Путешествие по Сибири и Ледовитому морю - Фердинанд Врангель

Проехав сегодня всего 30 верст, мы остановились ночевать на берегу реки возле небольшой лиственничной рощи. На другом берегу ее возвышались мрачные черные скалы. Они состояли из тех же каменных пород, из каких были южные, но только слои здесь направляются на NO 80°, наклоняясь к SO 10° под углом в 30° с горизонтом воды. Долина около двух верст в ширину; южные горы становятся выше; река шириной в 10 сажен течет весьма быстро, образуя несколько водопадов. Ночью лошади наши привлекли волка; он переплыл реку, но испуганный лаем собак, удалился прежде, нежели мы успели взяться за ружья. Августа 6-го небо очистилось. Река широкими изгибами течет здесь по долине, омывая попеременно подошвы гор, стесняющих ее с юга и севера. На берегах зеленеют высокие ивы, а между ними изредка поднимаются стройные тополи и темновершинные лиственницы. Такая простая картина представляла нам нечто неизъяснимо-прелестное и даже мрачные скалы, местами увенчанные зеленым мохом, казались нам менее угрюмыми. Вся окрестность напоминала благословенные края родины.

Проехав 24-е версты приятнейшей дорогой, мы остановились на ночлег. Долина расширяется здесь на 5 верст, а горы заметно становятся ниже; северные состоят из шиферной породы, сохраняя прежнее направление слоев. Берега и самое русло реки покрыты обломками шифера, кварца, конгломерата и зеленого порфира.

На следующее утро (7-го августа) резкий восточный ветер нагнал тучи. Вскоре ветер ужасно усилился и дул такими сильными порывами, что мы едва сидели на лошадях. Тучи неслись с неимоверной быстротой и наконец разразились проливным дождем. Несмотря на такую погоду, мы продолжали путь, спеша достигнуть населенных стран, потому что наши съестные припасы почти уже совершенно истощились. Размоченная земля сделалась столь топкой, что при всех усилиях мы проехали только 16 верст. Лошади наши едва двигались, а одна из них была до того утомлена, что мы боялись ее лишиться, что заставило меня два дня оставаться на месте.

Между тем буря утихла; дождь шел, однако, все 8-е число, а на 9-е выпал сильный снег и на холмах не таял. Наше положение было самое затруднительное. Река от дождевой воды выступила из берегов и затопила всю окрестность, так что холм, где мы ночевали, превратился в остров, и ежеминутно ожидали мы совершенного потопления. По счастью, сильный холод 9-го августа избавил нас от опасности. Здесь начинается обгорелый лес, придавая Погинденской долине унылый и обнаженный вид берегов Филипповки.

Августа 10-го, в сильную метель, отправились мы далее. Горы, главный предмет моих наблюдений в этой поездке, недалеко отсюда сглаживаются. Потому решился я ехать прямо на юг, желая скорее достигнуть берегов Малого Анюя. Глубина и быстрота течения Погиндены делали тщетными все наши попытки переправиться через нее вброд. Мы вынуждены были в двух верстах от ночлега остановиться и ожидать убыли воды у небольшого порога, где переправа казалась удобнее. Ночью вода заметно сбыла, и до рассвета поспешили мы перебраться на другой берег по мелководью, или по-здешнему – шиверу, образующему порог. Вода достигала до седел, но переправа наша кончилась благо– получно.

Неподалеку отсюда впадает в Погиндену ручей, текущий с юга. Скалистые берега его поросли густым тальником и молодыми лиственницами, в тени которых надеялись мы найти куропаток. Такое приобретение могло быть нам тем приятнее, что уже четыре дня питались мы только сухарями и чаем. Отправив одного из моих проводников на охоту, с другим поехал я кратчайшей дорогой через холмы. Здесь, особенно в августе месяце, куропатки водятся во множестве, а потому мы были уверены, что охотник наш возвратится с богатой добычей. Но уже приближалась ночь, а он еще не являлся. Мы начали уже беспокоиться, думая, не случилось ли с ним какого-нибудь несчастья, тем более, что на зов наш и выстрелы не получали ответа. Наконец, поздно ночью, нашли мы своего охотника. Утомившись от больших переходов и не надеясь сыскать нас, он преспокойно спал на берегу ручья. Вся добыча его состояла из одной куропатки, которая, впрочем, была последняя из замеченных нами до самых берегов Анюя. С обманутыми надеждами и голодным желудком отправились мы далее.

Ручей, по берегу которого был наш путь, от верховья до устья 8 ½ верст длины. На западном берегу его тянется ряд невысоких скал из черного шифера, а на восточном – болото, изрезанное плоскими холмами и поросшее стелющимися лиственными кустарниками. Из холма, где начинается этот ручей, вытекает на юг другой, впадающий в трех верстах отсюда в небольшую речку, текущую с востока на запад и составляющую один из притоков Погиндены. Здесь остановились мы на ночлег.

За низменными шиферными холмами поднимается на восток Лобогенский хребет; вершины его украшены кекурами, и с него стекает речка Лобогена, впадающая в Анюй. Мы продолжали путь через невысокие холмы и болота, переправились через два ручья, текущие в Погиндену, и, проехав всего 21-у версту, остановились на ночлег среди болотистой, усеянной озерами равнины, расстилающейся до берега Погиндены. Река эта в восьми верстах расстояния на запад казалась нам едва заметным ручейком. В том же направлении видны была Лелединские горы, которые тянутся грядой на SSO и выходят на берега Анюя в том месте, где он соединяется с Погинденой. На юге в некотором отдалении идет еще хребет островершинных гор.

Место нашего ночлега, по полуденному, наблюдению было под 68°32'57'' широты и 2°42' счислимой долготы на запад балагана. Отклонение магнитной стрелки было 12 ¾° восточное.

Августа 13-го, проснувшись рано поутру, мы увидели, что из наших четырех лошадей осталась возле палатки только одна, и то самая старая и бессильная. Остальные разбежались ночью, вероятно, испуганные приближением волка или медведя. Мы разошлись в разные стороны искать наших беглецов, но напрасно. Поздно вечером возвратились мы в свою палатку, где не имели утешения даже подкрепиться пищей, потому что накануне последние порции сухарей были между нами разделены и у нас оставались только сахар и чай.

К потере лошадей присоединилось еще несчастие. Служивший нам путеводителем юкагир решительно объявил, что он сбился с дороги и не знает, где именно мы находимся; утверждал, что горы, нас окружающие, ему совершенно не знакомы, а лежащие на юг островершинные сопки нимало не похожи на те, какие находятся на берегах Анюя возле селения Коновалова, зимовья юкагиров, и что потому мы должны быть еще очень далеко от летовьев его народа. Неизбежные при вычислениях ошибки заставили меня сомневаться в верности счислимой долготы, но наш юкагир до того растерялся, что в видимой нами реке не узнавал Погиндены и никак не мог мне сказать, когда именно слишком далеко уклонились мы на восток или на запад. Наше положение, особенно по недостатку съестных припасов, было самое критическое. Не смея терять времени, мы должны были по возможности спешить к берегам Анюя, где есть несколько селений. Я решился ожидать здесь лошадей до утра, и если они не найдутся, продолжать путешествие пешком.