич Дулов, он крупный чиновник в московском отделении Сохранной казны.

— Это один из братьев, тот, что сидит у нас в подвале?

— Да.

— И что же ты должен был делать?

— Описывать и оценивать ювелирные изделия, сдаваемые под залог.

— А здесь как оказался?

— Александр Васильевич сказал, что мы едем в командировку в Екатеринбург.

— А какова цель этой вашей «командировки»?

— Этого я не знаю. Это вам лучше спросить у него.

— Не беспокойся, спросим. Теперь объясни, как петербургский ювелир оказался на службе у московского чиновника? Он что не мог найти ювелира в Москве?

— Я два года работал в Петербурге у англичан, а потом сильно запил. Как раз в это время Александр Васильевич был в командировке в Петербурге и подобрал меня в бессознательном состоянии. Очухался я уже по дороге в Москву. Деваться мне было некуда: дом пропил, с работы выгнали, вот я и остался у него. Условия хорошие: жилье, питание, работа — я о таком и мечтать не мог.

— А как же ты бросил пить?

— Это Александр Васильевич, меня излечил от пьянства, а как он это сделал, вам лучше спросить у него. Только за одно это я ему по гроб жизни обязан.

— На каких англичан ты работал в Петербурге?

— Ювелирный дом «Alice».

Бабаков переглянулся с Хозяином.

— Ты знаешь, кто такие Скотт и Барнс?

— Скотт — торговый представитель ювелирного дома, а Барнс один из его директоров. Я работал со Скоттом, Барнса никогда не видел.

— Чем вообще занимается этот ювелирный дом?

— В основном огранкой алмазов и изумрудов.

— За время работы у этих англичан тебя часто обманывали?

— Честно сказать, ни разу. Мистер Скотт всегда выполнял все условия договора, даже если это была устная договоренность. Его слову можно верить.

— Ты тоже умеешь гранить алмазы и изумруды?

— Да, именно этим я и занимался у англичан.

— А в камнях и ценах разбираешься?

— Конечно, иначе бы меня не взяли на работу.

— Теперь будешь работать на меня.

…

— Проходите, Александр Васильевич, присаживайтесь.

— Может быть, вы представитесь?

— Купец первой гильдии Воронин Никита Петрович.

— Почему вы напали на нас?

— Потому, что у нас с вами одна цель — изумрудный рудник, который нельзя поделить, он может принадлежать только одному.

— Не трудно догадаться, кому именно.

— Хорошо, что вы это понимаете. Не будем отвлекаться и приступим к делу. Сейчас вы покажите на карте, где расположен рудник и расскажите все, что вам о нем известно.

— А если я этого не сделаю?

— Тогда познакомитесь с моими мастерами заплечных дел. Уверяю вас, они хорошо умеют выбивать показания, сказывается большой личный опыт.

— Я могу показать только место, где по нашим предположениям может находиться этот рудник. Мы как раз собирались выяснить, насколько эти предположения верны, но вы спутали нам все карты.

Александр Дулов подошел к столу, на котором были разложены его бумаги, предусмотрительно изъятые Бабаковым. Найдя схему, полученную от Ремизова, он аккуратно разгладил ее и провел пальцем по одной из линий.

— Это, левый приток реки Большой Рефт. Видите буквы «SZ» — сокращение от польского «SZMARAGD», что значит «изумруд», они проставлены три раза вдоль этого притока, но только до большого прямоугольника, дальше, вверх по течению, ничего нет. Исходя из этого, мы решили, что изумруды добывают здесь. — Дулов поставил указательный палец правой руки на прямоугольник. — По сведениям охотников и смолокуров, там, за высоким забором располагается жилище староверов, иначе говоря, скит.

— Где вы взяли эту схему?

— Ее составил один поляк. Судя по этому эскизу, он тщательно исследовал данный район, вероятно, что-то знал. Осенью прошлого года на них напали люди Протасова. Поляку удалось бежать, но до Екатеринбурга он не дошел. Его труп со следами огнестрельного ранения нашел охотник-манси и похоронил. Котомку он забрал себе, а среди вещей убитого были образцы камней и эта примитивная карта.

— Прошлой осенью пропал один из братьев Войновских. — Вспомнил Бабаков. — Их дядя занимается скупкой камней.

— Похоже на правду. — Задумчиво произнес Воронин. — Откуда у вас эти сведения, Александр Васильевич?

— Один из людей Протасовых выжил, это тоже не сложно проверить, он сейчас в Невьянске.

— Значит, Протасов погорел из-за изумрудов?

— Протасов погорел, как вы выражаетесь, из-за своей глупости. Эти камни нельзя продать в России. Вам это нужно четко усвоить, господин Воронин.

— Уже усвоил, вы не первый, кто мне это говорит. Кстати, кто там третий с вами?

— Бывший полицейский Малахов, но он в очень плохом состоянии, вряд ли вы сможете его допросить.

— Если он работал на вас, то зачем нам его допрашивать? Вы уже все рассказали, вряд ли он сможет добавить что-то новое, даже если окочурится, не велика беда. Вы с вашим ювелиром Золотовым останетесь моими пленниками. Как долго? По крайней мере до тех пор, пока я не найду рудник.

— А что с моим братом?

— Бегает где-то. — Равнодушно ответил Воронин, махнув рукой. — Нас он не интересует, как набегается сам придет.

…

Когда Дулов вернулся в подклеть, где их держал Воронин, к нему подошел Золотов.

— Александр Васильевич, я забыл вам сказать, что видел в городе своего старого друга Сергея Алдошина. Он тоже ювелир, мы вместе работали на англичан в Петербурге.

— А здесь он что делает?

— Приехал с комиссией из ведомства императрицы, проверять ювелирную школу «Уральские самоцветы». Эту комиссию возглавляет какой-то чиновник из Сохранной казны Петербурга.

— Фамилию он называл?

— Не помню, может и называл.

— Подожди, а каким ветром твоего друга занесло в эту комиссию?

— У ведомства императрицы нет своих ювелиров, вот они и