Обеспечение: Софт. Тело - Руди Рюкер

в нем, слюнявые и всхлипывающие, истерические и глухие, сопровождаемые звуками воздуха, гудящего в дыре на месте пустого нёба, поворотами и уколами больших заноз, угнездившихся там, но теперь высвобождающихся и срывающихся, ууууухухухуху… вот, еще немного… идет, идет… уууууггххх…

Стэн спазматически изогнулся и рыгнул, широко разинув рот, потом еще раз и… крохотный пластиковый цилиндр с отростками коготков-манипуляторов вывалился у него изо рта и со стуком упал на пол. Крыса. Вот так-то! Получила? Конец проклятому голосу Елены в его голове, не затихающему ни днем ни ночью, конец этим мамашиным понуканиям, от которых некуда деться, – Стэн, сделай то, Стэн, сделай это, – сама теперь таскай свои противные кишки. Нет больше Елены в Стэне, не станет он больше возиться для нее в этой вони. Он наступил на крысу и растер ее по полу.

Что-то случилось с Еленой; что-то заставило ее остановиться. Боже мой, как это приятно, сидеть вот так, думать самому и смотреть по сторонам… хотя остается еще проблема… гм, да… с его головой не все в порядке, его правая мозговая доля повреждена… из-за этого он все время забывает включать в работу левую половину тела, просто забывает о ней, и все. А сможет ли он двинуть левой ногой, если очень постарается? Если очень-очень постарается? Или о левой половине тела можно забыть?

Он гневно уставился на большой палец левой ноги. Раньше он знал, как двигать этим пальцем, но теперь, без поддержки Елены, когда ее голос в его голове исчез, левая сторона его тела… он не может… он забыл, что означает сознательное целенаправленное движение… схватив большой палец ноги здоровой правой рукой, он принялся энергично крутить его, да, вот так, потом наклонился и понюхал его, лизнул и даже укусил… ну вот, наконец-то… палец задвигался… слабо и неуверенно, по мере того как сигналы мозга пробивали себе новые пути по сетке нервов… палец колет, словно иголками… точно так же он принялся за левую руку… вот так, терпение и еще раз терпение… рука… левая рука уже может пародировать движения цыплячьих крылышек, делать то, чем он обычно занимался под «Зетом» в Дейтоне… наклонись вперед, Стэн, и бей левой рукой по левой ноге, много раз подряд, и терпи боль пробуждающихся нервов… эх ты, Стэн, слюнявый ты старый хрен, паралитик, до такого докатиться…

Когда чувствительность начала возвращаться, он осторожно поднялся на ноги и, раскорячившись, замер перед скамьей, балансируя и покачиваясь, но все же на своих двоих. Потом, решившись, проковылял к Вэнди, наклонился над ней, засунул ей палец в рот и ощупал ее нёбо, отыскивая крысу, но нёбо Вэнди оказалось целехоньким – несчастная тупица, она была слишком недоразвита, чтобы представлять хоть какую-то ценность для бопперов.

– Мы уходим, Вэнди; сейчас пойдем домой, малышка. Все будет хорошо.

Несколько минут он занимался с Вэнди, присев с ней рядом и сгибая и разгибая ее руки и ноги, как физиотерапевт или как это обычно делают со своими малышами матери, растирал ей бедра и грудь, усаживал и снова укладывал ее, все время приговаривая что-то, с удовольствием, словно впервые, пользуясь речью… да, почти что и так, ведь он молчал целый месяц.

Из событий месяца, проведенного в рабстве, в его памяти не сохранилось почти ничего, только расплывчатые, туманные воспоминания. Возможно, объяснением тут был ужас происходящего с ним, который был настолько велик, что сознание отказывалось его воспринимать. Или, возможно, быстро привыкнув к давай-давай-давай Елены, ее вечным туда-сюда-обратно, его мозг просто не считал нужным делать отметки о событиях окружающего. И наконец, нельзя было забывать и о мозговой травме, которую он перенес от рук хирургов и после которой его полноценность, конечно, стала весьма и весьма сомнительной. Возможно, что и к лучшему.

Кто сделал его таким? Ответ прост: ОСЦС. Но зачем ОСЦС это было нужно? Для того чтобы распространить по Гнезду свою заразу, разумеется, свой чипоед, конечно же. Чипоед сработал, изжарил всем бопперам мозги, и этим все отлично объяснялось. Теперь они просто-напросто несчастные отморозки, да, так называл Вождь Джексон законченных наркошей, забывших все, даже собственное имя, несчастные отморозки. Чипоед достал и его тоже – неделю он проболел… он вспомнил, как ныли у него почки и как больно было ему глотать… но он поправился, потому что его битая-перебитая за миллионы лет телесная основа научилась сама всему находить противоядие.

Он взял Вэнди под мышки и подтащил ее к скамейке, усадил там и присел отдохнуть рядышком сам. Сидящая слева от него кукла отрешенно пускала пузыри. Посидев немного ровно, она вдруг сползла по стене набок и свалилась со скамейки на пол.

Оставив пока Вэнди в покое, Стэн снова занялся своими левыми рукой и ногой, сосредоточив все внимание на том, чтобы последовательность сокращений групп мышц при ходьбе и движении рукой запечатлелась в сознании, потом поднялся и проковылял к решетчатой двери камеры. На левый глаз полагаться было нельзя, а левая рука еще мало подходила для тонкой и точной работы, и потому, чтобы открыть дверь, ему пришлось здорово помучиться. На двери замка не было, и запиралась она простой поворотной скобой-крючком… но крючок оказался тяжелым и тугим… и чтобы одолеть дверной запор, Стэну пришлось научиться двигать руками в направлении, противоположном видимому, как будто глядя на происходящее в стоящее напротив зеркало… и только изрядно вспотев, он наконец сумел открыть дверь их застенка.

– Все, Вэнди. Мы уходим.

Подняв Вэнди на ноги, он обнял ее здоровой правой рукой за талию. Двигаясь медленно и осторожно, шаркая ногами по полу, они выбрались из камеры в залитую розовым светом комнату с гидропонными танками. Танки казались ему до боли знакомыми, но пробираться среди них ему, лишенному координации, было настолько же трудно, как через лабиринт. Сворачивая в разные стороны, побродив там и сям, с гулко бьющимся сердцем Стэн наконец добрался до стеклянной стены рядом со входом в шлюз.

Елена и Улялюм находились там, где обычно, в рабочем зале, вот только выглядели они плохо, ужасно плохо, не живыми, не мертвыми, а просто неподвижными, и имели отсутствующий вид… а кроме того… кроме того, их мерц-покров выглядел странно, очень странно. Пестрел ритмично повторяющимися, вводящими в транс узорами. По словам Юкавы, чипоед порождал в мозгу бопперов особого вида электрические вибрации, приводящие к нарушению основных связей. Результатом являлась смесь каталептического состояния и эпилепсии, что вполне подтверждалось тем, что Стэн сейчас видел перед собой. Елена и Улялюм сидели посреди зала, погруженные в глубочайший транс в буддистском духе, – просто сидели на полу