Предвестник - Василий Горъ

показать бой на сверхблизкой дистанции на массогабаритных макетах настоящих пистолетов.

Мы попытались отбояриться, но их поддержала Светлана Николаевна, заявив, что слышала о чем-то подобном от Юрия Федоровича, но видеть не видела, так что готова компенсировать нам труды приготовлением настоящего «Наполеона». В этот момент в женщине говорило искреннее любопытство, а расчета в ее эмоциях не было совсем, и мы с Анькой согласились. Попросили всю толпу вернуть оружие в оружейный шкаф, взяли макеты, стреляющие шариками с краской, натянули специальные комбезы прямо поверх одежды, вышли «на поле» и опустили за собой бронестекло.

Работали от силы минуты три, с одним стволом каждый и на скоростях, которые не должны были вызвать шока у профессионалов. Но даже в таком режиме совмещение стрельбы и рукопашки получилось чересчур эффектным, и в осадок выпали все, включая Мишу с Костей. А Еремеева, оклемавшись от самого настоящего эмоционального шока, сглотнула и повернулась к «Яровитам»:

— И какие шансы пройти такой блендер у таких профи, как вы?

Триггер пожал плечами и сказал чистую правду:

— Никаких: и Денис, и Аня положат нас обоих на первой же секунде, попав туда, куда захотят. Потому-то мы и хотели показать вам это упражнение именно в их исполнении.

— Черт, теперь мне стало еще интереснее! — призналась женщина и попросила Ростовцеву продолжить начатый урок. Линда тоже вцепилась в свой пистолет и вернулась на огневой рубеж, а я попросил у «Яровитов» разрешения пообщаться с их дамами тет-а-тет, получил согласие и тех, и других, вышел вслед за девушками в коридор и завел их в комнату отдыха.

В их характерах я более-менее разобрался, поэтому сходу рубанул правду-матку:

— Откровенно говоря, я не имею представления о договоренностях между вашим батюшкой и моими телохранителями, зато абсолютно уверен в том, что эти парни не позволят себе ничего лишнего. Тем не менее, я не могу отпустить ситуацию на самотек, поэтому готов выделить вам отдельный гостевой домик или апартаменты в особняке.

— Спасибо, Денис Владимирович, но Татьяна Леонидовна и так поселила нас в отдельных комнатах. А то, что они расположены неподалеку от комнат ребят, даже хорошо: сегодня все непонятки и недоговоренности сложились в цельную картинку, и мы с Галей пришли к выводу, что она нам нравится. Говоря иными словами, мы намерены продолжить общаться с Мишей и Костей. Вполне возможно, чуть ближе, чем раньше. А там посмотрим.

— Понял, предложение снимается! — улыбнулся я.

— Мы его оценили… — сказала вторая сестричка. — Точно так же, как оценили и костяк вашей компании. Поэтому предвкушаем чудесный отдых и благодарны и вам, и ребятам, и нашим родителям за то, что мы оказались в этом чумном бараке…

Слова этой парочки все так же бились с испытываемыми чувствами, поэтому после общения с ними у меня еще чуть-чуть поднялось настроение, и я, свалив из тира, поперся в лифтовый холл. Но буквально на втором шаге по коридору почувствовал вибрацию телефона, достал его из кармана и прикипел взглядом к картинке из тоннеля, ведущего к гостевым домикам. Точнее, к лицу Игоря Черепанова, быстрым шагом идущим к особняку. Для того, чтобы понять, что он не в настроении, не требовалось быть семи пядей во лбу, так что я немного ускорился, поднялся не на третий, а на второй этаж, подошел к окну и сделал вид, что задумался.

Череп вышел из лифта где-то через минуту, увидел меня, исполнился мрачного удовлетворения, обозначил свое присутствие и спросил, не уделю ли я ему пару минут.

Я повел рукой, приглашая усаживаться на диван или в кресло, но мужчина отрицательно помотал головой и криво усмехнулся:

— Денис, Раиса не вписалась в коллектив и, как ни обидно в этом признаваться, уже не впишется: не понимаю, с чего, но она вбила себе в голову, что Татьяна испытывает ко мне какие-то чувства, поэтому сходит с ума от ревности. И я хочу попросить об одолжении: ты бы не мог закинуть нас в Улан-Удэ этой ночью или к шести тридцати утра? Я бы отвез ее в Москву одним из прямых рейсов и вернулся тогда, когда тебе будет удобно меня забрать.

Я спросил, уверен ли он в необходимости такого решения, получил утвердительный ответ, «задумчиво» потер подбородок и сказал, что буду ждать их в тоннеле у входа в ангар в пять утра. Игорь поблагодарил, извинился за ее поведение и неудобство, которое они мне доставят, пожелал хорошего вечера и свалил. Я прикипел взглядом к экрану телефона, убедился в том, что пилот покинул особняк, и поднялся к девчонкам. А там, описав Голиковой создавшуюся ситуацию и почувствовав удовлетворение в ее эмофоне, задал напрашивавшийся вопрос:

— Твои проделки?

— Ага. Два заинтересованных взгляда с поволокой — и этой скользкой твари, считай, что нет, так что с тебя литр свежевыжатого ананасового сока и шоколадку. Кстати, я почему-то уверена, что Райка продолжит устраивать ему истерики и либо свалит в туман, либо заставит Игоря уволиться…

Эпилог

5 января 2043 г.

…На четвертый этаж особняка я поднялся с таким трудом, как будто нес на своих плечах земную твердь. Кое-как восстановив дыхание и дождавшись ослабления дичайшей головной боли, огляделся по сторонам слезящимися глазами, определился с направлением на нужную дверь и заставил себя тронуться с места. Двенадцать метров до выхода в стеклянную пирамиду, венчающую юго-восточный торец здания, плелся как бы не пять минут. Когда створка с еле слышным шелестом отъехала в сторону, а темный проем приятно замерцал мягким сиянием фоновых светильников, краем сознания отметил полезность фотоэлементов и автоматики, чисто по памяти дошел до джакузи на шесть-восемь персон и сполз в теплую воду.

В какой момент погасли светильники, не скажу даже под пытками, так как впал в забытье чуть ли не раньше, чем сдвинулся вправо, чтобы занять один из подводных «лепестков», и потерялся во времени. Зато среагировал на сдвоенное чувство тревоги, густо замешанной на страхе за меня, шарахнувшее по истерзанным нервам похлеще крепостного тарана. И услышал вопрос, заданный Татьяной:

— Денис, тебе плохо⁈

Желания мотать головой хоть вправо-влево, хоть вперед-назад не было от слова «совсем», поэтому я разлепил ссохшиеся губы и героически выдохнул аж шесть слов:

— Неа. Отхожу от прощальных «подарков» симбионта.

— Так, я — за Леркой! — воскликнула Ростовцева и рванула к выходу.

— Верни ее! — прохрипел я. — Лера тут не поможет.

Ага, так меня и послушали — через считанные минуты эмофон стал в три раза «плотнее», а к вискам прижались две мягкие и обжигающие ласковым жаром ладошки.

Как ни странно, мне почти сразу полегчало, и я смог задать Очень Важный Вопрос:

— Я вас все-таки разбудил?

— Нет, ушел