Лазоревый грех - Лорел Гамильтон

— Ma petite, ma petite, хорошо ли ты себя чувствуешь?

Я кивнула.

— Так докажи это, — сказала я. — Исцели Ашера.

Жан-Клод не спросил, к кому я обращаюсь. Он услышал через меня, или догадался, или не стал спрашивать, потому что времени у нас не было.

— За разговорами он умрет, — прозвучал голос Валентины.

Все, кроме меня, оглянулись на ребенка-вампира. А я по-прежнему целилась в грудь Мюзетт, в белое платье.

— Если ты в ближайшее время не дашь ему поцелуй жизни, он будет даже для твоей силы неисцелим, Белль Морт, — сказала Валентина.

Белль с трудом сохранила спокойное лицо, но гнев растекся по залу. А может, я просто почувствовала его лучше других.

— Ты сменила сторону, petite morte?

— Non, но я не хочу терять Мюзетт случайно. Если ты решишь в пользу смерти Ашера — одно дело. Если просто упустишь шанс его спасти — совсем другое.

Мне до боли хотелось оглянуться на Валентину, но я не отрывала глаз от Мюзетт, от Белль. Кроме того, лицо Валентины было бы как у всех старых вампиров, когда они скрывают свои чувства или рискуют собой: пустое, лишенное выражения. Красивая маска.

Что-то прошло между ними, что-то, чего я не могла уразуметь. Белль нетерпеливо и глубоко вздохнула, оправила юбки и двинулась вперед. Совсем не так грациозно поплыла, как обычно ходит Мюзетт. Может быть, вампирам трудно сохранять эту плавность, когда они нервничают, потом что Белль нервничала. Я это ощущала.

Я опустила пистолет, когда она пошла, потому что, если она спасет Ашера, Мюзетт будет жить. Таково было условие. Кроме того, у меня уже ныли плечо и рука. Знай я, что придется стоять в стойке так долго, я бы встала в стойку для стрельбы двумя руками.

Белль Морт овладела собой, пока шла через зал, так что к Ашеру она уже подплывала, а белое платье Мюзетт полностью скрылось за темно-золотым нарядом Белль. По крайней мере для моих глаз.

Она встала на колени возле тела Ашера. Я никаким другим словом сейчас не могла бы это назвать — только тело. Я уже отстранилась от него. И с чем-то вроде ужаса поняла, что не верю, будто она может его исцелить. Он ощущался как мертвец, окончательный мертвец.

Руки Жан-Клода сжали мне плечи, и я поняла: он изо всех сил от меня закрывается. Он не хотел делиться своими чувствами в этот момент, и я могла его понять. Они были слишком личные, слишком пугающие.

И Ричарда тоже не было. Мне пришлось даже глянуть на него, чтобы убедиться в его присутствии в зале, — вот как он плотно поставил щиты. И я не знала, когда именно он ушел за них, что было странно. Я бы должна была заметить. Он перехватил мой взгляд и не мог скрыть сочувствие или сострадание. Не думаю, что к Ашеру.

Руки Жан-Клода напряглись, и это движение снова привлекло мое внимание к Белль. Волосы ее упали свободным черным плащом, и только кое-где проблескивало золото платья.

Я ощутила, как Жан-Клод подобрался, будто физическим усилием собрал волю в кулак, потом он вздохнул и встряхнулся, как птица, оправляющая перья. Выйдя из-за моей спины, он предложил мне руку — весьма протокольно. Я на миг заколебалась, потом взяла его под руку. Он все еще закрывался от меня, закрывал свои эмоции, но мне достаточно было видеть его друга, чтобы знать, что он думает. У него сердце разрывалось при виде Ашера, превратившегося вот в это. И мне тоже было больно, а у меня не было с этим человеком многовековой дружбы.

Он пошел вперед, ведя меня под руку, к коленопреклоненной вампирше и остаткам того, кого любили мы оба. Мне никогда не узнать, не возникла ли моя любовь к Ашеру из чувств к нему Жан-Клода. Может быть, но мне не отделить своих чувств от чувств Жан-Клода. Одно это должно было бы испугать меня до дрожи, но я не боялась. Устала я все время бояться. И была готова попробовать быть сердцем такой же храброй, как и всем остальным. Кроме того, с Ричардом я была осторожной и заботливой, и в результате — разбитое сердце у нас обоих. Опираясь на руку Жан-Клода, я оглянулась на него. Сердце мое при виде его все еще вздрагивало. Еще сегодня днем я была готова к примирению. Я всегда готова к примирению с Ричардом, каждый раз, когда он хоть на дюйм поддается. Беда в том, что он тут же этот дюйм отбирает обратно.

Он перехватил мой взгляд, и что-то такое было в его глазах — боль, потеря, глубокие как океан, широкие как море. Я его люблю. Люблю всерьез. Может быть, всегда буду любить. У меня был почти неодолимый порыв броситься к нему, пусть сгребет меня в объятия, а я прогоню это страдание с его лица. Но он вряд ли сгребет меня в объятия. Наверное, просто будет смотреть, не понимая. А тогда я его возненавижу.

Ненавидеть Ричарда я не хотела.

И я отвернулась. Пусть не видит на моем лице ни жажды, ни боли потери, ни первых признаков ненависти.

Я ощутила Ричарда рядом с собой, потому что он меня коснулся. В этот момент неожиданности я глянула ему в лицо. Оно было настолько близко к непроницаемому, насколько Ричард мог его сделать. Он не сгреб меня в охапку, но предложил руку. Я замялась, как до того с Жан-Клодом, потом медленно продела руку в предложенное кольцо. Он прижал мою руку свободной рукой, такой теплой, такой твердой, прижал мои пальцы к своему мускулистому предплечью.

Я опустила глаза, чтобы он не видел, как на меня это подействовало. Все мы закрывались щитами как дьяволы, стараясь спастись от собственных мыслей.

Ричард и Жан-Клод переглянулись у меня над головой. Не знаю, что это должно было значить. Казалось бы, глупо переглядываться, когда можно просто открыть метки, объединяющие нас в триумвират, и тогда мы просто можем читать в умах друг у друга. Но впервые за много месяцев Ричард оказался на нашей стороне. И мы трое, каждый из нас, старались быть так осторожны, как только возможно.

Глава 50

Белль стояла над Ашером на коленях, наклонив голову, будто целуя его. Но она отстранялась от его тела, упираясь одной рукой в пол, другой в стену. Поцелуй выглядел так интимно, но она изо всех сил старалась не прикасаться к нему больше, чем было абсолютно необходимо. Впечатление интимности от этого пропадало.

Я должна была бы ощутить силу, которую она в него вталкивала, но я слишком сильно закрылась щитами и не настолько хорошо умела это делать, чтобы пропускать что-то внутрь или наружу по своему желанию. Закрываясь, я загораживалась от всего. А я хотела ощущать, что она делает. Чувствовать, растет ли эта едва уловимая искра в Ашере.

Я чуть приоткрыла щит, как затвор фотоаппарата, только чуть-чуть, чтобы ощутить эту искру.

И почувствовала губами поцелуй Ашера, будто выпила вина с его вкусом. Искра стала пламенем, холодным пламенем, которое заполняло его тело, а Белль продолжала лить в него энергию. Ашер вскрикнул у меня в голове, и я пошатнулась от этого безмолвного вопля, упала бы, если бы Ричард и Жан-Клод меня не подхватили.