Ненависть и ничего, кроме любви - Любовь Романова

-Ну, оставляем тебя Оленьке, - говорит Олег, - она хорошая девушка, позаботится о тебе!

-Спасибо, - повторяю снова, а Олег опять улыбается и потом уходит вслед за шумной Любой.

-Паспорт с собой? – спрашивает девушка, которую Олег назвал Оленькой, - родственникам нужно позвонить?

-Паспорт в сумке, папе уже позвонили, он сейчас приедет и полис привезет.

-Давайте пока оформимся с паспортом, а там может и папа Ваш подойдет, - предлагает девушка, улыбаясь.

У нее приятный, тонкий голосок и добрая улыбка. Оленька забирает мой паспорт, возвращается за стеклянную перегородку и несколько минут что-то упорно настукивает на клавиатуре, а после задает мне ряд стандартных вопросов о семейном положении, вредных привычках, аллергиях на лекарства и многом другом.

Через какое-то время приходит и врач – женщина в возрасте со строгим лицом и рваными привычками – резкой походкой заходит в приемную, резко разговаривает с медсестрой, так же резко и порывисто забирает у нее документы и не менее резким взглядом смеряет меня, скрючившеюся на кушетке.

-Встать можешь? – грубо обращается она, а у меня сил хватает лишь на то, чтобы кивнуть, - идем!

Я медленно поднимаюсь, контролируя, чтобы не начало темнеть в глазах и следую за ней. Правда, недалеко – буквально за угол в небольшой кабинет со столом, кушеткой, каким-то старым комодом и обычными больничными весами – теми самыми, которые стоят во всех бюджетных учреждениях в каждом медицинском кабинете – белые и звякающие, с металлической линейкой и гирькой.

-Раздевайся и вставай, - приказывает врачиха, - до нижнего белья, - уточняет она, видя мое сомнение.

Под ее острым недовольным взглядом чувствую себя некомфортно, но все же послушно разуваюсь, снимаю свитер и джинсы и встаю на шатающуюся платформу. Врачиха с еще более недовольным видом обходит меня с лица и производит стандартные манипуляции с весами, потом окидывает меня странным взглядом, и снова смотрит на весы.

-Сорок три с половиной, - выносит она вердикт, - одевайся и возвращайся в приемный покой.

Дверь хлопает прежде, чем я успеваю что-либо ответить, а когда возвращаюсь в приемную, то нахожу там взволнованного папу.

-Вера! – кричит он, едва завидев меня, - что случилось?

-Пап, все почти в порядке.

-В каком порядке, Вера? Мне уже девушка все рассказала! Зачем ты наглоталась таблеток?

-Пап, я не наглатывалась, - устало отвечаю я, и он, видя мое состояние, немедля тянет мое послушное тело к лавочке, - я выпила четыре штуки, чтобы вывести жидкость из организма.

-Я так и знал, что твое похудение до добра не доведет!

-Пройдемте, - к нам подходит Оленька со стопкой документов в руках.

-Ты можешь идти? – тут же спрашивает папа.

-Разумеется, я же как-то сюда пришла.

Но папа все равно подхватывает меня под локоть и не спеша ведет вслед за Оленькой. Преодолевая длинные коридоры, заворачивая то направо, то налево, то поднимаясь по лестнице, мы, все же, приходим на этаж с надписью – терапия. Оленька передает нас с папой еще одной медсестре на приемном пункте, которая спустя десять минут заполнения каких-то документов, когда я уже из последних сил стою на подкашивающихся ногах, проводит нас в одну из палат.

-А можно нам отдельную палату? – спрашивает папа, едва видит, что моя кровать стоит аккурат между еще двумя, занятыми старушками, а в самой палате витает неприятный аромат лекарств.

-Одиночных нет, есть на двоих, - лениво отзывается медсестра, - но можно положить ее одну, - красноречиво намекает она.

Уж не знаю, сколько это стоило папе, но на этот раз нас приводят в новую, более просторную и свежую палату с двумя современными кроватями, телевизором, холодильником и чайником.

-Располагайтесь, - уже дружелюбнее говорит медсестра, - сейчас подойдет доктор.

Я так рада, что снова могу принять горизонтальное положение, что сразу же укладываюсь на ближайшую койку, а папа стягивает с меня ботинки.

-Плохо? – заботливо уточняет он.

-Нет, я спать хочу.

-Так, - у меня сердце замирает от громкого хлопка, с которым дверь ударяется о стену, когда заходит доктор.

На этот раз мужчина – папин ровесник.

-Воронова Вера Викторовна? – спрашивает он, но не дожидается ответа, - я Ваш врач – Сергей Петрович Левшин. Что же вы, Вера Викторовна, мочегонными балуетесь? И часто?

-Нет, - тяну я, припоминая, когда я прибегала к ним в последний раз.

-Вы отец? – обращается он к папе.

-Виктор, - представляется мой папа, и мужчины жмут друг другу руки.

-Давайте говорить откровенно, - присаживаясь на угол моей кровати, начинает доктор. Вид он принимает суровый и устрашающий, - Виктор, обращаюсь к Вам, как к лицу ответственному. Состояние Вашей дочери близко к критическому. Вес сорок три килограмма, индекс массы тела стоит на границе между недостаточной и выраженным дефицитом. Этот индекс при ее росте и весе равен шестнадцати. При таком положении вещей, с учетом прочих симптомов, ставится диагноз – анорексия.