Ненависть и ничего, кроме любви - Любовь Романова

Ох, наверное, папа в большом шоке, он перестал даже моргать.

-Я допускаю, - тем временем продолжает доктор, - что вес будет чуть выше, когда мы восстановим уровень жидкости, водно-солевой баланс и все остальное. Но сколько там может прибавиться? Три килограмма? В этом случае анорексия ставится под вопрос, но, и это очень большое «но» - расстройство пищевого поведения тут налицо.

Доктор замолкает, давая нам возможность переварить информацию. Кто из девушек не слышал о РПП? Это главный аргумент в любом споре о еде и весе, но одно дело, знать, что существует такой диагноз, а другое, услышать, что этот самый диагноз ставят мне. Но при чем тут РПП? Какое вообще это ко мне имеет отношение? Я всего лишь хотела скинуть набранные пару килограммов и только-то! А кто не сидит на диетах? Кто не хочет похудеть? И что делать, если отражение в зеркале выглядит, как бегемот?

-В таких случаях, прежде чем начинать лечение, я спрашиваю у пациентов: вы осознаете свое положение? Вы осознаете, что оно критическое?

-Оно вовсе не критическое! – фыркаю я, - всего лишь перебрала с мочегонным – с кем не бывает?

-Вера, тот факт, что Вы отрицаете наличие проблемы, говорит о том, что она у Вас есть. Но для того, чтобы бороться с тем, что мы имеем, Вам нужно эту проблему осознать. Мы Вас тут, конечно, откачаем, прокапаем, восстановим водно-солевой баланс, накормим, - доктор делает особое ударение на этом слове, -но, когда Вы вернетесь домой, Вы должны будете продолжать питаться. Иначе, если Вы будете голодать, глотать мочегонные, все наши усилия будут напрасны.

-Вы хотите, чтобы я поправилась?

-Именно, при чем и в одном и в другом смысле!

-А я толстеть не хочу! Вы не понимаете какого это – быть толстой с детства! Когда все одноклассники тычут пальцем в спину!

-Вера, хватит, не спорь! – прерывает меня отошедший от шока отец.

-Вера, Вы должны понять, что сегодня стояли через дверь с апостолом Петром. Сердце могло бы просто остановиться от шока.

-Но ведь этого не случилось! – упрямо заявляю я.

-Непременно случиться, когда наглотаетесь мочегонного в следующий раз, - невозмутимо возражает доктор, - смотрите, Вера, я сейчас сделаю необходимые назначения, и Вас начнут лечить. Папа, снова обращаюсь к Вам, - уделяйте дочери внимание, разговаривайте, убеждайте, что нужно питаться. Только не заставляйте – это не работает. Так мы еще и булимию вызовем.

-Я сделаю все, что от меня зависит, - говорит папа, напоминая мне героев из американских фильмов. Только трагической музыки не хватает.

-Очень на это надеюсь, - кивает доктор, - ну, Вера, до вечернего обхода! – обращается он ко мне, улыбаясь с долей хитринки в глазах, прежде чем уйти.

Когда мы с папой остаемся одни, в палате повисает гнетущее молчание. Очевидно, что он хочет многое сказать, но, как обычно, не может подобрать слов.

-Пап, я уже все услышала, не пыхти, - пытаюсь пошутить я.

-Ох, Вера, что же ты делаешь, - отвечает он устало и усаживается на соседнюю кровать, - я так и знал, что этим все кончится.

-Мне не настолько хорошо, чтобы начинать меня отчитывать, - бурчу я недовольно.

-Ты хотя бы понимаешь, что могло случиться? Ты же вроде бы взрослая девушка, умная, рассудительная. Скажи мне как ты можешь совершать такие глупые поступки?

-Я устала! Хочу спать! – откликаюсь я довольно грубо.

Что значит «глупый поступок»? Он вовсе не глупый, он спонтанный и отчаянный – это разные понятия. Да, признаю, переборщила, но ставить мне диагнозы только потому, что я единожды ошиблась, по крайней мере, не справедливо. В конце концов я почти всю свою жизнь слежу за фигурой, и до сегодняшнего дня все было в порядке.

-Ладно, - сдается папа, - мне нужно вернуться на работу, чтобы сдать отчет, а потом я привезу тебе необходимые вещи. Напиши мне сообщение, что нужно взять.

Даже не отвечаю, только киваю и закрываю глаза. Чувствую себя так паршиво, что, кажется, уже никогда не встану с этой койки. Вот черт, а что же с оставшимся экзаменом? Открываю глаза, чтобы найти свою сумку, но искать не приходится – она лежит на соседней кровати, но встать и сделать пару шагов кажется непосильной задачей, словно в тот момент, когда я легка на больничную кровать, из меня автоматически все соки высосали.

На счастье, в палату заходит медсестра и везет за собой медицинский штатив с капельницей. Его колесики, пересекая каждый новый стык, издают жуткий звон, отдающийся эхом в моих ушах.

-Добрый день, - улыбается девушка. Или женщина – по ее лицу трудно определить возраст, - ложимся поудобнее на спинку, будем ставить капельницу. Из вещей с собой есть что-то?

-Папа вечером привезет.

-В этом не пойдет лежать, - кивает она на мои свитер и джинсы. Сейчас принесу распашонку.

-А не могли бы Вы мне передать сумку? – успеваю попросить я, пока бойкая девушка не выскочила из палаты.

Она выполняет мою просьбу. Нахожу телефон и пишу сообщение Ирке: «Попала в больницу. Видимо, надолго. Скорее всего пропущу экзамен, и не знаю, что с этим делать. Не могла бы ты в деканате узнать порядок моих действий в такой ситуации?». Перечитываю сообщение, решаю, что оно слишком сухое, добавляю к нему «привет» вначале, «огромное спасибо» в конце и отправляю.