Никита Хрущев - Жорес Медведев

Встреча в Вене показала, что вопрос о мирном договоре нельзя решить быстро. Однако Хрущев пришел к выводу, что СССР способен оказать давление на западные страны, чтобы помочь ГДР установить строгий пограничный контроль. Германский вопрос стал темой нескольких выступлений Хрущева. На вечере в Кремле в честь выпускников военных академий Хрущев заявил: «Мы подпишем мирный договор, а нашим вооруженным силам дадим приказ, чтобы любой агрессор, если он поднимет руку на Советский Союз или на наших друзей, получил бы достойный отпор» [138] .

3 августа 1961 года Советское правительство направило западным державам близкое к ультиматуму требование: «В течение этого года так или иначе должен быть решен вопрос о заключении германского мирного договора и об урегулировании на его основе положения в Западном Берлине» [139] .

7 августа Хрущев выступил по телевидению и, упомянув об угрозах западных деятелей «прорываться силой» в Берлин, заявил, что ввиду опасности сложившегося положения Советскому Союзу, возможно, придется увеличить численность армии на западных границах СССР и призвать часть резервистов, чтобы обеспечить полный состав советских дивизий. Военные, протестовавшие против сокращения Вооруженных Сил СССР на 1/3, могли быть довольны. Когда умер Сталин, общая численность Вооруженных сил СССР приближалась к 6 млн человек, но к середине 1961 года она сократилась в соответствии с принятым законом до 2,4 млн. Теперь армия могла снова увеличить свою численность. Выступление Хрущева обострило общее положение в Европе; в Вооруженных силах НАТО объявлялась повышенная боеготовность. Тем временем в Москве прошло краткое совещание представителей стран Варшавского договора, призвавшее ГДР установить па границах республики «порядок, предотвращающий подрывную деятельность против стран социалистического лагеря». 12 августа Совет министров ГДР постановил ввести строгий контроль на границах республики. Граница между ГДР и ФРГ была закрыта, и все пути сообщения через нее взяты под строгий контроль. Для ее перехода нужен был особый пропуск. Вокруг всего Западного Берлина быстро возводилась высокая стена с колючей проволокой и небольшим количеством пропускных пунктов. Движение городского транспорта изменялось, а доступ граждан из Западного Берлина в Восточный и обратно стал возможен лишь при наличии удостоверения и пропуска.

Принятые в ГДР меры вызвали бурные протесты на Западе. Кеннеди проводил срочные консультации. Американцы перебрасывали парашютно-десантные войска в Европу. В армию ФРГ призывали резервистов, немецкие войска подошли ближе к границе. Вице-президент США Л. Джонсон вылетел в Западный Берлин, где было сделано несколько попыток разрушить воздвигаемую стену, которая тут же восстанавливалась. В Берлине с одной стороны воздвигнутой стены стояли американские, а с другой – советские танки. Это был серьезный военно-политический кризис, однако в самый разгар событий Хрущев покинул Москву и направился на совещание секретарей обкомов на Украину.

Логика развития двух германских государств с неизбежностью вела к установлению более строгого пограничного контроля. Но для этого незачем было возводить громадную стену, ставшую впоследствии символом разобщенности не только между двумя Германиями, но и между Востоком и Западом.

В конце концов удалось смягчить политический кризис. Западным странам пришлось принять к сведению существование не только строгого пограничного контроля на границах ГДР, но и Берлинской стены, так как эти меры проводились в пределах компетенции ГДР и не нарушали связей Западного Берлина с Западом. С другой стороны, и Хрущев «забыл» о своей угрозе – подписать окончательный мирный договор с ГДР. Сначала он несколько раз «продлил» срок его действия, а затем вообще перестал говорить об этом.

XXII съезд КПСС

Для мирового коммунистического движения поворотным моментом явился XX съезд КПСС. Но для политической ситуации в Советском Союзе XXII съезд КПСС имел особенное значение. «Закрытый» доклад Хрущева не публиковался в 1956 году. Саркофаг с телом Сталина стоял в Мавзолее, как и саркофаг с телом Ленина. Имя Сталина сохранялось в названиях городов, улиц, площадей, заводов и колхозов. Общественные науки и литература не могли проводить «линию XX съезда», а миллионы реабилитированных вынуждены были молчать. До 1961 года печать не отмечала годовщин, связанных с жизнью крупнейших государственных деятелей и деятелей культуры, ставших жертвами репрессий. Но печать неизменно отмечала дни рождения и смерти И. Сталина, особенно его 80-летие. Журнал «Коммунист» опубликовал в декабре 1959 года большую статью, в которой говорилось, что «Сталин был виднейшим и активнейшим деятелем КПСС и международного коммунистического движения… выдающимся теоретиком, организатором, стойким борцом за коммунизм, верным марксизму-ленинизму и преданным интересам трудящихся… Он имеет большие заслуги перед партией, советской Родиной, народом, перед международным коммунистическим и рабочим движением» [140] .

Все это решительно изменилось только после XXII съезда партии. О преступлениях Сталина говорилось не на секретных, а на открытых заседаниях съезда. Этот разговор начал Хрущев, но продолжили почти все делегаты съезда. Тема сталинских преступлений заслонила обсуждение Программы КПСС. Получая газеты, советские люди читали в первую очередь не о светлых перспективах 80-х, но о черных днях 30—40-х годов. При этом речь шла не только о Сталине или Берии, но и о многих других сообщниках Сталина. В этом повороте событий особую роль сыграла опять-таки личная инициатива Н. С. Хрущева.

XXII съезд являлся не внеочередным, а отчетным. Поэтому было невозможно избежать в отчетном докладе разговора об июньском пленуме 1957 года. Достоверно известно, однако, что Президиум ЦК КПСС рекомендовал лишь кратко упомянуть о нем.

Существует мнение, что возвращение к критике «культа личности» было, в частности, связано с желанием Хрущева отвлечь внимание общественности и делегатов съезда от возникавших трудностей. Контраст между временами Сталина и началом шестидесятых годов в области демократизации общества был очевиден, и это говорило в пользу Хрущева. Что же касается «антипартийной группы», которая к тому моменту давно уже была разгромлена и не представляла угрозы, то ее критика на съезде была, вероятно, связана с тем, что партийный аппарат в принципе был противником любой оппозиции – и радикальной, и консервативной. Участники «антипартийной группы Молотова – Кагановича» уже утратили к тому моменту ключевые посты, их можно было устранить с помощью обыкновенных аппаратных процедур. Однако «группа» подверглась осуждению в выступлениях почти всех делегатов – чтобы создать прецедент на будущее.