Рамаяна - Вальмики

Глава 17. Бали упрекает Раму

Сраженный стрелой Рамы, отважный герой в украшениях из чистого золота неподвижно лежал на земле, словно дерево срубленное топором. Скорбя о падении царя обезьян, земля погрузилась во тьму, казалось небеса лишились луны. Раненный Бали на краю смерти не утратил своей красоты и дыхание жизни, мужество не изменило ему, потому что золотое ожерелье Индры хранило жизнь, служило источником силы и красоты повелителя обезьян. С золотым ожерельем на шее героический царь выглядел как вечернее облако, слегка порозовевшее в сумерки! В ожерелье, со стрелой, пронзившей сердце, даже поверженный он сиял тройной славой. Стрела, выпущенная доблестным Рамой, который своей добродетелью открывает путь на небеса, даровала Бали высшее освобождение. Распростершись на поле сражения, словно загасающий огонь, он напоминал Яяти, низвергнутого с божественной обители, когда истек запас его благочестия. Сын могущественного царя лежал, словно солнце, по воле времени падающее на землю в конце творения, неприступный как Махендра, недосягаемый как Упендра, с золотым ожерельем на шее, широкой грудью, огромными руками, воспаленным ртом и диким взглядом. Рама и Лакшмана, устремив на Бали взор приблизились к этому воину, лежащему на земле, словно гаснущее пламя. Полные почтения к этому герою два доблестный брата Рама и Лакшмана медленно приближались к нему. Заметив их, мужественный Бали заговорил резко, но с виду сдержанно и справедливо. Утративший свое сияние, смертельно раненный, неподвижный, он гордо обратился к этому воину с исполненными глубокого смысла речами:

 — Какое благо надеялся ты обрести, стреляя мне в спину? Ты нанес мне смертельную рану, когда я сражался с другим противником! Добродетельный Рама славится своим благородством, щедростью и доблестью. Он сострадателен, предан благу всего живого, верен долгу, милостивый, всемогущий, сведущий в правилах поведения и аскетизме — весь мир поет тебе славу за твои заслуги! Невозмутимость, снисходительность, щедрость, целеустремленность, доброжелательность и героизм отличают праведных царей, о Рама, они избегают совершать злодеяния. Помня об этих добродетелях и веря, что ты обладаешь ими, я вышел сражаться с Сугривой. Даже не зная тебя, я был убежден: «Пока я, полный гнева, сражаюсь с другим противником, он не нападет на меня». Теперь я вижу, что ты злобное создание с личиной благочестия, как колодец, поросший травой, у тебя нет ни капли веры, ты творишь зло. С виду добродетельный и честный ты в действительности негодяй, как огонь, сокрытый пеплом, но я узнал тебя под маской добродетели. Я никогда не разорял твоих земель, города, не наносил тебе оскорбления. Почему же ты убил меня, невинного, питающегося лишь фруктами и кореньями, обезьяну, живущую в лесу, которая никогда не искала битвы с тобой, но сражалась с другим противником? Ты — сын царя, с виду добрый, вызывающий доверие, но что еще страшнее — ты носишь личину святости! Кто среди воинского сословия, познав добро и зло, облачившись в одежды праведного человека, совершит такое злодеяние? Ты родился в династии Рагху и все прославляют твои добродетели, как же ты в одеждах аскета оказался здесь? Хладнокровие, великодушие, воздержанность, справедливость, щедрость , верность и мужественность отличают царя, о Рама, а также отпущение заслуженного наказания. Мы живем в лесу, о Рама, мы — дикие животные, которые питаются кореньями и фруктами, но ты человек, о царевич! Земля, золото и красота вызывают распри, но здесь в лесу кто будет завидовать нашим фруктам и кореньям? В мирских или духовных вопросах, вознаграждая или наказывая, царь должен целиком быть предан интересам государства, не идя на поводу своих желаний, но ты пребываешь во власти страстей. Раздражительный, беспокойный, поправший царский долг, твой единственный и излюбленный ответ — это лук! Тебе неведом путь долга, как безразличны нужды людей. Раб страсти, ты позволил чувствам овладеть тобой, о царь людей. По приказу ты убил меня, хотя я никогда не причинял тебе зла! Что ответишь ты добродетельному собранию, совершив столь предосудительный поступок? Убийца царя, брахмана, коровы, вор, человек, наслаждающийся чужими страданиями, безбожник, человек, женившийся раньше старшего брата — все эти грешники идут в ад. Доносчик, скупец, убийца друга или осквернитель постели гуру несомненно низойдет в обитель злодеев!

Непозволительно благородным облачаться в мою шкуру или есть мое мясо, если они следуют традициям. Только пять видов животный, у которых по пять когтей на каждой лапе дозволены в пищу брахманам или воинам, которые питаются мясом, о Рама. Это дикобраз, еж, черепаха, заяц и игуана. О Рама, достойный человек не притронется к моей шкуре, костям или мясу! Увы! Я не послушался Тару дальновидную и благоразумную, которая дала мне добрый совет, безрассудный, во власти судьбы, я пренебрег ее словами. О Какутстха, подобно добродетельной женщине, вышедшей замуж за безбожника, земля осталась без защитника, имея тебя своим царем. Как мог ты родиться у великодушного Дашаратхи, лживый, вредный, с злым сердцем, вероломный? Выйдя из себя, поправ закон добродетели и справедливости, могучий как слон Рама, сразил меня. Опустившийся до такой подлости, осуждаемый мудрыми, что ты скажешь, представ перед ними? Я не вижу, чтобы ты проявлял такую же доблесть в борьбе со злом, какую явил сейчас, сражаясь с теми, кто никогда не был тебе врагом. Если бы ты сразился со мной в открытом бою, о царевич, ты бы встретил свою смерть. Ты сразил меня, еще не ведавшего поражения, когда я не знал о твоем присутствии, как змея укусившая спящего человека. Ты орудие зла. Ты убил меня, чтобы доставить удовольствие Сугриве. Если бы ты раскрыл мне свою цель, в тот же день я бы вернул тебе Ситу, и более того, повергнув Равану в сражении, я бы отдал твоей власти этого злобного похитителя. Я бы привел тебе Ситу даже со дна моря или из ада, подобно Вишну, который вырвал Веды из рук похитившего их Хаягривы. Сугрива мог законно занять трон после моей смерти, но сейчас он добыл его превратным путем, поскольку ты выпустил стрелу мне в спину. Смерть неизбежна в этом мире, чтобы я скорбел о ней, но как ты объяснишь свое поведение по отношению ко мне? Так говорил царь обезьян с пронзенной грудью и исказившимися чертами, глядя на сияющего как солнце Раму.

Глава 18. Рама отвечает Бали

С осуждением и резкостью в голосе говорил с Рамой смертельно раненный Бали, и речи его были продиктованы чувством долга и несбывшимися надеждами. Словно погасшее солнце, иссякшее облако или истлевший огонь, знаменитый царь обезьян, справедливый и рассудительный сурово поносил Раму, который обратился к нему с такими словами:

 — О Бали, почему ты ругаешь меня как ребенок, тебе неведомы исполнение долга, польза и общественные нормы? Не посоветовавшись со старшими, которые испытывают уважение к брахманам, в своем обезьяньем безрассудстве, ты осмелился обратиться ко мне подобным образом, хотя я благожелательно расположен к тебе. Эти земли принадлежат роду Икшваку вместе с горами, лесами и реками вместе с населяющими их животными, птицами, людьми. Ими правит добродетельный Бхарата, верный долгу и постигший закон, праведными способами добывающий богатства и по праву наслаждающийся властью, всегда наказывающий злодеев и вознаграждающий добродетельных. Царь призван совершенствоваться в управлении государством, он должен утвердиться в добродетели, быть доблестным и правильно оценивать время, место и сложившиеся обстоятельства. Мы, другие царевичи, исполняем его праведные приказы и обходим всю землю, желая поддержать закон. Кто осмелится сотворить несправедливость, когда миром правит всегда беспристрастный Бхарата, лев среди людей? Исполняя свой высший долг и послушные воле Бхараты, мы законно положили конец греху. Ты попрал справедливость, и вел себя предосудительно, страсть вела тебя, и ты сошел с пути праведных царей. Человек, идущий путем добродетели, относится к старшему брату, отцу или учителю, наставляющему в мудрости, одинаково почтительно. Праведность требует, чтобы к младшему брату, сыну или добродетельному ученику относились как к родным детям. Даже для добродетельных долг — это святое, ему не легко следовать, и лишь душа, пребывающая в сердце, знает что истинно. О беспечная обезьяна, тебя окружают безответственные советники, не владеющие собой. Чему ты мог научиться у них, когда один слепец ведет другого? Я говорю с тобой откровенно. Ты не имеешь право упрекать меня за мой гнев. Узнай теперь, почему я сразил тебя. Ты вел себя вопреки духовного закона. При живом Сугриве вступил в супружеские отношения с Румой, твоей невесткой. О негодяй, в угоду своей страсти, ты попрал закон праведности и, поскольку ты был непочтителен с женою брата, возмездие настигло тебя. Я не вижу иного пути остановить того, кто поступает вопреки интересам своих подданных, не следует закону, но нарушает его, о царь обезьян! Будучи воином знаменитого рода, я не в силах терпеть твоих злодеяний. Человек, охваченный похотью к дочери, сестре или невестке, карается смертью. Это закон! Поскольку Бхарата является верховным монархом, мы исполняем его волю. Можешь ли ты, преступив закон, избежать наказания? Царь справедливо наказывает преступника. Бхарата пытается пресечь распущенность, и мы, исполняя его волю, призваны установить справедливость среди тех, кто подобно тебе преступил закон, о царь обезьян. Сугрива, мой друг, такой же как и Лакшмана. Он заключил со мной дружественный союз, чтобы вернуть свою жену и царство. Я дал слово в присутствии его советников. Как человек, подобный мне, откажется от принятых обязательств? По всем этим законным причинам ты сам можешь оценить, заслуженно ли ты наказан. Это полностью справедливо, ты вынужден будешь признать, и более того, человек должен помочь другу, который верен долгу. Ты бы поступил также, если бы следовал закону. Два стиха Ману целиком посвящены этим правилам поведения, и, постигшие закон, хорошо знают их. Я верен им. «Люди, совершившие ошибку и подвергшиеся наказанию, наложенному царем, полностью смывают с себя это пятно и возносятся на небеса, подобно добродетельным людям, совершавшим благожелательные поступки. Вор может быть наказан или прощен, но царь, не пресекший порок, принимает на себя его вину». Мой достойный предок Мандхата вынужден был пострадать за грех монаха , подобный твоему, который он простил. Другие монархи тоже по глупости совершали ошибки, но они подвергали себя суровой аскезе. Только таким путем можно обуздать страсть. Но довольно взаимных обвинений! Духовный закон приговорил тебя к смерти, о лев среди обезьян, мы действуем не из личных порывов. Услышь еще одну причину, о доблестный тур среди обезьян. Осознав ее глубокий смысл, ты больше не будешь упрекать меня. Я действовал не из прихоти, поспешности или в гневе. В ловушки, сети и петли всех видов, открытые взору или спрятанные, попадаются бесчисленные дикие животные, когда разбегаются в страхе или безбоязненно наступают в них. Охотники, питающиеся плотью, безжалостно преследуют свою обезумевшую от страха жертву, целясь ей в спину, и можно ли их осуждать за это? В этом мире даже царственные риши, верные своему долгу, развлекаются охотой. Вот почему одной стрелой я убил тебя, когда ты сражался со своим братом, о обезьяна. Неважно, вступил бы ты со мной в сражение или нет, поскольку ты не более чем обезьяна. Несомненно есть цари, которые живут по неписанным законам и счастливы в жизни, о лучший из обезьян! Не следует их упрекать, непочтительно к ним обращаться или пренебрегать ими. Это боги, принявшие человеческий облик и живущие на земле. Но ты, нарушая закон, одержимый гневом, оскорбил меня, твердо устанавливающего традиции моих предков. С глубокой скорбью слушал Бали Раму, не пытаясь более ославить сына Рагху, он уяснил себе преподанный Рамой урок исполнения долга. С почтительно сложенными ладонями царь обезьян отвечал: