Забияка. (Трилогия) - Тая Ханами

Сначала Борис Иванович возвращал нас обратно, а потом, видя, что меня заклинило, решил расслабиться, и наслаждался ситуацией - плавал, нырял, катался на серфе - в зависимости от того, куда нас заносило. Я тоже вошла во вкус, укупалась всласть в очередном море, а потом вдруг вспомнила, как наш отряд, голодный, обгорелый на солнце до волдырей, возвращался с речного пляжа в лагерь. Купались мы, детки, обычно не больше трех минут за три часа, и то в совокупности…

В следующий прыжок мы все-таки оказались в лагере, а у меня, наконец-то, появились идеи по поводу того, как нужно мне воздействовать на прибор. Силой страстных желаний.

Так и в этот раз, я представила, что на лестнице не оказалось ни одного курильщика, и оказалась там, где нужно. Дыма, правда, там было изрядно.

– Здравствуйте, Игнат Львович, - приветствовала я редактора минуту спустя. - Я пришла работать.

– А почему ты собралась работать в моем кабинете? - озадачил меня вопросом новый босс. - Марш на конференцию, про которую мы вчера говорили.

– Какую конференцию? - не поняла я. - Вы мне вчера ничего об этом не сказали.

– Разве? - озадачился тот. - Как же я так? Ну ладно, сейчас посмотрим, что в мире интересного делается…

Редактор открыл почтовый браузер с летучей мышкой, кликнул письмо, и на экране появился длиннющий список мероприятий на этот день. Какое-то время он изучал его, то и дело отрицательно покачивая головой.

– О! Пойдешь на пресс-конференцию американского посла по поводу объявления конкурса об учебе в США, - повернулся Игнат Львович ко мне. - Ты представляешь, некоторым россиянам может сказочно повезти! Они будут учиться в самой настоящей Америке и жить целый год в самой настоящей американской семье.

"А вы уверены, что это - счастье?" - подумала я.

Но осведомилась вполне невинным голосом:

– Куда мне ехать?

– Во всероссийскую библиотеку иностранной литературы, - отозвался редактор. - Адрес знаешь?

Адрес я знала. Кода училась в МГУ, у меня была возможность грызть гранит науки в оной. Равно как и других библиотеках. Ох, и набегалась я по первопрестольной, когда меня угораздило потерять читательский билет!

– Да.

– Хорошо. Жду тебя после конференции для написания новостной заметки. Иди.

Я отошла от стола. Новый босс мой закрыл почтовый браузер, воровато оглянулся на меня. Я сделала вид, что не заметила, склонилась над котомкой, убирая в нее тетрадку с ручкой. Редактор солидной газеты потянулся мышкой к иконке с изображением жуткой морды, даблкликнул в нее, и принялся самозабвенно гонять чертей по экрану.

Телепортировалась я к зданию иностранной библиотеки прямо из кабинета - все равно заметить мой маневр было некому.

Работа журналиста оказалась не пыльная.

Мне сунули в руки пресс-релиз, с которого можно было передрать информацию в случае тотальной бесталанности, и тиснуть в многотысячно-тиражную газету посредственную статейку. Если бы еще не суровая необходимость присутствия на мероприятии, я бы подумала, что жизнь моя не так уж и плоха, как мне представлялось.

Одна беда - конференция мне не нравилась. Мальчики и девочки, поимевшие счастье побывать в Штатах, выглядели зомбированными. Неживыми. Они были переполнены гордостью от того, что отличаются от остальных соотечественников, они несли в себе зачатки нового знания, недоступного для окружающих. И это было их законное право. Другое дело, что лично мне созерцать их было неприятно.

И, потом… Вот не верила я в то, что мне удастся стать хорошим корреспондентом. Равно как и в то, что освещение настоящего события принесет море счастья простым российским гражданам. А тогда… Зачем я здесь? Не бесов же ловить в библиотеке? Их тут и не было, я проверяла.

А может, все эти бесы - лишь отговорка? Может быть, волхв хотел, чтобы я научилась понимать простых граждан? Узрел во мне зачатки мании величия, и отправил в массы? Помнится, в самом начале обучения он потратил много часов на то, чтобы рассказать мне о вреде тщеславия…

– А теперь я приглашаю нашу пишущую братию подкрепить свои силы после того, как они приняли участие в нашей конференции, - объявила организаторша голосом доброй феи, и поспешно спряталась за кафедру.

Я было подивилась такому странному маневру, но прибывать в неведении относительно его уместности и адекватности мне было суждено недолго. По моим ногам, аки по паркету, промчался оголодавший юнец, направляясь к расставленным у окон столикам с выпивкой и закусками. Ему наступала на пятки грузная тетка, и я инстинктивно поджала под себя конечности, опасаясь за их целостность.

Вскоре стульчики опустели, и я осталась сидеть одна, пытаясь собраться с мыслями. Не смогла - рядом громко подкрепляли силы работники прессы, толкались, извинялись, снова тянули руки за порцией съестного. А мне, как на грех, абсолютно не хотелось кушать.

Не сказать, что эти люди были мне крайне несимпатичны. Я приметила очаровательную девчушку, оживленно беседующую с интеллигентного вида парнем. Молодая журналистка теребила косу - видать, была неравнодушна к собеседнику.

А вон сел возле окна одинокий журналист в видавшем виды свитере, достал ноутбук, начал что-то быстро набивать. Наверное, спешил излить впечатления, пока они еще были свежи в памяти. Вон еще один достойный работник клавиатуры и диктофона изловил героиню дня, выступавшую часом ранее, и брал интервью…

А я чувствовала себя лишней. И вовсе не потому, что эти люди были плохие. Они были вполне обычные, несмотря на некоторые общие черты, быть может, странные для постороннего человека. Подумаешь, рванули к столам! Это ведь еще не порок.

Меня просто тянуло к своим, в Заповедник. Пообщаться с ведьмой Жозефиной, навестить стража Маню, испить чайку с дедом Максом, посетить спортивную площадку, наконец. Но там меня мог засечь волхв…

Поэтому я сунула тетрадку с ручкой в котомку, и отправилась в санузел, чтобы незаметно телепортироваться в Поднебесную - у меня как раз подошло время ежедневной тренировки.

Тот день студенты сямыньского университета запомнили надолго, или забыли начисто - зависит от того, вычистил ли их память мастер Лин, или нет. Я, взбудораженная событиями последних двух дней, устроила шоу. Вокруг меня то и дело возникали водяные смерчики, а красная кирпичная стенка стоявшего напротив здания страдала от шариков огня, срывающихся с моих кулаков. Когда неосторожного студента, приблизившегося ко мне на расстояние метра, сбило с ног песчаной струей, мастер Лин, стоявший с открытой челюстью вот уже пять минут, жестом приказал мне прекратить занятие.