Тайна болезни и смерти Пушкина - Александр Костин

Употребив множественное число («врачи») при оценке тактики «лечения» больного, направленной на то, чтобы лишить его даже малейших «шансов выжить», автор исследования, а вместе с ним и автор книги, как бы мимоходом обвинили во врачебном преступлении таких врачей, как И.Т. Спасский и В.И. Даль, которые были очень близкими друзьями Пушкина. Но они были бессильны противостоять «авторитету» лейб-медика Двора, выполнявшего волю Государя. Удивительно еще одно заключение Лебедева о том, что некий «неизвестный» врач (предположительно Андреевский?) не только непонятно почему «подключился» к лечению больного, но «именно он закрыл умершему Пушкину веки».

Необходимо внести ясность и реабилитировать «неизвестного» доктора, который немедленно дал больному обезболивающее средство (похоже, что это был опиум, а также «экстракт белены с каломелем») о чем, кстати, упоминает в своей записке В.И. Даль: «Около полудня дали ему несколько капель опия, что принял он с жадностью и успокоился. Перед этим принимал он extr. hyoccyami et opium c. calomel». Спрашивается, почему Н.Ф. Арендт не назначил ему обезболивающие препараты сутки назад? И обрек тем самым больного на мучительные страдания.

Никакой «загадки» с появлением «неизвестного» доктора, который решительно использовал имеющиеся возможности по облегчению страданий больного, нет. Просто Данзас запамятовал фамилию доктора, о чем он «признается» в своих воспоминаниях – вот и вся «тайна», о разгадке которой Б.М. Шубин пишет весьма обстоятельно: «После тяжелой бессонной ночи доктора И.Т. Спасского сменил другой врач – Ефим Иванович Андреевский, который, к сожалению, не оставил никаких записок о своем дежурстве. В мемуарной литературе также отсутствуют сведения о роли и участии доктора Андреевского в ведении больного. Известно только, что некоторое время он был при постели А.С. Пушкина и именно он закрыл глаза умершего. Уже одно это дает основание поинтересоваться личностью Андреевского и выяснить, почему он попал в число врачей, оказывающих помощь раненому поэту[238].

В самом деле, о лейб-медике Н.Ф. Арендте мы знаем, что его пригласил Данзас как одного из самых видных петербургских хирургов; Т.И. Спасский был домашним врачом Пушкиных; В.И. Даль, который появился несколько позже, сам изъявил желание остаться около Александра Сергеевича по праву дружбы. А доктор Андреевский?

Полные сведения о нем собраны Ш.И. Удерманом.

Е.И. Андреевский был на 10 лет старше А.С. Пушкина. Происходил он из семьи священника и начинал учиться в духовной семинарии. По заведенному еще в середине XVIII века правилу – для увеличения среди врачей лиц русской национальности – желающих получить медицинское образование нередко набирали из семинаристов. В это число попал и Андреевский. Перед самой Отечественной войной 1812 года он закончил Петербургскую медико-хирургическую академию и в качестве хирурга вместе с Литовским полком прошел через все сражения с Наполеоном.

Это был опытный врач-практик. Высокая квалификация Андреевского подтверждается несколькими публикациями в медицинской печати, представляющими, по сути дела, поучительные примеры историй болезни больных, которых он лечил или консультировал.

Кстати, одна из его публикаций касается лечения перитонита. В этой работе Андреевский обнаруживает солидные знания предмета, описывая не только клинические проявления болезни, но и изменения, происходящие в органах. В этой же статье приводится случай успешной операции, произведенной Н.Ф. Арендтом по поводу обширного гнойника в брюшной полости. Диагноз перитонита был установлен Е.И. Андреевским. Он же выбрал хирурга. Операция производилась на квартире больного в присутствии именитых врачей, фамилии которых в качестве авторитетных свидетелей непременно приводились в истории болезни. Сегодняшних специалистов вряд ли заинтересуют приемы, с помощью которых Арендт мастерски вскрыл гнойник, избежав заражения всей брюшной полости. А вот обстановка операции была весьма необычно для нашего восприятия: больного на кровати, чтобы было виднее, придвинули к окну. Хирург опустился на колени и в такой позе делал разрез. Вся операция продолжалась 7 минут, так как каждая дополнительная минута углубляла болевой шок.

Вероятнее всего, Ефима Ивановича Андреевского позвали к Пушкину как крупного специалиста по перитонитам. И он, я полагаю, сразу установил выделенную им в статье быстротечную форму воспаления брюшины, которая неизменно заканчивалась смертью в течение 2–3 дней.

Инициатива приглашения Андреевского должна была принадлежать доктору Спасскому: они были близко знакомы и часто встречались на заседаниях правления Петербургского общества русских врачей.

Организация эта имела цель ликвидировать разобщенность врачей. (Ранее у петербургских врачей не было своей корпорации, и некоторое подобие ее, по свидетельству заезжего иностранца, представляли еженедельные приемы, которые устраивал для своих коллег Н.Ф. Арендт).

Спасский и Андреевский входили в число десяти ее учредителей. Спустя несколько десятилетий общество стало значительной силой, признанной во всем медицинском мире. Его членами в разное время были Н.И. Пирогов, Н.Ф. Арендт, И.Ф. Буш, С.Ф. Гаевский и другие знаменитые петербургские врачи.

Первым президентом общества, организованного в 1833 году, единогласно был избран Ефим Иванович Андреевский – как «человек умный, скромный, прямодушный, пользовавшийся общей любовью и уважением». Он оставался на этом почетном посту до самой своей смерти, наступившей неожиданно в 1840 году.

Через поколение эстафету руководителя общества принял выдающийся русский терапевт профессор СП. Боткин, которого на одном из торжественных заседаний приветствовал сын покойного президента Иван Ефимович Андреевский, видный юрист и в ту пору ректор петербургского университета».

Для более четкого понимания событий на Черной речке вечером 27 января 1837 года очень важно, с несколько иной точки зрения, проанализировать свидетельства Владимира Ивановича Даля, оставленные в его «воспоминаниях о Пушкине» («Записки о Пушкине» и «Смерть А.С. Пушкина»), а также в двух официальных документах: «Вскрытие тела А.С. Пушкина» и «Ход болезни Пушкина».

Б.М. Шубин, комментируя воспоминания В.И. Даля «Смерть А.С. Пушкина», пишет: «Известие о ранении Пушкина пришло к В.И. Далю только в четверг во втором часу дня.

«У Пушкина нашел я уже толпу в передней и в зале; страх ожидания пробегал по бледным лицам, – вспоминал Владимир Иванович. – Д-р Арендт и д-р Спасский пожимали плечами. Я подошел к болящему, он подал мне руку, улыбнулся и сказал: «Плохо, брат!» Я приблизился к одру смерти и не отходил от него до конца страшных суток. В первый раз сказал он мне ты – я отвечал ему так же и побратался с ним уже не для здешнего мира».