История русской армии. Том второй - Николай Михневич

Фельдмаршал граф Дмитрий Алексеевич Милютин, начальник штаба Кавказской армии (1856–1859 гг.)

Она давала нам весьма важные выгоды положения, так как обладание правым берегом реки Койсу прорывало линию неприятельской обороны и открывало путь в Аварию, и действительно, после того как 22 июля Ракусса овладел высотами Арактау, аварцы прислали депутацию с изъявлением покорности, на другой день явились гумбетовцы и койсубулинцы.

Для открытия связи с чеченским отрядом, Врангель 25 июля выслал полковника князя Чавчавадзе с Дагестанским конно-иррегулярным полком, который должен был пройти через Аварию и Карату.

Перевалив через хребет Танус, полк оказался в своей родной стране. Жители большими толпами встречали и провожали родственный им полк, к которому присоединилась и аварская конная милиция под начальством своего нового хана Ибрагима Мехтулинского.

Шамиль, только что прибывший в Карату, заметил движение конницы и понял, что аварцы, еще вчера трепетавшие при его имени, теперь идут против него. Ему оставалось только искать убежища в обществах, еще нами не покоренных, и он бежал к Гунибу.

С прибытием Дагестанского полка 27 июля на андийские высоты установилась связь между отрядами Врангеля и чеченским. Узнав от прибывшего на свидание барона Врангеля, что Шамиль направился к Гунибу, который находился против левого фланга дагестанского отряда, князь Барятинский усилил этот последний частью чеченского отряда и сам переехал в дагестанский отряд.

Бегство Шамиля из Караты послужило сигналом для общего отхода от него горцев. С 26 июля по 2 августа почти все горцы нагорного Дагестана изъявили покорность, а 2 августа бывший генерал русской службы и элисуйский султан Даниель-бек сдал укрепленный аул Ириб с 9 орудиями и 7-го явился с повинной к главнокомандующему.

Между тем лезгинский отряд князя Меликова 18 июля сосредоточился на хребте Бешо над селением Китури. Войскам этого отряда приходилось грудью и железом преодолевать грандиозные скалистые перевалы один за другим. Особенно трудно было коннице, которой в некоторых теснинах и тоннелях приходилось расседлывать и почти протаскивать лошадей. Несмотря на все эти препятствия, Меликов 22 июля занял с боя укрепленный и почти неприступный иланхаевский аул Шаури, находившийся в Дидо, подчинил все воинственные дидойские селения и, перевалив через Богозский хребет, вошел в связь с дагестанским и чеченским отрядами.

6 августа на вновь занятой позиции чеченского отряда было заложено укрепление, названное Преображенским.

29 июля Шамиль прибыл в Гуниб, всего с 400 мюридов, оставшимися ему верными до конца. Здесь он был встречен своим сыном Магомет-Шефи и жителями и решил упорно защищаться.

Аул Гуниб расположен на горе того же имени, которая представляет собой отдельную громадную высоту, поднимающуюся более чем на 7 тысяч футов над уровнем моря. С трех сторон Гуниб оканчивается почти отвесными скалами и только с восточной между скалами вьется узкая тропа, которая на самой вершине преграждалась каменною стенкой с бойницами и амбразурами, за которыми было 3 орудия. Самый аул был также обнесен стеной с бойницами и имел укрепленную башню. К началу августа войска наши тесным кольцом окружали Гуниб, занимая протяжение до 50 верст.

Желая избегнуть кровопролития, князь Барятинский предложил Шамилю сдаться, но до 14 августа еще недавний грозный владыка гор не мог примириться с мыслью сложить оружие к стопам главнокомандующего.

14 августа он пошел на переговоры, но скоро обнаружилась их бесплодность. Тогда утром 22 августа Шамилю было послано письмо с требованием определенного ответа: желает ли он мира на условиях, указанных наместником, или нет? Получив отрицательный ответ, Барятинский приказал приступить к осаде Гуниба, назначив генерала Кесслера командующим блокирующим отрядом и начальником инженерных работ.

Войска, блокировавшие Гуниб, были расположены следующим образом: на восточном фасе 1-й и 2-й батальоны ширванцев под начальством командира полка полковника Кононовича, на северном фасе 3-й и 4-й батальоны того же полка, батальон грузинских гренадер, 2 батальона самурцев, 5 сотен дагестанского конно-иррегулярного полка и 2 сотни даргинской конной милиции под начальством князя Тархан-Моуравова; на западном фасе 18-й стрелковый батальон и 2 батальона Дагестанского полка под начальством командира полка полковника Радецкого и, наконец, на южном фасе — батальон самурцев, 21-й стрелковый батальон и 2 батальона Апшеронского полка под общим начальством командира этого полка полковника Тер-Гукасова.

Осмотрев неприятельскую позицию, Кесслер приказал Кононовичу с двумя батальонами ширванцев переправиться на левый берег Кара-Койсу, другими же двумя батальонами усилить отряд Тархан-Моуравова.

Первоначально предполагалось демонстрацией привлечь внимание противника к восточному фасу, а затем ночью атаковать с остальных трех фасов. 23 августа, как только наступила ночь, 1-й и 2-й батальоны ширванцев, невзирая на жестокий огонь неприятеля, подошли на ближайший ружейный выстрел к завалам восточной стороны и расположились за камнями. Были приняты меры, чтобы Шамиль не мог спастись бегством или прорваться сквозь наши ряды.

24 августа Кесслер приказал ночью занять скалистые обрывы гор на всех фасах и окружить неприятеля непрерывным кольцом. Утром густой туман, окутывавший Гуниб-Даг, способствовал дальнейшему передвижению наших войск.

Молча, в гробовой тишине, обутые в лапти или завернув ноги в толстые онучи, обвязанные веревочками, люди двигались гуськом поодиночке по узким тропинкам, переползая местами на четвереньках. Чем выше, тем становилось труднее и опаснее. Малейший звук мог открыть горцам приближение русских, и они завалили бы двигающихся каменными лавинами.

Первыми были замечены охотники Апшеронского полка из отряда Тер-Гусакова. Неприятель открыл по ним огонь, апшеронцы удвоили усилия и, прежде чем Шамиль успел выслать помощь, атаковали завалы. Мюриды защищались отчаянно, но их было мало, так как большинство защитников было направлено к восточному фасу, против которого велась демонстрация колонной Кононовича, и апшеронцы овладели завалами, переколов всех защитников штыками. Появление апшеронцев на Гунибе так поразило Шамиля, что он, отдав приказание собираться к аулу, поскакал туда.

Вслед за апшеронцами поднялись и охотники стрелкового батальона. Мюриды, защищавшие эту часть горы, пораженные внезапным появлением перед собою русских войск, отступили к аулу. Вслед за охотниками поднялись остальные батальоны, и скоро аул был охвачен со всех сторон нашими войсками, остановившимися на ружейный выстрел от него.

В 9 часов утра туман рассеялся, и солнце осветило грандиозную картину двух враждебных войск, стоявших в такой близости, что можно было переговариваться. Генерал Кесслер потребовал от Шамиля безусловной покорности. После некоторого колебания, заручившись обещанием полковника Лазарева, что его не тронут, Шамиль решил выйти. Было 3 часа пополудни, когда Шамиль явился к князю Барятинскому. Подойдя к главнокомандующему, Шамиль поклонился. Князь Барятинский объявил Шамилю, что отправит его в Петербург к государю императору, а теперь будет содержать его как военнопленного в лагере. После чего главнокомандующий поднялся и ушел. Шамиль был отправлен в лагерь, и война на Восточном Кавказе окончилась.

Это важное событие не могло не отразиться на положении дел на Западном Кавказе. Во главе закубанцев с 1849 г. стоял один из сподвижников и агентов Шамиля, шейх Магомет-Аминь, который, будучи отличным проповедником, сумел, подобно Шамилю, объединить горцев Западного Кавказа и дать им административное устройство. Но к 1859 г. большинство закубанцев уже потеряло веру в возможность бороться с Россией. Ввиду этого, узнав о пленении Шамиля, Магомет-Аминь тотчас же явился с изъявлением покорности к командовавшему войсками на правом фланге генерал-лейтенанту Филипсону. Изъявление покорности Магомет-Аминя не могло служить гарантией в прекращении враждебных действий со стороны закубанцев, выражавшихся в беспрерывных нападениях на нашу линию и грабежах, а потому необходимо было достигнуть полного подчинения народов, населявших горы Западного Кавказа.

С этой целью тотчас же по покорении Восточного Кавказа в 1859 г. было начато выполнение плана действий, выработанного для утверждения нашей власти на Западном Кавказе. План этот, в силу топографических свойств Западного Кавказа и особенности быта населяющих его племен, отличался от плана действий, примененного в Чечне и Дагестане, и заключался в том, что враждебные нам племена решено было из гор выселить в долины, а оба склона Кавказского хребта заселить казаками.

При выполнении этого плана разрозненный неприятель не в состоянии был оказать серьезного сопротивления, войска не встречали неодолимых препятствий, а потому этот период борьбы за обладание Кавказом скуден выдающимися в боевом отношении событиями. Деятельность войск была не исключительно боевая, а скорее, военно-рабочая, которая потребовала также значительных усилий и жертв, в особенности ввиду свирепствовавших в войсках правого фланга лихорадок.